Переулки Арбата - Лев Колодный

Но все дело в том, что для Никиты Хрущева, для руководства тех лет старая Москва, ее архитектура, ее здания не представляли никакой исторической и архитектурной ценности. Сталин и его выкормыши стремились уничтожить "купеческую Москву", на ее месте соорудить новую Москву, застроенную громадными зданиями, наподобие того, что поднялось над Арбатской площадью, я имею в виду белокаменное строение, если не ошибаюсь, Генерального штаба, "лебединой песни" архитектора Михаила Посохина. Не прав, конечно, и такой уважаемый знаток старой Москвы, как Сергей Романюк, охарактеризовавший это сооружение, как "уродливое здание советского Пентагона". Нет, Михаил Посохин "уродливых" зданий не проектировал, десятки лет он был глазным архитектором Москвы, имея на то все профессиональные и творческие основания. Архитектура во все времена исполняет только ту музыку, что ей заказывают власть имущие, только в одно время их роль играет партийно-советское руководство, а в другое время - команда президента...

Так вот, Никита Сергеевич не видел никакой ценности в тех арбатских особняках и доходных домах, что обрекались на слом, после того как их покидали люди, а в опустевших стенах селились звуки, пугавшие прохожих и детей соседних дворов до тех пор, пока не появлялся перед обреченным агрегат с висящей на его конце чугунной шар-бабой...

И тогда газетные репортеры радовались, а у поэта вырывалась из груди такая песня:

...От страха дети больше не трясутся:

Нет дома, что два века простоял,

И скоро здесь по плану реконструкций

Ввысь этажей десятки вознесутся

Бетон, стекло, металл...

Эти строки Владимира Высоцкого из "Песни-сказки о старом доме на Новом Арбате" датируются 1966 годом, как раз тогда над асфальтовой широкой полосой поднимались многоэтажные коробки домов, известные всем магазинами и ресторанами.

Да, сегодня от Собачьей площадки ничего, ничего не осталось, никогда уже нельзя будет ее восстановить, как это случилось с Казанским собором на Красной площади, но помнить о ней Москва будет всегда. Потому что то была особая московская среда обитания, и я полностью согласен с Вадимом Кожиновым, когда он говорит, что "над Собачьей площадкой, как нигде, веял дух отечественной культуры", что на ней она достигла мирового величия.

Дух этот витал во многих ее строениях, и в первую очередь в особняке Хомяковых. "Сороковые годы, эпоха разгоряченных умов и жарких споров, распада на западников и славянофилов, эпоха "взбаламученною моря" и завершения русского романтизма, многообразно, порой неуловимо, связана с этим домом, бывшим средоточием культурной жизни Москвы того времени. Завсегдатаями этого дома были все крупнейшие культурные деятели эпохи, среди которых можно назвать Гоголя, Аксаковых, Киреевских, Герцена,. Грановского, Чаадаева, Н. Языкова, Погодина, А. Толстого. Кошелева и много, много других", - так характеризовал этот дом автор путеводителя "Бытовой музей сороковых годов". Открыла его советская власть в 1920 году, в эпоху Луначарского, когда наблюдался музейный ренесанс в Москве и старые дворянские гнезда оберегались, превращались в музеи. Советская власть, когда на смену Луначарскому пришли другие наркомы, выполнявшие другие директивы своей партии, притушила этот замечательный очаг культуры: закрылись восемнадцать музейных залов...

...Не без волнения могу сказать о себе, что я жил и учился как раз на Собачьей площадке, когда она уже называлась Композиторской улицей, а в доме Хомяковых располагалось музыкальное училище сестер Гнесиных: в здании было маленькое общежитие студентов, а также классы, служившие им для индивидуальных занятий. Из окон дома всегда раздавалась музыка, в нем пахло деревом и хотелось петь, в комнатах и большом зале была отличная акустика. Я приходил сюда на уроки по фортепиано к Нине Александровне Чубуковой, а она поджидала запаздывающих учеников с книгой в руках. То была всегда книга одного и того же автора, Пушкина. Другие не признавались Так что и мне посчастливилось глотнуть воздуха старой московской культуры...

Видел я и керосиновую лавку, устроенную в части того самого дома, на другом углу площадки, где у друга Соболевского пять счастливых месяцев жил автор "Бориса Годунова"", тут впервые прочитанного; написано было здесь послание декабристам "Во глубине сибирских руд...". Рядом красовался особняк, деревянный, уютный, в стиле ампир, где недолгое время обитала семья Ульяновых и по дороге в Сибирь останавливался Владимир Ильич... Наивные краеведы шестидесятых годов были уверены, что эти обстоятельства примут в расчет и не снесут хотя бы этот особняк с мемориальной доской и профилем вождя. Не помогли имена Вернадского, Вавилова и других ученых, живших в другом доме на площадке. Стерли с лица земли этот арбатский феномен, площадь, мощенную булыжником, посредине которой стоял фонтан без воды.

Так что нам остается теперь брать в руки замечательный путеводитель, изданный под редакцией профессора Николая Гейнике в 1923 году "Новой Москвой", и читать о нем очерк "По дворянской Москве", который начинается разделом "Собачья площадка":

"Обратите внимание на фундаменты этих домов: они из мячковского камня, иногда со следами окраски в дикий цвет - живое свидетельство стройки первой половины начала XIX века..."

Ну а мне приходится обращать внимание на то, чего уже нет.

Что потерял Арбат, кроме Собачьей площадки? Пройдем на середину улицы, где виднеется сегодня стена, украшенная рисунками, над которой каким-то странным образом оказалась земля, сквер, используемый сегодня госпиталем. Как раз в этом месте возвышалась над прохожими колокольня, напоминавшая шатер, а за нею стоял храм, известный всем в Москве, храм Николы Явленного. Думаю, что если дело пойдет дальше, начатое сейчас восстановлением церквей, то Никола этот снова вернется на свое место, фундамент его сохранился, над ним ничего не смогли соорудить, к счастью.

Колокольня стояла в том месте, где Арбат изгибается, образуя излучину. Такое положение позволяло ее видеть прохожим, которые шли к ней и с востока, и с запада. Она возвышалась на 14 саженей, появилась эта колокольня во второй половине XVII века. Ну а церковь построена при Борисе Годунове, о чем есть свидетельство письменное, что этот много строивший в столице государь "воздвиг с основания большой храм Николы Чудотворца в Москве на Арбате".

Неподалеку от этого храма князь Дмитрий Пожарский в августе 1612 года разбил войско гетмана Хоткевича, а спустя семь лет на этом же месте потерпел поражение другой гетман, Сагайдачный. И по случаю этой победы появился у Николы Покровский придел. Царь Михаил Романов подарил церкви колокол. Некий провидец, Василий Власов, живший на колокольне, предсказал Елизавете, дочери Петра, что она станет императрицей. Когда же это предвидение сбылось, то Елизавета Петровна не раз приезжала сюда и служила панихиды по усопшему, заботилась о его могиле, находившейся у храма.

Помянул Николу Явленного Лев Толстой в романе "Война и мир", когда описывал вхождение войск Наполеона в Москву. "В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртенбергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.

Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость..."

Соседом Николы был особняк с портиком из шести колонн, разрушенный фугасной бомбой. Другая мощная фугасная бомба попала в старинное здание Театра имени Вахтангова, на месте которого поднялся всем ныне известный другой фасад и зал.

Но приходится с грустью признать, что самые большие потери старинная улица понесла не во время бомбардировок, а при злосчастной реконструкции. В результате этого варварского акта, длившегося много лет, Арбат лишился всех своих церквей. Ближе к Садовому кольцу располагался храм Живоначальной Троицы, сооруженный в середине ХVIII века. Разобрали его в 1931-м, когда взорвали и Храм Христа, и многие другие церкви.

Третья арбатская церковь - Николы в Плотниках, стоявшая на том углу, где Плотников переулок. На этом месте выстроен жилой дом № 45, известный как магазин "Диета" (единственный арбатский Никола сохранился на Спасопесковской площадке). Все это дало основание писателю Борису Зайцеву назвать Арбат улицей Николая, ей он посвятил под таким названием замечательный очерк. Впрочем, он не одинок в любви к улице, недавно отметившей пятьсот лет.

Вблизи Арбата и на нем самом располагалось около десяти церквей, больших и малых.

ГДЕ ЖИЛА СУВОРОЧКА

За пятьсот лет своей истории как улицы Арбат многое приобрел и, к сожалению, еще больше потерял. О недавних утратах напоминают свежие пустыри и прикрывающие их аккуратные заборы, установленные строителями в знак того, что ушли они отсюда не навсегда, а должны рано или поздно вернуться, чтобы заполнить образовавшиеся между домов бреши.