Проклятье Дэйнов - Дэниел Хэммет

Я кивнул.

- Тогда понятно, - успокоил меня Фицстивен. - Извините. Рыцарь без страха и упрека всегда врет, если дело касается женщины-врет даже без нужды и причиняет ей множество неудобств. Это-одно из рыцарских правил: охранять ее честь и тому подобное. А женщина кто

- Габриэла Леггет, - ответил я и рассказал ему все, что знал о Легеттах, бриллиантах и мертвеце на Голден-Гейт-авеню. По ходу моего рассказа разочарование все сильнее проступало на его лице.

- Это ничтожно, скучно, - с обидой сказал он, когда я кончил. - Я примерял Леггета к романам Дюма, а вы предлагаете мне безделушку из О'Генри. Вы разочаровали меня своими бриллиантами. Но, - глаза у него блеснули, - это может иметь продолжение. Преступник Леггет или нет, мелкое мошенничество со страховкой-не его масштаб.

- Вы хотите сказать, что он-из этих пресловутых стратегов уголовного мира Никак вы газеты читаете Кто же он по-вашему Король бутлегеров Заправила международного преступного синдиката Скупщик живого товара Главарь торговцев наркотиками Или переодетая королева фальшивомонетчиков

- Не будьте кретином, - сказал он. - Нет, у него хорошие мозги, и в нем есть что-то черное. Есть что-то такое, о чем он не хочет думать, но чего не должен забывать. Я сказал вам, он жаден до всего невероятного, ошеломляющего, и вместе с тем он холодный как лед... нет: обжигающе холодный. Это невротик, который держит свое тело в форме, в готовности. к чему-. а свое сознание дурманит безумными идеями. И вместе с тем он холоден и трезв. Если человек хочет забыть свое прошлое, ему проще всего заглушить память через тело-чувственностью, если не наркотиками. Но положим, прошлое не умерло, и человек должен быть в форме, чтобы совладать с ним, если оно ворвется в настоящее. В таком случае самое правильное-анестезировать разум непосредственно, а тело беречь и укреплять.

- И прошлое-.

Фицстивен покачал головой:

- Если я не знаю-а я не знаю, - это не моя вина. Прежде чем вы распутаете свое дело, вы поймете, как трудно получить информацию в их семействе.

- Вы пробовали

- Конечно. Я писатель. Мой предмет-души и то, что в них происходит. Его душа меня интересует, и меня всегда задевало, что он не хочет вывернуть ее передо мной наизнанку. Например, я сомневаюсь, что его фамилия Леггет. Он француз. Как-то он сказал, что родом из Атланты, но он француз и внешне, и по складу ума, и по всему, кроме места жительства.

- А его семейство-спросил я. - Габриэла со сдвигом, как по-вашему

- Интересно. - Фицстивен посмотрел на меня с любопытством. - Вы это так брякнули или правда думаете, что она не в себе

- Не знаю. Она странный, трудный человек. Кроме того, у нее звериные уши, почти нет лба, а глаза то зеленые, то карие, непрерывно меняют цвет. Удалось вам что-нибудь разнюхать о ее жизни

- И это вы, зарабатывающий разнюхиванием, смеете издеваться над моим интересом к людям и над моими попытками его удовлетворить.

- Есть разница, - сказал я. - Я разнюхиваю для того, чтобы поместить людей в тюрьму, и мне за это платят, хотя меньше, чем следовало бы.

- Нет разницы, - ответил он. - Я разнюхиваю, чтобы поместить людей в книгу, и мне за это платят, хотя меньше, чем следовало бы.

- Ну и что проку от этого

- Бог его знает. А что проку сажать их в тюрьму

- Уменьшает перенаселенность, - сказал я. - Посадите побольше народу, и в городах не будет транспортных проблем. Что вы знаете о Габриэле

- Она ненавидит отца. Он ее обожает.

- Отчего же ненависть

- Не знаю; может быть, оттого, что он ее обожает.

- Ничего не понятно, - пожаловался я. - Это просто литературщина. А жена Леггета

- Вы, наверное, ни разу у нее не ели У вас отпали бы всякие сомнения. Только безмятежная, прозрачная душа может достичь такого кулинарного искусства. Я часто спрашивал себя, что она думает об этих фантастических существах. муже и дочери, - но скорее всего, она просто принимает их такими, как есть, и даже не замечает их странностей.

- Все это очень замечательно, но вы по-прежнему не сказали мне ничего определенного.

- Не сказал, - согласился он. - Именно так, мой милый. Я рассказал вам, что я знаю и что представляю себе-и все это неопределенно. В том-то и дело-за год я не выяснил ничего определенного о Леггете. Не убеждает ли это вас, учитывая мою любознательность и незаурядное умение утолять ее, - что он скрывает нечто и скрывает умело

- Да Не знаю. Знаю только, что потратил много времени и не узнал ничего такого, за что можно посадить в тюрьму. Пообедаем завтра вечером Или послезавтра

- Послезавтра. Часов в семь

Я сказал, что заеду за ним, и ушел. Был уже шестой час. Обед я пропустил и поэтому пошел поесть к Бланко, а оттуда-в негритянский район, посмотреть на Тингли-Носорога.

Я нашел его в табачном магазине Гербера: он катал в зубах толстую сигару и рассказывал что-то четверке негров.

....говорю: "Нигер, ты себе языком могилу роешь", цап его рукой, а его словно сдуло, нету, только следы в бетоне, ей-богу, один от другого-два метра, и домой ведут.

Покупая сигареты, я присмотрелся к нему. Он был шоколадного цвета, лет под тридцать, ростом около метра восьмидесяти и весом в девяносто с лишним, пучеглазый, с желтоватыми белками, широким носом, толстыми синими губами, синими деснами и неровным черным шрамом, сбегавшим от нижней губы за ворот полосатой бело-голубой рубашки. Костюм на нем был довольно новый и даже еще выглядел новым, а носил его Тингли с шиком. Говорил он густым басом, и когда смеялся со своими слушателями, звенело стекло в шкафах.

Я вышел из магазина, пока они смеялись, услышал, как смех смолк у меня за спиной, и, преодолев искушение оглянуться, пошел по улице, где жили Носорог и Минни. Он нагнал меня, когда я подходил к их дому.

Я ничего не сказал, и несколько шагов мы прошли бок о бок. Заговорил он:

- Это вы тут, что ли, про меня расспрашивали

Кислый дух итальянского вина сгустился так, что стал видимым.

Я подумал и ответил:

- Да.

- Какое вам дело до меня-спросил он не враждебно, а так, как будто хотел это знать.

На другой стороне улицы, из дома Минни, вышла Габриэла Леггет, в коричневом пальто и коричневой с желтым шляпке, и, не поглядев в нашу сторону, пошла прочь. Она шагала быстро, прикусив нижнюю губу.

Я посмотрел на негра. Он смотрел на меня. В лице его ничего не переменилось: то ли он не видел Габриэлу Леггет, то ли просто не знал ее. Я сказал:

- Вам ведь нечего скрывать Так какая вам разница, кто о вас спрашивает?

- Все равно, хотите узнать про меня-меня и спрашивайте. Это из-за вас Минни выгнали

- Ее не выгнали. Она ушла.

- А чего ей слушать всякое хамство Она...

- Пойдемте поговорим с ней, - предложил я и стал переходить улицу.

Перед подъездом он обогнал меня, поднялся на один марш, прошел по темному холлу к двери и отпер ключом из связки, в которой их было штук двадцать.

Когда мы вошли в комнату, из ванной в розовом кимоно, отороченном желтыми страусовыми перьями, похожими на сухие папоротники, появилась Минни Херши. Увидев меня, она широко раскрыла глаза. Носорог сказал:

- Минни, ты знаешь этого джентльмена

- Д-да.

Я сказал:

- Не надо тебе было уходить от Леггетов. Никто не думает, что ты причастна к истории с бриллиантами. Что тут понадобилось мисс Леггет

- Не было тут никакой мисс Леггет, - ответила она-. Не понимаю, о чем вы говорите.

- Она вышла отсюда, когда мы подходили.

- А-а! Мисс Леггет. Я думала, вы сказали миссис Леггет. Извините. Да. Мисс Габриэла была здесь. Спрашивала, не вернусь ли я к ним. Она меня очень уважает, мисс Габриэла.

- Вот и возвращайся, - сказал я. - Групо, что ты ушла.

Носорог вынул сигару изо рта и красным концом показал на девушку.

- Ушла от них, - загудел он, - и нечего тебе там делать. Нечего от них всякую гадость слушать. - Он засунул руку в карман брюк, вытащил толстую пачку денег, шлепнул ее на стол и пророкотал: - Чего тебе ходить в прислугах

Обращался он к девушке, но глядел на меня-с улыбкой, блестя золотыми зубами. Девушка презрительно посмотрела на него и сказала:

- Паясничай перед ним, пьянь, - и, снова повернув ко мне коричневое лицо, серьезно, с нажимом, словно боясь, что ей не поверят, добавила: - В кости выиграл. Помереть мне, если нет.

Носорог сказал:

- Никого не касается, где я достал деньги. Достал, и все. У меня. - .-он положил сигару на край стола, языком, похожим на коврик в ванной, смочил большой, как пятка, палец и стал отсчитывать на стол купюры. - Двадцать... тридцать... восемьдесят... сто... сто десять... двести десять... Тысяча сто семьдесят. Кому интересно, сколько у меня денег, - вот сколько у меня денег: тысяча сто семьдесят долларов. Кому интересно, где я их взял: хочу-скажу, не хочу-не скажу. Смотря какое настроение.

Минни сказала:

- Он их в кости выиграл, в клубе "Счастливый день". Помереть мне, если нет.

- Может, выиграл, - Носорог по-прежнему широко улыбался мне. - А если не выиграл