Кофейный краш - Чэнь Хуэйцзюнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я был полностью деморализован и пал духом. Мне никогда не удавалось выйти победителем из перепалки с девушкой, а тут еще это ее кошмарное «о-го-го».
Взяв пылесос, я приступил к работе. Такая работа меня ничуть не пугает. Дома я и так занимаюсь уборкой, совсем как Золушка, только мужчина. Старшие сестры говорят: «Кто не работает, тому не платят», и мое вознаграждение – трехразовое питание и проживание.
В кофейне зазвучала странноватая музыка. Я прислушался и обалдел: это была старая английская песня шестидесятых годов, даже старше, чем мои родители.
Я запротестовал:
– Это же старье несусветное! Может, лучше послушаем что-нибудь новенькое, а?
Пропустив мой вопрос мимо ушей, Синъянь вынесла пачку яиц, молоко и баночки с каким-то порошком, похожим на муку, и стала готовить выпечку, подпевая себе под нос. Ей эта музыка явно нравилась.
А может, у всех женщин постарше такой изъян? Им нравится вести себя на кухне так, будто они выступают на сцене, а на чувства других ноль внимания. Моя мать так делает, сестры тоже такие, вот и она такая же.
Я нацепил наушники, сделал музыку погромче и в два счета разделался с уборкой. Эффективность у меня что надо: стоит только поддать газу, тут уж никакой «порше» не сможет угнаться за мной.
Только я собрался присесть и отдохнуть, как Синъянь подозвала меня, помахав рукой.
Когда я подошел, она протянула мне чашку черного кофе и мягко произнесла:
– Это тебе, пей!
– Кофе, мне? Я не пью кофе, – отрезал я, даже не собираясь ее благодарить.
– Ну пожалуйста, выпей!
Ладно, думаю, раз она дважды попросила меня, так и быть: я неохотно сделал глоток. Как только кофе попал мне в рот, я не удержался и тут же выплюнул его обратно в чашку:
– Он же острый! Что за дурацкий кофе?
Но Синъянь только тихонько усмехнулась:
– Кофе от лени. Я добавила в него перца.
– Ты что, больная? Может, тебе лучше сходить к врачу, а то от твоих выходок пострадает кто-нибудь.
Синъянь вывела пальцем на оконном стекле большой круг, а затем поднесла палец к моему лицу:
– Это что такое?
Черт! Забыл окно протереть.
Она щелкнула меня пальцем по лбу, как будто хотела сбить пылинку.
– На этот раз тебе щелбан от меня, а не от хозяина. Но если будешь дальше лениться – о-го-го! – тогда тебе достанется десять щелбанов.
Я понял, что спорить с Синъянь бесполезно, лучше просто сделать, как она хочет. Протерев все стекла, я почувствовал, что голоден как волк, и без сил растянулся на столе.
Передо мной возник кусочек оранжево-красного шифонового бисквита, испускающий невероятный аромат. Я сел и уставился на него, глотая слюнки.
– Проголодался, наверное? Хочешь?
Даже смертельно голодный, я все-таки взял и отвернулся.
Пусть знает, что вывела меня из себя.
Тут Синъянь пошла на хитрость: пододвинула торт прямо к моему носу, чтобы соблазнить ароматом.
– Правда не будешь? Готов даже умереть с голоду?
– Вот еще! Кто знает, какую фигню ты еще туда добавила.
Синъянь подцепила вилкой кусочек бисквита и положила себе в рот и с наслаждением прожевала.
– Я распробовала джекфрут и инжир. Но это же никакая не фигня, верно? Ах как вкусно! Ну, если ты не будешь, то я доем!
Показывает свою слабость? Может, если откажусь пробовать бисквит, она подумает, что я трус?
Я взял и с жадностью съел целый кусок бисквита.
Следом она принесла апельсиновый тортик, оказавшийся таким вкусным, что я чуть язык не проглотил.
Подперев голову руками, Синъянь наблюдала, как я ем, словно ожидая похвалы. Вместо этого я нарочно раскритиковал торт, сказав, что он невкусный. Его даже бродячий кот есть не станет.
На ее лице застыла улыбка. Ну и ну, даже критику она воспринимает как комплимент. Как мне тогда понять, что у нее на уме?
Синъянь снова сходила на кухню и достала из духовки чайные бисквиты. Глядя на уставленный бисквитами стол, я даже удивился, как это она все успела.
– Это ты только что сама испекла?
Синъянь поглядела по сторонам:
– Разве кроме меня и тебя здесь есть кто-нибудь еще?
– Вижу! Они стоят у тебя за спиной! – высунув язык, я изобразил привидение.
Она бросила взгляд куда-то за мою спину и звонко проговорила:
– Добро пожаловать!
– Напугать хочешь? Ну, я на такое не ведусь, – усмехнувшись, я и не подумал двинуться с места.
Как только прозвучало последнее слово и наступила тишина, какая-то тень скользнула из-за спины и пролетела мимо меня. Я в испуге вскочил со стула.
Старик равнодушно взглянул на меня и наставил указательный палец на Синъянь. Она кивнула и вернулась за барную стойку. Старик направился к столику в углу.
Я его узнал, это был чудик номер два – чокнутый старик, который разговаривал с чашкой кофе.
Не успел я прийти в себя, как меня вновь охватил страх. Я обернулся и вскрикнул.
У меня за спиной – всего в нескольких сантиметрах – тихо стояла невесть откуда взявшаяся женщина. Я сделал шаг назад и, не совладав с испугом, прокричал:
– Сюда что, не ногами заходят, а прилетают по воздуху?
Проигнорировав мое очевидное недовольство, женщина внимательно оглядела меня и, кажется, с сожалением произнесла:
– Выглядите симпатично, только вот слишком трусливы и характер не из приятных. Если вписать вас в роман, боюсь, читателям вы придетесь не по вкусу.
Это еще что за бред? Писателям, типа, можно всех оскорблять?
Я уже приготовился ответить ей: своей симпатичной внешностью я горжусь и в обиду ее давать не собираюсь. Но женщина вдруг потеряла ко мне всякий интерес, повернулась к Синъянь и произнесла:
– Капучино!
После этого она села в дальнем углу зала и уткнулась в экран своего ноутбука.
Сделав две чашки кофе, я поставил их на поднос и сначала принес черный кофе старику.
Тот, глядя на напиток, зашевелил губами. Я не расслышал, наклонился поближе и спросил:
– Что-что?
Старик продолжил беседу с чашкой, как будто меня тут вообще не было. Мне оставалось пожать плечами и отправиться с капучино к писательнице.
Та сделала всего один глоток, как вдруг ее глаза вспыхнули, рот слегка приоткрылся, а по рукам, кажется, пробежал электрический заряд. Она начала так бойко стучать по клавишам, будто на нее снизошло вдохновение.
Я покачал головой, мое недовольство сменилось сочувствием. Кроме меня здесь нет ни одного нормального человека.
Ради собственной безопасности я отошел подальше от этих психов.
