Летние девчонки - Мэри Монро

Время – вот основная проблема и причина ее приглашения. Она пригласила внучек отпраздновать свой день рождения и очень надеялась, что они согласятся остаться на все лето. «Им просто придется, – с тревогой подумала она. Потом сложила ладони вместе. – Господь, пожалуйста, пусть они согласятся остаться на одно, последнее лето».

Мариетта посмотрела на свои руки, украшенные кольцом с большим бриллиантом. О, разрушительное время. Когда-то ее руки были гладкими и изящными, а не морщинистыми, как сейчас. Ей было больно смотреть на сморщенную кожу, темные пятна, длинные пальцы, обхватывающие перила, словно когти старой вороны. Как же унизительно быть старой!

Но Мариетта совсем не считала себя старой – уж точно не на свои восемьдесят. Это намного больше, чем она когда-либо мечтала прожить. Больше, чем прожили ее мама и папа и многие ее друзья. Или ее возлюбленный муж Эдвард, который умер десять лет назад. И даже ее дорогой сын Паркер. Когда он умер, она подумала, что умрет в тот же миг. Родители не должны переживать своих детей. Но она пережила, и довольно надолго. А в своей голове она не была молодой или старой Мариеттой. Она была просто Мариеттой.

Но боли и спазмы ощущались вполне реально, как и слабеющее зрение, и неспособность запоминать имена. Мариетта бросила прощальный быстрый взгляд. С высокой веранды ее дома «Си Бриз» виднелась первая линия домов и густые прибрежные заросли на пляже. Когда Мариетта была юной невестой и впервые приехала в «Си Бриз», между их домом и океаном не было других зданий. Теперь на узком пространстве перед пляжем теснилось еще два ряда домов. Но с веранды был по-прежнему виден мерцающий океан. В лазурных водах отражалось безоблачное небо, и белые волны неторопливо катились на берег и опускались на песок, загадочные и древние, словно само время.

Мариетта печально засмеялась. Древние, как она сама.

– Миз Мариетта!

«О господи, – подумала Мариетта. – Люсиль, несомненно, расстроится, когда узнает, что она опять ускользнула на крышу». Мариетта повернулась и с тревогой глянула на крутые ступени. В молодости она, задыхаясь от нетерпения, каждое утро взлетала по ним, словно газель, и смотрела на море. Спокойствие, велела она себе, крепко ухватившись за перила. Неуверенно и медленно Мариетта начала спускаться по узкой лестнице. На полпути ее встретила Люсиль. Круглые темные глаза горничной вспыхнули, когда она посмотрела на Мариетту.

– Люсиль, ты меня напугала! – воскликнула Мариетта, крепче хватаясь за перила.

– Я вас напугала? И вы говорите это, бегая по ступеням вверх и вниз, как девчонка? Вы могли упасть! А с вашими костями этим бы все и закончилось. Я принеслась сюда со всех ног, как только поняла, куда вы ускользнули.

Люсиль поднялась еще на несколько ступеней и крепко взяла Мариетту за предплечье.

– Вас нельзя оставить ни на минуту, вечно попадаете в неприятности.

– Чепуха, – усмехнулась Мариетта, принимая поддержку Люсиль. – Я поднимаюсь и спускаюсь по этой лестнице дольше, чем себя помню.

Люсиль фыркнула.

– Живете вы уже тоже долго. Вы больше не девочка, Миз Мариетта, что бы вы там себе не думали. Вы обещали предупредить меня, когда соберетесь подниматься на крышу. Я буду подниматься с вами, чтобы вы не упали.

– И что ты сделаешь, если я упаду? – усмехнулась Мариетта. – Ты такая же старая, как и я. Мы обе превратимся в груду переломанных костей.

– Не такая старая… – пробормотала Люсиль, спускаясь вниз. Потом она помогла спуститься Мариетте.

Мариетте не нравилось, что с ней обращаются как с ребенком. Она всегда гордилась собственной независимостью. Как и тем, что всегда имела собственное мнение и не стеснялась его озвучивать. Спустившись, она расправила плечи и, фыркнув, сбросила с себя руку Люсиль.

– Я прекрасно знаю, сколько тебе лет. Шестьдесят девять, а значит, ты такая же старая карга, как и я.

Люсиль тихо засмеялась и печально покачала головой.

– Так оно и есть, – признала она. – Но я благодарна за каждый подаренный мне год.

Мариетта посмотрела на стоящую напротив нее Люсиль, решительно сложившую руки на груди. Они испытующе смотрели друг другу глаза в глаза. Мариетта была высокой и гладкой, как цапля. Коротко остриженные седые волосы гладко покрывали голову, и она казалась величественной, как элегантная птица.

Люсиль же, наоборот, была маленькой и крепкой, как хорошо откормленная болотная курочка. Некогда блестящие черные волосы теперь поседели, но в больших темных глазах по-прежнему мерцали упрямство и хитрость этой болотной птицы. И кудахтанье ее было таким же резким. Хотя Люсиль было почти семьдесят, ее кожа была по-прежнему гладкой, как отполированная слоновая кость – тайной миссией Мариетты на протяжении многих лет было выведать, что за мазь оказывает такое чудесное воздействие на стареющую кожу. Люсиль поступила к Мариетте работать горничной пятьдесят лет назад и верно служила дому и семейству Мьюр в Чарльстоне. Но когда Мариетта продала большой дом и переехала в «Си Бриз», Люсиль переехала вместе с ней.

Теперь Люсиль была скорее компаньонкой, чем служанкой. Люсиль знала все секреты Мариетты и стояла у ее дверей, как верный страж. Порой Мариетте казалось, что Люсиль слишком много знает об их семье. Ей было немного не по себе, что кто-то настолько тесно с ней связан и обмануть этого человека не получится. Только Люсиль были позволены ехидные замечания, разбивающие иллюзии Мариетты и открывающие голую правду, не важно, насколько жестокой она была. Мариетта безоговорочно доверяла Люсиль и была ей очень предана. Они были глубоко привязаны друг к другу.

Мариетта гордо отправилась прочь. Западное крыло было самой старой частью пляжного коттеджа. В нем было три комнаты: их с Эдвардом спальня, комната Паркера и широкая комната для отдыха, обшитая сосной, с книжными полками и изображениями охотничьих собак. Годы спустя, когда Мариетта расширила дом и на лето стали приезжать три дочери Паркера, девочки предъявили права на западное крыло, совершив незаконный захват. Она до сих пор помнила их хихиканье и визг. Бедные мужчины были изгнаны из своей берлоги, ворча о гормонах беспокойной юности.

– Ты достала ожерелья? – спросила Мариетта, пока они проходили гостиную.

– Они в вашей комнате, на кровати.

Мариетта прошла в свою спальню. Главная спальня находилась в восточном крыле дома и была ее главным убежищем. Мариетта отремонтировала и перестроила «Си Бриз», когда окончательно переехала из Чарльстона на остров. Бедный Эдвард не успел в полной мере насладиться жизнью на пенсии. Мариетта нашла его упавшим на клавиатуру компьютера всего через год после смерти Паркера и осталась в своем обновленном доме совершенно одна.

Она прошла по мягким коврам к богато украшенной резьбой кровати красного дерева с пологом и увидела на покрывале три черных бархатных мешочка. Три ожерелья для трех внучек.

– Давно пора выбрать, кому из девочек какое отдать.

Люсиль скрестила руки на пышной груди.

– Мне казалось, вы говорили, что позволите им выбрать самим.

– Нет-нет, Люсиль, – отмахнулась Мариетта. – Так не пойдет. – Она выдержала паузу, встретив взгляд Люсиль. – Говорят, – начала она тоном сказительницы легенд, – жемчуг обретает характер человека, который его носит. – Мариетта кивнула, словно добавляя значимости к сказанному. Она снова принялась расхаживать взад-вперед. – Я носила эти жемчужные ожерелья десятилетиями. И каждая жемчужина пропитана моим характером. Неужели не понимаешь, – спросила она таким тоном, будто речь шла об очевидных вещах, – что, отдавая внучкам ожерелья, я передаю каждой из них часть себя? – Мариетте была приятна сама мысль об этом. – Я ждала этого много лет.

Люсиль давно привыкла, что Мариетта любит патетические моменты, и сказанное ее не слишком впечатлило.

– Все равно, каждая может выбрать ожерелье на свой вкус и получить этот ваш загадочный амулет-характер. А вдруг им не понравится ваш выбор?

– Не понравится? Что им может не понравиться? Каждое ожерелье бесценно!

– Я говорю не о цене, а о предпочтениях. Вы ведь можете не угадать, и начнутся всякие тайные взгляды. Никогда не видела людей более разных, чем эти три девочки. Я бы не смогла выбрать. Понятия не имею, что им нравится, – Люсиль прищурила глаза и покачала головой. – Как и вы.

Мариетта подняла подбородок.

– Разумеется, я знаю. Я их бабушка. Я знаю.

– Угу, – недоверчиво покачав головой, ответила Люсиль, пока они проходили через гостиную. – Вы молодец. Стараетесь ими не слишком манипулировать.

– Что? Ты считаешь, я манипулирую?

– Я просто хотела напомнить… Кажется, вы говорили, что хотите посмотреть, как девочки выберут ожерелья на свой вкус, чтобы узнать, какими они выросли женщинами. Вы говорили, что хотите помочь им снова сблизиться. И как вы это сделаете, если уже пытаетесь решить все за них? Паркер вас ничему не научил?