Апозиопезис - Анджей Савицкий

— Улица Шлиска, 1465? Дом пана Довнара. Я агент из таможенной службы перегрузочной станции Петербургской железной дороги, — представился усач. — Привез вам посылку. Забираете?

— Из Гданьска? Уже? — оживился Довнар.

Не ожидая ответа он раскрыл ворота и махнул таможеннику, приглашая его заезжать во двор. Грузовая платформа заехала в средину и остановилась перед флигелем, в котором размещалась научная лаборатория инженера. Усач соскочил с козел и снял брезент, закрывавший груз. В огромных плетеных корзинах лежали кучи черных камней, на первый взгляд похожих на уголь. Данил схватил один кусок, погладил блестящую поверхность, понюхал, попытался даже откусить кусочек, в конце концов — полизал.

Усач подозрительно глядел на хозяина. Не нравились ему уроды, смонтированные в подозрительных лабораториях или прямо сшитые в морге из нескольких покойничков. Покрывающие тело Довнара шрамы, видимые под кожей на лбу заклепки, соединяющие кости черепа, и дверцы на груди говорили, что хозяин дома — это комбинированное существо, созданное по образцу чудовища Франкенштейна. Помощник таможенника удержался от того, чтобы не плюнуть под ноги уроду, вместо того протянул в его сторону грузовой лист, требуя подписать документ.

— Погодите-ка, — буркнул в ответ Данил. — Я еще должен проверить, соответствует ли товар заказу. Сейчас вернусь.

И он помчался в лабораторию, прижимая к груди черную каменюку. Ногой распахнул дверь, проскочил мимо стоящего на постаменте железного трона, служившего ему в качестве электрического стула, позволяющего посещать параллельные реальности, и добрался до лабораторного стола. Геологическим молотком он отбил кусочек породы, молниеносно растер в ступке, пересыпал порошок в небольшой тигель и поместил последний на спиртовую горелку. Какое-то время он вдыхал вздымающийся дым, после чего критически осмотрел остаток в тигле. Инженер макнул палец в еще горячий порошок, после чего сунул этот же палец в рот. Сплюнул на пол и поднял кулак в жесте триумфа. Затем вытянул руку к висящему под самым потолком лаборатории чучелу аллигатора. Весик, именно так звали чудовище, в доме Довнара исполнял роль копилки. Хозяин пошарил в открытой пасти и вытащил несколько банкнот. После того набросил на себя старинный редингот, помнящий еще времена предыдущего хозяина лаборатории, деда Данила — графа Ходкевича[8], а для его внука служащий лабораторным халатом, и, одетый таким вот образом, он вновь вышел во двор.

Там он застал усача, разговаривающего с Алоизием. Лакей, чернокожий великан с могучей, плечистой фигурой и лицом африканского божества, выбитого в черном базальте, осматривал груз и слушал жалующегося на уличную толкотню таможенника. Увидав своего хозяина, он поклонился старинным, восточным образом, как будто бы желал пасть ничком перед своим властителем. Понятное дело, в половине поклона он застыл, а затем с достоинством выпрямился.

— Так как? Сваливаем? — спросил усач.

— Да. То есть — нет, — улыбаясь, ответил Данил. — Товар первоклассный, только вы завезете его в другое местечко.

— Важное сообщение, хозяин… — глубоким баритоном отозвался Алоизий, только инженер его не слушал.

— Я вам не курьер и совсем даже не носильщик. Я младший чиновник — да, без чина, но чиновник. Я всего лишь должен был доставить посылку с таможенного склада, поскольку перевозка, вроде бы как, оплачена. Но только на Шлискую 1465.

— Данил, послушай, на базаре я узнал кое-что любопытное… — Негр отказался от официальных форм вежливости, пытаясь достучаться до озабоченного ученого. Но тот на слугу и не глянул.

Кстати, свою новость Алоизий мог услышать и здесь — на рынке Старего Мяста (Старого Города — центральной исторической части Варшавы). Снимок 1912 года.

— А ведь поедете, поедете, — Довнар похлопал усача по плечу и вручил ему две десятирублевые банкноты.

Алоизий только засопел, видя подобное расточительство, зато глаза таможенника заблестели. Под могучими темными усами расплылась чистосердечная улыбка. Нелюбовь к чудищам, порожденным биомеханикой, развеялась без следа.

— На железоделательную фабрику Вернера, на угол Лешна и Нововроньской, — отдал инструкции Данил. — Только поспешите и скажите там, что это от инженера Довнара. Пускай сразу же загружают в печь. Но потом пускай не закаляют и не вальцуют. Листы они должны только проковать — это очень важно! Запомните?

— А чего там не помнить?! — Усач лихо вскочил на козлы и схватил вожжи.

— Шеф, сейчас расскажу вам кое-чего любопытного… — сделал очередную попытку Алоизий.

— Иди лучше завари мне чаю и сделай чего-нибудь пожрать. — Инженер довольно потер руки. — погребец закрой на ключ, а тот потом проглоти. Сегодня мне пить нельзя, ни капельки. Понял? Ты обязан держать меня подальше от водяры, даже если бы я тебе приказывал и угрожал.

Алоизий очень серьезно поглядел на него своими черными, словно адская бездна, глазами и кивнул. Он был джинном из расы Каринов, пустынных духов-хранителей. Духов очень злых, говоря точнее: это были даже кровожадные демоны с гадким характером, тем не менее, духов-хранителей, следовательно, чертовски верных. Много лет назад связанный с дедом Данила, графом Александром Ходкевичем, он поклялся тому заботиться о молодом бариче. И делал он это с нечеловеческой преданностью. Если чего он своему господину обещал, то слово свое наверняка сдержит. И только тут до Довнара дошло, что заявление свое он сделал чуточку преждевременно. Он и вправду не выпьет сегодня ни капельки, даже если бы для этого Алоизию пришлось вылить в Вислу все имеющиеся в Варшаве спиртные напитки. Ладно, слово было сказано!

— Погоди, погоди, браток, — буркнул он негру, который запирал за неспешно отбывшей повозкой ворота, — где это ты сегодня был?

— На рынке, на Зеленой площади, — бросил Алоизий через плечо. — И все пытаюсь рассказать, чего узнал от своих информаторов.

Информаторами джинна была банда уличных мальчишек в возрасте от четырех до четырнадцати лет, парочка доверенных еврейских торговок рыбой и домашней птицей и кошерный мясник из бойни при рынке. Помимо того, джинн поддерживал исключительно хорошие отношения с лавочницами, необычной женской кастой, которую до смерти боялись все рыночные воры и мошенники, и которой полиция кланялась в пояс. Алоизий был знаком даже с их аристократией — богатыми, внушительных размеров бабищами с острыми, словно бритва, языками и связями на всех остальных варшавских рынках. Данил верил, что такое возможно, поскольку его слуга умел быть чрезвычайно вежливым, а его нетипичная красота могла завербовать для него сторонников среди прекрасного пола. Хотя, с другой стороны, очень многие считали, что лавочницы — это какой-то третий пол, так что прилагательное «прекрасный» к ним никак не подходит.

— Ну, и чего ты там узнал? — Данил прошел во флигель, где наряду с лабораторией имелась большая кухня.

Алоизий снял коротковатый ему сюртук, бросил его на спинку стула, вытащил из шкафа самовар и поставил его на столе. При этом он крутил носом, втягивая в себя запах дыма, все еще курившегося над тиглем.

— Что это такое? Чегой-то мне напоминает, — задумчиво вздохнул он. — Странно. Мне показалось, словно бы я вернулся домой. Много-много лет назад, когда мир еще был молод. Пахнет словно прошлое, вот только запах ни к чему не могу приписать. Похоже на курения из святилища Ваала… Нет! Так пах Хаджар, черный камень из Мекки! Я сам помогал крепить его в стене святилища.

— Как же, как же! Как всегда ты врешь! Это купленный мной расплавленный аэролит, — с гордостью заявил Данил. — После нагрева выделяются какие-то газы. Похоже, в нем находятся соединения углерода, быть может, органического происхождения. Наверное, это они так пахнут. Аэролит во льдах Гренландии обнаружили датские путешественники. Пару громадных, весящих тысячи пудов обломков они привезли на корабле в Копенгаген, третий попал в Швецию. От них я взял осколки и всю мелочь. Как сам видел, вышел целый воз.

— Аэролит? То есть, камень с неба[9]? — Непроницаемое в обычных обстоятельствах лицо Алоизия сменилось выражением неподдельного изумления. — Метеорит! Что вы говорите! И за эту вот кучу космического мусора вы заплатили тридцать тысяч рублей?

От удивления лакей чуть не сел на месте. Где-то с месяц назад Данил взял огромный кредит в Коммерческом Банке, полностью под залог дома, полученного в наследство от деда. При этом он объяснял, что деньги вложит в весьма прибыльное дело и вернет кредит раз-два! А после этого на все средства купил телегу вонючих камней. Алоизий не мог поверить, что это правда. На кой черт кому-то раздробленный аэролит?

Они стали банкротами, и наверняка в любой прекрасный день очутятся на улице. Все наследство графа Ходкевича пойдет псу под хвост. Молодой барич окончательно сопьется, ну а джинн утратит репутацию сверхъестественного опекуна.