Да или нет? - Эрика Спиндлер

Она получила то, чего хотела. Так было всегда.

Джек в отчаянии сжал кулаки. Тогда почему же ему больно на нее смотреть? Почему его охватили воспоминания и не выпускают из своих клещей? Их встреча должна была бы пройти совершенно непринужденно. Прошло много времени. Он приобрел жизненный опыт. Джек говорил себе, что ему будет интересно с ней работать. Он убедил себя в том, что они — двое профессионалов и прошлое не имеет никакого значения.

И вместо этого одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы вспомнить все, что между ними было. Каково было обнимать ее, любить ее. Как она наполняла его дни светом, теплом и… покоем. И как это заставляло его чувствовать, будто он связан по рукам и ногам, теряя свою личную независимость.

И Джек вспомнил их последнюю ссору, когда Джилл сообщила ему, что беременна. Он вспомнил, какие словесные удары они нанесли друг другу, вспомнил, что испытывал, спеша на самолет, отлетающий в Канны: словно он истерзан и истекает кровью, испуган и загнан в тупик… Джек часто думал о том, что в тот момент чувствовала она. То же самое? Но у него не было уверенности даже в том, что Джилл вообще что-то чувствовала.

А больше вспоминать было нечего: он вернулся из командировки и обнаружил, что Джилл ушла. В его квартире не осталось и следа ее пребывания. Если не считать записки, которая гласила: «Ложная тревога. Оказалось, что я вовсе не беременна. Поздравляю».

Никакого ребенка не было. Домашний тест на беременность оказался неправильным.

Джек смотрел на ее записку, и перед глазами его все расплывалось. Он не знал, что думать и что делать. Казалось, вся его жизнь рассыпалась. А теперь она ведет себя так, словно больно было только ей одной! Словно их отношения касались только ее.

Снова чертыхнувшись, Джек отпер машину и сел на водительское место. Обхватив пальцами руль, он откинул голову на спинку сиденья. Он всегда был честен в отношениях с нею. Всегда. В тот вечер, когда они встретились, когда стало ясно, что вспыхнувшее между ними чувство не исчезнет, он сказал ей, что не собирается жениться, что не будет заводить семью. Никогда.

Джек хотел, чтобы она не питала иллюзий относительно их будущего, не хотел, чтобы Джилл потом возненавидела его за то, что он не оставил ей выхода, чтобы обвинила его в том, будто Джек ее обманывал.

Но Джилл ему не поверила. Она решила, что он передумает… А когда не смогла его переубедить, то отчалила.

И получила, что хотела, от какого-то другого мужчины. Ребенка. Малышку по имени Ребекка.

Джек с такой силой сжал руль, что у него онемели пальцы. Глубоко дыша, он старался успокоиться. Как уже много раз за последние пять лет, он повторил себе, что отцовство не для него. Он напомнил себе о клятве во что бы то ни стало избегать женитьбы, которой он не собирался изменять.

Но ему никогда не забыть, что он чувствовал те несколько дней в Каннах, когда думал, что в Джилл растет частичка его самого.

Снова чертыхнувшись, Джек включил двигатель. Джилл вывернула ему наизнанку всю душу — а потом повернулась и ушла. Она просто им воспользовалась.

Джек видел, как она осторожно выводит свое «вольво» на улицу. Он подождал, пока ее белый автомобиль не скроется из вида, а потом резко вывел свою машину со стоянки, завизжав шинами.

Джилл больше не сможет им воспользоваться. И будь он проклят, если снова позволит ей вывернуть его наизнанку. На этот раз, пообещал он себе, Джилл Лэнсинг может больше не рассчитывать на действие своих чар.

2

Питер продемонстрировал в очередной раз свою пунктуальность, подъехав ровно в назначенное время.

Джилл сжала руки на коленях, глядя, как машина ее бывшего мужа медленно заезжает в ворота. Все в ней трепетало от волнения и нетерпения. Бекки вернулась. Всего через несколько секунд она снова будет со своей малышкой!

Он остановил машину, и передняя пассажирская дверца стремительно распахнулась. Ребекка выскочила наружу и помчалась к Джилл, ослепительно улыбаясь.

— Мамочка!

— Ребекка! — Джилл со смехом присела на корточки и раскрыла дочке объятия. В следующую секунду малышка уже бросилась в них и крепко ее обняла.

— Привет, куколка, — сказала Джилл, крепко прижимая к себе дочку. — Я так по тебе скучала!

— Я тоже скучала, мамочка.

Улыбнувшись, Джилл поцеловала девочку в макушку. Ребекка радостно взвизгнула и прижалась к матери еще теснее. Ее нежный детский запах вызвал в Джилл волну радости, и она глубоко вздохнула. Две недели, когда Джилл не видела дочери, показались ей целой вечностью. И сейчас она не станет думать о том, что еще через две недели она снова с ней расстанется.

Ее бывший муж вылез из машины и направился к ним, неся сумки с вещами Бекки. Поставив их на дорожку, он засунул руки в карманы.

— Здравствуй, Джилл.

Джилл подняла голову и посмотрела на него. Напряженное выражение его лица резко контрастировало с нарочито непринужденной позой.

— Привет, Питер. — Она встала, подхватив Ребекку на руки. — Как все прошло?

— Великолепно. Как всегда.

Джилл погладила шелковые волосики Бекки — темно-русые, точно такого же цвета, как ее собственные.

— Ни кошмаров, ни насморков, ни еще чего-нибудь, о чем мне следует знать?

— Абсолютно ничего.

— Хорошо. — Она глубоко вздохнула. — Как младенец?

— Растет с каждым днем. Она…

— Она такая прелесть, мамочка! Ты бы только посмотрела. — Ребекка запрокинула голову, чтобы посмотреть матери в лицо. — Она мне улыбнулась. Я дала ей поиграть мою куклу, и она мне улыбнулась!

Питер широко улыбнулся дочери.

— Малышка улыбнулась, потому что любит свою старшую сестричку.

Бекки выпрямилась, буквально светясь от гордости:

— Я хорошая старшая сестричка!

У Джилл сжалось сердце. Ей было больно видеть, как Бекки любит свою единокровную сестру, больно из-за того, что Питер способен дать дочери то, чего не может дать она: полную семью и настоящий дом. То, о чем Джилл всегда мечтала. О чем она не перестала мечтать и сейчас.

Джилл откашлялась.

— Бекки, обними папу и поцелуй. Нам пора идти в дом.

Передав Ребекку Питеру, она смотрела, как девочка его обнимает и целует. Эти минуты были всегда очень трудными, не переставали причинять ей острую боль. Не потому, что она любила Питера, а потому, что его так любила ее дочка. Ребекка заслуживала того, чтобы иметь и мать, и отца, настоящую семью, совместные ужины и поездки, праздники и каникулы… Семью, которая по воскресеньям ходила бы в церковь, а в июле уезжала отдыхать.

А вместо этого девочку передавали от отца к матери. У нее было два дома, два комплекта игрушек и две группы друзей, разное окружение. У нее была мачеха и единокровная сестренка, и родители, которые вели вежливые разговоры при встречах, когда отвозили или забирали ее.