Зеленая крона с черными корнями - Сергей Лопатников

Разумеется, я не имею возможности в достаточно короткой статье строго доказать, что основные замыслы Гитлера были связаны именно с переделом британской колониальной системы, однако, есть множество прямых и косвенных свидетельств в пользу того, что вовсе не СССР (Россия), а Ближний Восток и, в конечном итоге – Индия, были главной целью Гитлера на пути к мировому господству. Однако, все по порядку.

Я начну с одного не слишком широко обсуждавшегося «противоречия» в действиях Британии конца 30-х годов.

В 1937 году документ, вошедший в историю как «Меморандум Гендерсона», составленный автором непосредственно перед его назначением послом Британской короны в Берлине, гласил: «…Говоря прямо, Восточная Европа, окончательно, на все времена еще не устроенная, не представляет жизненного интереса для Англии… Можно даже утверждать, что не справедливо пытаться мешать Германии завершить свое единство и изготовиться к войне против славян при условии, что эти приготовления не разубедят Британскую империю, что они одновременно не направлены против нее».

В логику Меморандума Гендерсона прекрасно вписываются и пресловутое Мюнхенское соглашение 1938 года, поставившее крест на Чехословакии, и аншлюс Австрии… «Что мне Гекуба?!»

Но как совместить с Меморандумом Гендерсона поистине панические действия Британии 30 марта 1939 года, когда кабинет Чемберлена проявил, по выражению одного из историков того времени, «несвойственную ему прыть» и в одностороннем порядке, еще до прибытия в Англию польского представителя, опубликовал заявление о готовности оказать поддержку Польше, если она подвергнется нападению?

Особенно странной эта «прыть» выглядит с учетом нескольких обстоятельств. Заместитель министра иностранных дел Британии А.Кадоган отмечал тридцать лет спустя, что британские гарантии Польше были, по его выражению, «ужасной игрой». «Ужасной», поскольку Британия не имела тогда реальной возможности оказать Польше военную помощь, но очевидно сталкивала поляков с Германией.

Нелепость такого поведения подчеркивается тем, что отношения между Германией и Польшей были в то время совсем не так плохи, как иногда пытаются представить дело советские и западные историки. Еще в конце 1938 года германский посол в Польше Г.Мольтке доносил, к примеру, что в случае германо-советского конфликта Польша будет стоять на германской стороне. Более того, Польша достаточно активно поддержала действия Германии в отношении Чехословакии и, по многим свидетельствам, до последнего момента склонялась к полюбовному соглашению относительно Данцигского коридора. А накануне визита министра иностранных дел Польши Ю.Бека в Британию в марте 1939 года МИД Франции донес до британской стороны информацию о том, что Бек едет в Англию с расчетом предъявить британскому правительству завышенные требования и, после их отклонения, заявить, что, мол, у Польши была альтернатива – склониться к Британии или Германии, и теперь стало ясно, что она должна объединяться с Германией… Иными словами, положение Польши в качестве вассала Германии могло ее вполне устроить. Однако внезапная «помощь» британского правительства неизмеримо усложнила ее положение.

Эти действия Британии прямо противоречат главной мысли Меморандума Гендерсона о том, что Британия должна лояльно относиться к продвижению Германии на Восток.

Британские историки и дипломаты пытаются объяснить этот впечатляющий парадокс британской предвоенной политики тем, что якобы «идеалист Чемберлен» в одночасье осознал, что нельзя-де допускать доминирования Германии: «… [целью Лондона является] не защита отдельных стран, которые могли оказаться под германской угрозой, а стремление предотвратить установление германского господства над континентом, в результате которого Германия стала бы настолько мощной, что могла бы угрожать нашей (британской) безопасности». Именно так объясняется позиция Лондона 1939 года в отношении Польши официальными документами.

Но можно ли, находясь в здравом уме, представить себе, что автор меморандума Гендерсон и сам Чемберлен не понимали угрозы Британии со стороны Гитлера в конце 1937 года и внезапно прозрели в начале 1939 года? Это невероятно. Это абсолютно невероятно. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Именно Британия традиционно, веками поддерживала баланс сил в Европе и, даже шире, – в мире. Именно Британия калькулировала этот баланс до мельчайших деталей. Собственно, именно в таких расчетах и подсчетах и состоял смысл британской «блестящей изоляции». Можно ли представить себе, что многоопытный дипломат Гендерсон и прошедший огонь и воду Чемберлен оказались наивны как дети и никогда не слышали ни о чем подобном? Нет, это – невероятно! Гораздо более вероятно, что за короткий период между написанием Меморандума Гендерсона и британским заявлением о гарантиях Польше произошли события, которые «разубедили» – в соответствии с буквой Меморандума Гендерсона – Британию в том, что гитлеровские военные приготовления «не направлены против нее».

Иными словами, «парадоксальное поведение» Британии между 1937 и 1939 годами обретает ясный смысл и исчерпывающе логично только в том случае, если Британия поняла и убедилась, что главным и непосредственным противником Гитлера стала именно она, Британия, и что если Гитлер и имеет виды на Россию, то в неопределенном будущем.

Вопрос, поэтому, в том, какие именно события могли привести Британию к такому выводу?

Нет сомнений, что колониальные планы Гитлер имел. И наверняка эти планы в той или иной форме обсуждались Германией с Британией и Францией, причем именно в интересующий нас период времени. Тому есть множество свидетельств, даже если не обращаться к основополагающему труду Гитлера «Майн кампф».

Так, например, министр внутренних дел США Гарольд Икес вспоминает в своих дневниках, что 9 октября 1938 года Президент Ф.Рузвельт обратил его внимание на то, что Англия и Франция, утоляя колониальные претензии Германии (sic!– СЛ), могут уступить ей, к примеру, Тринидад и Мартинику и принял решение, что в этом случае, в соответствии с Доктриной Монро, предписывающей США применять силу для защиты неприкосновенности Западного полушария, к островам будет направлен американский флот.

Основания для беспокойства у Франклина Делано Рузвельта были. Нацисты активно действовали в Латинской Америке и вскоре после описанной беседы, в мае 1939 года была предпринята попытка пронацистского путча в Бразилии, а в сентябре – в Чили. Ходили даже слухи о готовящемся десанте немцев в Уругвае, в ответ на что США разработали план военного прикрытия Бразилии и занятия войсками США всех поселений европейцев в Латинской Америке. История взаимоотношений Третьего рейха с Латинской Америкой -это особый интересный вопрос, выходящий за рамки нашего повествования.

Для нас, однако, важно само признание Ф.Рузвельтом факта переговоров Германии с Британией и Францией о колониальном переделе. И это – не единственное свидетельство таких переговоров. Известно, что Германия, Британия и Франция обсуждали создание «свободной колониальной зоны» в Африке. Естественно, без особого успеха.

Но можно ли представить себе, что обсуждая какой-то Тринидад и колонии в Африке, Гитлер оставил в стороне вопрос об Индии – жемчужине Британской Империи – и об османском наследстве, от раздела которого Германия была, разумеется, полностью отстранена из-за поражения в Первой мировой войне?

Такое предположение лишено всякой исторической и политической логики. Тем более, что к тому времени на Ближнем Востоке была уже обнаружена знаменитая арабская нефть – нефть, которая как воздух была нужна Германии.

Можно быть уверенным, что Германия должна была в той или иной форме претендовать и на эти регионы своего традиционного интереса. Разумеется, вряд ли речь могла идти о претензиях Германии на физическое овладение территориями. Однако, по всей логике событий, речь должна была идти по меньшей мере о допуске Германии на эти рынки, о допуске германских товаров в Индию, о разработке нефтяных месторождений Ближнего Востока или еще о чем-то в этом роде.

Вполне вероятно, мы узнаем об этом более подробно не ранее 2018 года, когда будут открыты соответствующие британские архивы. Однако, учитывая то, что, по мнению большинства историков, Германия решила атаковать Францию именно осенью 1938 года, логично предположить, что как раз к этому времени Гитлеру стало ясно, что эти переговоры, если они были, не ведут к удовлетворительному для Германии результату. Было ли решение атаковать Францию одновременно решением атаковать Британскую империю?

Судя по всему – да.

Тому тоже есть серьезные доказательства. В политике Германии наметились решительные изменения. 18 ноября 1938 года Геринг, действуя от имени Гитлера, поставил в одночасье задачу утроения производства военной техники и материалов, Германия начала поставки оружия на Ближний Восток и в Афганистан, а 22 декабря того же года в торгпредство СССР поступило неожиданное предложение: Советскому Союзу предлагалось заключить межправительственное соглашение, по которому Германия предоставляла бы СССР кредит на 200 миллионов марок (огромная по тем временам сумма) с его погашением сырьем. Особенно важно это последнее событие, которое наверняка не осталось вне поля зрения Британии.