Багровое око - Даниэл Уолмер

Разговорчивый Ойшли прибыл в Стигию уже в третий раз, в общей сложности он прожил здесь несколько месяцев и считал себя большим знатоком местных нравов.

— Ты спрашиваешь, в чем разница между глоткой питона и когтями старого облезлого стервятника? Как бы тебе объяснить попонятнее… — Толстяк огляделся вокруг и указал Конану на группу бедно одетых людей, по виду пастухов, поглощавших в закутке за дверью таверны свою незатейливую пищу. — Ответь, что, по-твоему, едят эти оборванцы?

— Ну, сыр, лепешки, — пожал плечами киммериец. — Пьют же наверняка какую-нибудь прокисшую дрянь.

— Скорее всего, так, — согласился Ойшли. — Ничего приличного этим туповатым овечьим сторожам хозяин не нальет. Так вот, если жертву Сета просто убивают — мечом там, или веревкой, или ядом — для Великого Змея это все равно, что нам, к примеру, перекусить хлебом, сыром, мучной похлебкой — короче, пищей простой и грубой. Голод это, конечно, утоляет, но особого наслаждения языку и желудку не приносит, Теперь ответь мне, — Ойшли кивнул на миску, стоящую перед киммерийцем, — что сегодня вечером едим мы с тобой?

Конан выразительно потянул носом.

— Будь я проклят, если это не добрый кусок теленка в чесночном соусе с приправой из тушеных бобов!

— Вот! — обрадовался толстяк. — Это уже куда привлекательнее хлеба и сыра, верно? За таким ужином, да еще с хорошим вином, не скучно и вечерок скоротать! Любимому божеству так же приятно, как нам с тобой сейчас, когда жертву его убивают не сразу и не простым способом. Скажем, четвертуют, сажают на кол, кипятят в масле…

Конан скривился и сплюнул позади себя на глиняный пол.

— Клянусь Кромом, я не сел бы с этим разборчивым божеством рядом на дружеской пирушке!

— Но и это еще не все! — Ойшли назидательно поднял толстый указательный палец. — На нашем постоялом дворе такого, конечно, не подадут, да и вообще, не в обиду будет сказано, вряд ли вам доводилось это пробовать, но поверьте на слово — есть на свете такие изысканные кушанья, которые едят только правители и высочайшие вельможи, и чтобы приготовить их, нужен труд десятков людей и море времени. К примеру, паштет из язычков птенцов розовой птицы, живущей в джунглях Зембабве, вымоченный в соусе из столетних зингарских вин… Или еще что-нибудь в этом роде. Когда человека выбирает коричневый стервятник, это означает, что богу и его шайке захотелось потешить себя чем-нибудь особенно лакомым. Обычно это случается, когда страна долгое время ни с кем не воюет, не происходит наводнений, засух, повального мора и прочих бедствий. Тишь, покой, веселые и сытые лица — для Змея это все равно что унылый пост… Знающие люди говорят еще вот что, — Ойшли оглянулся по сторонам, словно желая проверить, не подслушивают ли их, и дал знак собеседникам нагнуться над столом и сдвинуть поближе головы.

Конан и Ванн послушно склонились, и в их уши полился жаркий шепот осторожного толстяка:

— Говорят, что из семи жертв, отобранных Кээ-Ту, только двое достаются Сету, остальные же пятеро уходят кое-кому иному, более могущественному, чем Великий Змей.

— И кто же это может быть? — громко спросил Конан.

— Тс-с-с! — Ойшли приложил палец к губам. — У него много имен, но ни одно мне не хочется произносить вслух! У этого темного божества нет ни жрецов, ни храмов, но по сравнению с ним Великий Змей Сет — все равно что первый советник рядышком с королем. Больше я о нем ничего не скажу, да и вы лучше молчите… Кстати, а вы знаете, что именно делают в подземельях кемийских храмов с теми, кто имел счастье приглянуться милой пташке?

— Что? — разом выдохнули Конан и молчавший до сих пор бритунец.

Ойшли выдержал эффектную паузу.

— А вот этого я вам, друзья мои, сказать не могу. И вряд ли кто-нибудь сможет. Жрецы Сета умеют хранить свои тайны.

— Проклятье, — пробормотал бритунец. — Еще целую луну или даже больше я должен находиться в этом проклятом городе…

Его выпуклые серо-голубые глаза потускнели, а лицо приняло обреченное выражение, неприятно контрастировавшее с перевитой мускулами шеей и тяжелыми буграми челюстей.

Ойшли расхохотался и хлопнул его по плечу.

— Не надо киснуть, мой молодой друг! Никогда не стоит терять хорошего расположения духа. Смотри, — он вытащил из-за пазухи что-то лохматое и черное и водрузил себе на голову, прикрыв блестящую лысину. Это оказался парик из конского волоса. — Жарковато, конечно, в таком тюрбане на здешнем солнце, но что поделаешь, лучше потерпеть. В котле с кипящим маслом уж, наверное, жарче! Дальше десяти локтей от постоялого двора я не рискну и носа высунуть без этой полезной штуки, В моих тюках найдется еще, пара-тройка таких же, — подмигнул он бритунийцу. — Отдам недорого, для друзей у меня всегда скидка!

Ванн осторожно ощупал черную прядь и даже попробовал ее на зуб.

— Товар отличный, не беспокойся! — кивнул Ойшли, который, видимо, не раз сопровождал купеческие караваны, развил в себе немалые способности к купле-продаже.

— Жаль только, что тебе я не могу оказать подобной услуги, — обернулся он к Конану, — потому что намного раньше меня ее оказал тебе твой Кром, которого ты здесь так часто упоминаешь! — Толстяк захохотал, довольный своей шуткой, и потрепал киммерийца по гриве вороных волос, небрежно спадающей ему на плечи.

Конан дернул головой, как жеребец, сгоняющий оводов, и хотел было подняться, но Ойшли удержал его за рукав.

— Погоди-ка! У меня есть еще кое-что, не менее полезное в здешнем климате. Должно понравиться вам обоим, — порывшись у пояса, он достал небольшой стеклянный флакончик, открыл пробку, и киммериец поморщился от резкой вони. — Запашок, конечно, не так приятен, как розовое масло или миро, но ценится здесь — для тех, кто понимает! — намного дороже всяческих благовоний. Зелье это — одна вендийская травка, настоянная на желчи шакала. Запах ее не переносят змеи, в особенности питоны. Да-да, друзья мои, я вижу, вы понимаете, каких питонов я имею в виду… Настоятельно рекомендую! Друзьям — скидка… И тогда прекрасное расположение духа навсегда обеспечено…

У ног фиолетового жреца уже лежало два трупа и рядом стояли шесть крепко связанных живых жертв Кээ-Ту. Богу требовалась последняя, седьмая жертва. На этот раз коршун выбирал очень долго, словно проверяя на прочность нервы толпы. Когда стало казаться, Это зловещему парению не будет конца, Конан вдруг заметил, как стоящий невдалеке от него человек украдкой поднял голову и посмотрел вверх. «Вот недоумок!» — выругался про себя киммериец. Волосы у незнакомца были хотя и не черные, но довольно темные, и он имел немало шансов на то, что птица не обратит на него внимание среди более светлокудрых чужеземцев. Если бы не поднятое лицо…