Пекарь-некромант. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удивление молодого пекаря быстро сменилось неподдельной радостью. Парень набросился на меня с расспросами о моей новинке – сырном батоне. При этом не прекращал работать – лепил караваи из ржаного теста (не пользовался при этом весами!). Я ощутил уколы зависти и ревности: у меня делить тесто на глазок пока выходило плоховато (не получалось добиться даже относительной точности).
Должно быть, я решил отомстить парню за то, что почувствовал по его вине себя никчёмным пекарем: недовольно скривился, заметив, что в партии сырного хлеба не хватает одного батона. Точно помнил, что вчера вечером испёк тридцать штук. Теперь же на столе насчитал лишь двадцать девять. Поинтересовался у Полуши, не знал ли тот, куда подевалась часть моей экспериментальной выпечки.
Пекарь виновато опустил глаза.
- Мастер Карп, я… эта… токмо посмотреть хотел, - сказал он. – Интересно же, чего нового вы придумали. Да и Лошка просила ей показать. Мы ещё вчера с ней поспорили, смогёте ли вы испечь сырный хлеб… без сыра – из этого, как вы его назвали, сырного порошка. Потому мы с ней решили понюхать… попробовали и… Как-то так получилось, что съели весь батон. Я, правда, не собирался этого делать!
«Я так и предполагал, мэтр. Они не просто озабоченные садисты. Они нажрались сырного хлеба. Вот почему мне пришлось выслушать ночью тот концерт. Буду считать, что они не ставили перед собой цель поглумиться надо мной. Быстро, однако, подействовало на них плетение. Детишек я вечером кормить этим хлебом не буду. Сегодня обойдутся без премии. Изделие у нас получилось неплохое. Но точно для возраста восемнадцать плюс».
Я взял со стола один из батонов – понюхал его, сглотнул слюну. Невольно ощутил гордость за то, что это именно я его испёк. Что бы там не говорил круживший сейчас по пекарне призрак, но пекарь из меня получился неплохой. Чтобы стать в этом деле настоящим мастером, мне оставалось лишь набить руку и поднакопить опыта. Впрочем, на первое время хватит и того опыта, что имелся у мастера Потуса. Я вновь накрыл батоны тканью.
Повернулся к Полуше.
- И как тебе мой сырный хлеб? – спросил я. – Я его вчера толком и не разглядывал: закрутился с делами. Но выглядит, на мой взгляд, неплохо.
- И запах у него приятный – вполне сырный! Корочка хрустящая, румяная. Все пять ваши фирменных надрезов на месте – вид очень даже, как вы говорите: товарный!
- А каким получился мякиш? Придал мой порошок ему нужный вкус?
Полуша по-детски улыбнулся. На его щеках пылал румянец, словно парень вернулся с мороза. А во взгляде по-прежнему угадывалось смущение. Сейчас пекарь выглядел не взрослым сильным мужчиной, а пойманным на воровстве ребёнком, ожидавшим неминуемого наказания. Он махнул ножом – с точностью автомата не глядя отсёк от большого куска теста очередную порцию.
- Вкуснотища! – сказал он. – Показалось, что и правда съел сыр. А Лошка не верила, что ваш порошок сработает. Глупая. Не понимает, что вы учёный – с дипломом. Проспорила. Хотя… и я не очень-то понимаю, как у вас так получилось. Старый хозяин такого рецепта не знал.
- Это точно.
- Ну… он же не учился в кулинарной школе. Я… заплачу за хлеб, мастер Карп! Лошка обещала, что займёт мне вечером денег, если получит премию.
Я великодушно махнул рукой.
- Не нужно за него платить. Забей. Будем считать, что ты продегустировал продукт вместо меня. Ведь кто-то же должен был его заценить: рецепт новый, неопробованный.
- Хороший рецепт!
- Я знал о его достоинствах только… в теории: слушал комментарии на эту тему от одного старого зануды. Вот: теперь опробовал и на практике.
- У вас получился вкусный хлеб, мастер Карп! – заявил Полуша.
- Поверю тебе на слово, - сказал я. – Сам я этот хлеб есть не стану: не люблю сыр – у меня… изжога от него.
А мысленно добавил: «Да и запить его молоком пока не получится – лучше уж себя не мучить».
***
Я заглянул в магазин. Застал там очередь из десятка покупательниц. Впрочем, тут же сообразил, что хвост очереди прятался за входной дверью: все, желавшие с утра отведать моего хлеба, в зал магазина не поместились – дожидались возможности сделать взнос в мою кассу на улице. Окинул взглядом полки стеллажей, прячась за дверью. Товара на них пока хватало. Но та скорость, с которой отпускала его моя продавщица, намекала: опустеют они ещё до полудня.
Выходить на улицу через дверь магазина не стал. Вернулся к той двери, что вела во двор. Переступил порог и первым делом взглянул на дерево, под которым ночью оставил краснолицего бандита. Разглядел около ствола клёна лишь помятую траву – Сверчок исчез. Вот и замечательно. Я не испытывал сейчас желания выяснять с кем-либо отношения. Зевнул, потянулся, похрустев суставами. Взглянул через прореху в кронах деревьев на небо – денёк обещал быть солнечным.
Позёвывая и потягиваясь, прошёлся вдоль стены дома. Детских криков во дворе я не слышал: местная ребятня увлеклась зарабатыванием денег. Детишки больше не проводили время за играми – под предводительством суровой атаманши они курсировали по территории своей ватаги, рекламировали мои товары. Причём, по-прежнему проделывали это охотно – чувствовали себя взрослыми, настоящими добытчиками пропитания для своих семей. Детей я во дворе не заметил, но к шуму листвы всё же добавлялись многочисленные голоса.
Откуда они доносились, я понял, когда свернул за угол: голоса заметно усилились. Замер на месте. Зрелище оказалось неожиданно впечатляющим – я приоткрыл рот. Широко распахнутыми от удивления глазами в упор пялился на столпившихся рядом с входом в мой магазин людей – в основном, женщин. Они без видимой агрессии переговаривались друг с другом, изредка делали шаги, приближаясь к двери магазина. Мужчину я заметил лишь одного: молодого узкоплечего парня – тот стоял едва ли не в самом конце очереди, почти у самой дороги.
«Охренеть!» – мысленно воскликнул я.
«Что там? – немедленно откликнулся мастер Потус, прервав свои нравоучения, на которые я, честно признаться, перестал обращать внимание. – Что случилось?»
Ответил я ему не сразу: женщины меня заметили. Повернули ко мне лица. Разговоры рядом с магазином на мгновение стихли. Шумел в листве ветер, из соседнего
