Клуб «Монреаль» - Александр Аннин

Из утробы микроавтобуса показалось заспанное лицо следователя Шаравина, он, как всегда, хотел было что-то возразить… Да так и не сумел придумать, к чему тут можно придраться, и хмуро промолчал.

«Мицубиси» плавно вырулил на Петровку, а Карлсон и Малыш направились к многострадальной «девятке» подполковника.

Глава третья

Аркадия Савельевича с юных лет прозвали Крекером, хотя тогда он и не помышлял о хлебобулочном бизнесе. Равно как не был он сухим, пресным человеком. Просто фамилия такая, созвучная… Креков. И, между прочим, старинная московская купеческая фамилия. Дед, успешно торговавший скобяными изделиями еще при царе, а потом – во время нэпа, учил маленького Аркашу, что нет никакой разницы, что продавать, лишь бы дело приносило доход. Каким-то образом избежав сталинских репрессий, призыва на фронт, а затем и козней брежневского ОБХСС, дед до последних своих дней спекулировал чем попало на Тишинском рынке и умер в ладу с самим собой незадолго до перестройки.

Значит, и такая судьба вполне может быть счастливой, состоявшейся, что бы там ни говорили моралисты всех времен! Купить дешевле, а продать дороже – вот в чем радость бытия. Как гениально и просто! И при этом ты – уважаемый человек.

Подобно отцу Федору из «Двенадцати стульев», Аркадий Креков с конца восьмидесятых брался за любое начинание, сулившее быстрый доход. Правда, столь унизительное сравнение Самого Себя с каким-то жалким барыгой-попом не приходило в голову Аркадию Савельевичу. В минуты горьких раздумий о жизни он обычно вспоминал Робинзона Крузо, который при наличии терпения и трудолюбия мог бы разбогатеть в Англии, стать олигархом-плантатором в Бразилии, но вместо этого предпочел рискованные странствия по морям-океанам. Так и он, Креков. Только его океаном было безбрежное море бизнеса, в котором он никак не мог отыскать свою гавань.

Такой гаванью должна была стать наконец-то его булочная-супермаркет с претенциозным названием «Изабель». Годы брали свое, хватит скакать козлом по чужим огородам… Однако и в этом бизнесе далеко не все складывалось так, как хотелось бы Крекову. Полтора года назад Аркадий Савельевич познакомился с владельцем престижного санатория для богатых людей, имеющих отклонения в психике. Доктор Градов – так звали преуспевающего нувориша от медицины – согласился заключить долгосрочный контракт с «Изабелью» на поставку в санаторий крупных партий французских булок и выпечки. Креков под предстоящий контракт закупил дополнительное дорогостоящее оборудование, взял кредиты, это было самое счастливое время в его жизни, время радостных ожиданий…

И надо же такому случиться! Доктор Градов сам оказался психом, к тому же – маньяком-убийцей… Суд признал владельца престижного санатория невменяемым, его отправили на принудительное лечение в какой-то подмосковный дурдом. Градову несказанно повезло: главврачом психушки был его старинный друг, и примерно через полгода хозяин санатория вышел на волю как выздоровевший. Позвонил Аркадию Савельевичу, тот воспрянул духом… Они даже встретились на радостях в ресторане «Охотничий» – Градов питал пристрастие ко всему, что связано с оружием и стрельбой по живым мишеням.

Ан нет, рано радовался господин Креков, да и, как выяснилось, доктор Градов тоже. За время пребывания последнего в дурдоме его сестра, юрист по профессии, сумела оформить опекунство над душевнобольным братом, а затем, выпустив дополнительную эмиссию ценных бумаг санатория, стала его фактической владелицей. Градов, узнав об этой проделке, пришел в ярость, кинулся в санаторий, стал сыпать жуткими угрозами в адрес сестры… Та была готова к подобному обороту, Градова скрутили его же бывшие подчиненные и он вновь был отправлен на лечение как рецидивный параноик. Только на этот раз в Казань, где у него не было никаких друзей среди медперсонала психушки.

Креков приуныл. Кредит до сих пор не возвращен, оборудование простаивает. Что делать? Брать новый кредит, вот что! Бизнес не терпит ни отступлений, ни топтания на месте. Надо нанести ответный удар по жестоким обстоятельствам.

И Креков уже планировал открыть французский кафе-шантан при своей булочной «Изабель».

До улицы Миклухо-Маклая подполковник Басов дорулил за полчаса, по дороге обменявшись с Малышом лишь несколькими фразами. Видно было, что весть об убийстве Абрамова и на опытнейшего сыщика произвела тягостное впечатление.

– Как там моя крестница? – машинально спросил Карлсон.

– Да вот, Макс, что-то Ксюшка по ночам горланить стала, – озабоченно отвечал Малыш. – Знаешь, словно по графику, как два часа ночи, так ор подымает. Измучились ее успокаивать. Соску не берет, бутылочку отшвыривает…

Дочке Алексея и Ирины шел третий месяц, окрестили ее, как и положено, на сороковой день, и крестным был, естественно, подполковник Басов. Детдомовцу Матушкину, не имевшему родни, просто не пришло в голову подыскивать какую-либо иную кандидатуру на столь ответственную роль. К тому же Карлсон был не только наставником Малыша, но и его лучшим другом, хоть и годился Алексею в отцы.

– Врачу показывали? – спросил подполковник, неотрывно глядя на дорогу.

– Показывали… – нехотя бросил Малыш. – Да еще какому! Самому профессору Вишневскому, я на днях пробился к нему, как одержимый какой-то… Прямо не знаю, что на меня тогда нашло – кажется, сквозь стенку в его клинике прошел бы, протаранил.

– А он что?

– Что, что… Сказал: вы, батенька, напрасно так переживаете, это распространенное и даже нормальное явление у современных младенцев. Век, мол, такой нервный, и малышам это передается, они вбирают в себя психическое напряжение общества… Они же слабенькие еще, не загрубевшие, не защищенные.

– Ну, это все лирика, – прервал Алексея Карлсон, хотя внутренне был полностью согласен с профессором Вишневским. – Он прописал что-нибудь?

– Прописал. Детский сонапакс. Я все аптеки обзвонил, нигде нет.

– А ты купи взрослый сонапакс и на четвертушки подели. Или нельзя?

– В том-то и дело, что вроде бы нельзя, там тонкости какие-то. В общем, мы пока успокоительным чаем обходимся.

Карлсон надолго замолчал, а Матушкин в очередной раз стал вспоминать чуть ли не курьезную историю имянаречения своей девочки. Ему очень хотелось назвать дочку Ксюшей, он так просил об этом жену…

– Еще чего! – воспротивилась поначалу Ирина. – Чтоб потом ее дразнили: «Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша!»

– Иришка, когда она подрастет, эту песню напрочь забудут, – убеждал Алексей.

Аргумент, как ни странно, подействовал, жена дала согласие и вскоре даже призналась, что лучшего имени и придумать нельзя для их большеглазой, пухленькой девочки.

Но тут из деревни пришло письмо от тещи – прямо-таки истерическое, исполненное паники. Мать Ирины слезно убеждала молодых родителей, что ни в коем случае нельзя называть новорожденную Ксенией, ведь получается, что это в честь преподобной Ксении Петербургской. А та, как известно, была юродивой, и как бы девочка не повторила судьбу своей святой – есть, мол, такая примета. В общем, полный бред. Слава Богу, Ирина не пошла на поводу у своей суеверной мамочки…

Глава четвертая

Аркадий Савельевич, поминутно раскланиваясь с довольными гостями, подошел с двумя бокалами шампанского к спортивного вида мужчине в шерстяном костюме бутылочного цвета, «Ролексом» на левой руке. Этот человек выделялся среди прочих еще и своей ярко-рыжей шевелюрой и такого же вызывающего цвета усами. «Рыжий Гарри» – так прозвали в мире финансов вице-председателя правления банка «Транс-Норд-Ист» Александра Гаврилова.

– Не угодно ли шампанского? – осведомился Креков, улыбаясь Гаврилову.

– Да нет, не стоит, – проворчал Рыжий Гарри и продемонстрировал свой высокий стакан, наполненный виски.

Александр Александрович пил очень много и от этого всегда мрачнел, не в пример нормальным людям. Вот и сейчас было заметно, что Гаврилов лишь усилием воли заставляет себя разговаривать с собеседником более-менее корректно.

В деловых кругах Рыжему Гарри завидовали, его уважали и страшились одновременно. Говорили, что этому «таракану» все сходит с рук – и пьянка, и откровенное, неприкрытое отмывание криминальных денег… Впрочем, все это – мелочь, пустяки. Совсем недавно суд оправдал Гаврилова, который обвинялся ни много ни мало, как в двойном убийстве, а именно – собственной жены и ее любовника, председателя правления банка «Транс-Норд-Ист» Вадима Биланова, старинного приятеля и босса Рыжего Гарри.

Тогда Александр Александрович более чем тщательно подготовился к двойной ликвидации: для обеспечения стопроцентного алиби он привлек своего единокровного братца, на редкость схожего с вице-председателем банка – даже усы и шевелюра у него были такими же огненно-рыжими. Жил братан в глухой провинции, и Гарри никогда и никому о нем не рассказывал. Он-то, старший брат Алексей, и пребывал под именем Александра Александровича Гаврилова в Курске, в то время как Рыжий Гарри глубокой ночью расстрелял жену-изменщицу и ее хахаля у себя на московской квартире. Вот так вот, без лишних церемоний.