Жили-были - Екатерина Риз

Но Мишка, кажется, не поверил, потому что многозначительно хмыкнул.

– Да? Сначала доведёт меня до инсульта, а потом будет реанимировать бутылкой водки. У меня жена есть, чтобы плешь мне проедать, на фиг мне сдалась Каравайцева?

– Миша, мне тебя жалко, – сказала Саша, стараясь его поддержать, хотя повода и не находила. Но на то ведь друзья и существуют, чтобы выслушать и время от времени поддакнуть.

Стариков, видно, понял, что она несерьёзно, потому что вздохнул, после чего сказал:

– Врёшь ты всё, – и отключился.

А вот в один из вечеров пришлось встретиться с сестрой, и вот тогда уже поговорить о предстоящем серьёзно. Лика сама позвонила и пригласила вечерком её навестить.

– Приходи. Выпьем, поболтаем, – предложила она, а Саша решила не отказываться. Несмотря на некоторую дистанцию, которую Саша старалась держать, к Анжелике она относилась хорошо, искренне ценила их родственные связи, и провести иногда вечер вдвоём, за бокалом вина, в тишине, без детских криков и постоянных требований, было приятно. К тому же, Лику очень интересовало, в чём Саша собирается на встрече выпускников появиться, и что скрывать, Сашу и саму это интересовало, потому что идей пока не было, и ей необходим был совет Анжелики. Та прекрасно разбиралась в нарядах, дизайнерах и последних веяниях моды. Её это всегда интересовало больше, чем что-либо остальное в жизни, и поэтому Саша совершенно не удивилась, когда сестра с порога, вместо приветствия, ей заявила:

– Я подумала, что тебе нужно что-то жёлтое! Жёлтое сейчас на пике.

– Правда? – Саша переступила порог квартиры Анжелики, закрыла за собой дверь и принялась неспешно раздеваться.

Лика наблюдала за ней, оглядывала придирчиво, а когда Саша оказалась без пальто, в скромном форменном платье, не скрываясь, поморщилась. Она сама даже дома не допускала никакой расхлябанности, не носила банальных халатов и тапочек. Саша сколько раз поражалась, как у сестры хватает выдержки даже по дому, даже находясь в одиночестве, ходить хоть и в миленьких шлёпанцах, но на каблуках. Лика всегда была при макияже, прилично одета, будто каждую минуту ожидала визита дорогого гостя, читай: принца. Такой собранности и ответственному отношению к своей жизни можно было только позавидовать. Правда, удержать мужа ей это не помогло. Почему-то. Саше это казалось настоящей загадкой.

– Вина выпьешь? – спросила Лика, когда Саша сунула ноги в пушистые гостевые тапочки и прошла за хозяйкой в гостиную.

– Ещё бы. День был сумасшедший.

– Что у вас там с новой коллекцией? Пришла?

– Пришла. Можешь завтра заехать.

– Обязательно. – Анжелика улыбнулась. – В субботу надо быть во всеоружии.

– Смотрю, ты серьёзно настроена. – Саша присела на мягкий диван, буквально утонула в подушках, и от удовольствия зажурилась на секунду. А когда глаза открыла, невольно принялась наблюдать за сестрой. Как та достаёт хрустальные бокалы, берёт бутылку вина, выдёргивает пробку… На Анжелику можно было смотреть и смотреть, бесконечно. Она была будто само воплощение женской красоты на этой планете. Высокая, гибкая, стройная, красивая. Правда, грудь маловата, сестра из-за этого тайно комплексовала, искала спасение в специальных бюстгальтерах с поддержкой, и поэтому Саша была в курсе её озабоченности. Потому что это даже проблемой не было, Лика сама придумала себе этот недостаток, Саша была в этом уверена. Но спорить с сестрой по этому поводу… по любому поводу, было невозможно. Потому что Лика никогда не повышала голос и не выходила из себя, в этом не было необходимости. Она просто застывала, обиженная и оскорблённая, замолкала, взгляд подёргивался мутной поволокой, губы начинали дрожать, а уж когда она отворачивалась, в попытке справиться с собой и пережить обиду, любой человек, что оказывался рядом, готов был броситься ей на выручку и всё исправить, чего бы ему это не стоило. Любой, не говоря уже о мужчинах. Те попросту замирали рядом с Анжеликой и заметно глупели, прямо на глазах. Саша эту картину наблюдала с самого детства. Ещё помнила те времена, когда Лика смеялась над таким глупым поведением, но с годами научилась мужскими слабостями пользоваться, и Саша уже давно не сомневалась – сестре это нравилось. Лика перестала смеяться, перестала находить в этом хоть что-то забавное и относиться к этому легко. Она пользовалась. Но опять же, это не помогло ей удержать мужа. Совершенно непонятно, что нужно этим мужикам. Если даже от золотоволосых нимф уходят.

– Не хочется ударить в грязь лицом, – сказала тем временем Анжелика. Саша моргнула, и не сразу сумела оторваться от созерцания красоты и своих мыслей, понадобилась секунда, прежде чем сумела вспомнить тему их разговора.

Саша приняла из рук сестры бокал с белым вином.

– По-моему, ты слишком серьёзно принимаешь слова Алёны.

– Да? – Анжелика скептически на сестру взглянула, даже вздёрнула идеально выщипанную бровь. – А вот ты, по-моему, – Лика намеренно выделила это «по-моему», – слишком спокойно. Тебе всё равно, в чём идти? Каравайцева говорит, что будут все!

– И ты веришь? – Саша сделала пару глотков вина, потом даже губы облизала. – Замечательное вино.

Лика опустилась в кресло напротив, закинула ногу на ногу. Вяло отозвалась:

– Ага. – А сама казалась призадумавшейся. Спустя полминуты обратила к сестре заинтересованный взгляд: – Так в чём ты пойдёшь?

– Я ещё не решила, – созналась Саша. – Да и выбор у меня небольшой. Возможно, в красном…

– Ты была в нём на Новый год!

– И кто меня видел, кроме тебя и Алёнки?

– Мишка. Так что, это неприлично.

– Лика, ты предлагаешь мне, купить платье?

– Именно это и предлагаю.

Саша в досаде потёрла кончик носа. Затем созналась:

– Денег жалко.

– Да ты с ума сошла! Что может быть важнее первого впечатления? Или хочешь, чтобы тебя вспомнили по дурацким хвостикам? Ну, так надень старые джинсы и завяжи хвосты. – Лика фыркнула. – Сойдёшь за шестнадцатилетнюю.

Саша на сестру взглянула со значением, после чего чуть ядовито улыбнулась.

– Не завидуй.

Анжелика окинула взглядом свою гостиную.

– Чем бы в тебя кинуть?

Саша рассмеялась. Выпила ещё вина, затем поднялась.

– У тебя в доме хоть какая-нибудь еда есть? Я точно опьянею, я обедала рано.

– На кухне есть хлебцы. Ещё яблоки.

Саша даже притормозила на пороге, на сестру обернулась.

– Лика, ты доведёшь себя до язвы.

– Не успею. Мама уже завтра обещала привезти мне холодца. Вообще не понимаю, как это есть можно. Сплошной жир. Мясо и жир, мясо и жир. И пироги. И после этого она ещё удивляется, что у неё давление скачет! Если есть всякую дрянь…

Про дрянь Саша дослушивать не стала, прошла на кухню, отстранённо подивилась странной, непривычной для женщины с ребёнком, чистоте, отсутствию грязных тарелок в раковине и крошек на столе. Открыла шкафчик и достала пачку пшеничных хлебцов. Выглядели они не слишком аппетитно, ничем не пахли, и на вкус, наверняка, как опилки, но это было лучше, чем ничего. О, яблоки! В холодильнике на самом деле нашлась парочка зелёных яблок, а также упаковка греческого натурального йогурта. Практически обезжиренного. Саша в сомнении её разглядывала, затем вернула на полку. Не смогла представить, как она это ест.

Когда Саша вернулась в гостиную с хлебцами и яблоком, Анжелика презрительно фыркнула.

– Ты, конечно, с тоской думаешь о мамином холодце, признайся.

– Сейчас особенно, – не стала спорить Саша. Снова устроилась на мягких подушках, достала хлебец и откусила. Точнее, попыталась, и этот мерзавец заскрипел на зубах. Но Саша стойко его жевала.

– Каравайцева мне поклялась, что на этот раз Панкратов будет. Я слышала, он развёлся.

– Собираешься обсудить с ним эту тему? – невинно поинтересовалась Саша.

– А почему нет? У него сеть аптек по городу.

– Знаю.

– А знаешь, кого ещё она пригласила? Александра Ростиславовича. – Лика даже бокалом ей отсалютовала. А вот Саша непонимающе нахмурилась.

– Кто это?

Анжелика немного растерялась, смотрела на неё, затем рукой махнула.

– Ах, ну да. Ты же не училась. Он преподавал у нас информатику. Пятнадцать лет назад он был полон сил, задора и девчонки влюблялись в него пачками. Интересно будет посмотреть на него через десять лет. Что там с его залысинами. – Анжелика рассмеялась, и тем же смеющимся тоном добавила: – И Толя будет.

– Какой ещё Толя?

Улыбаться Лика перестала, даже брови сдвинула.

– Богатырёва, хватит тупить.

Саша перестала жевать, глаза на Лику таращила, потом поняла, что у неё полный рот опилок. Дышать она не может, говорить не может, во рту пересохло. Хорошо, что про вино вспомнила.

Допила залпом, пытаясь проглотить хлебец. И всё равно заговорить так сразу не смогла, тем более, нужно было разыграть спокойствие… Если спокойствие, вообще, можно разыграть, и если о нём речь в эту минуту идти может.