Опасное пламя страсти - Кара Эллиот

— Вовсе нет! — запротестовала она. — Я выразилась иначе.

Инцидент был весьма вызывающим даже для нее. Но тогда Кейт показалось, будто Алессандре грозит неминуемая опасность, и возникла срочная необходимость поговорить с печально известным Джованни Марко Мусто делла Гираделли. Это была не ее вина, что граф предпочел выйти на улицу в пропитанной потом рубашке, обтягивающих панталонах и босиком.

— Может быть, вы и не упомянули этот специфический анатомический отросток, но они предпочли не рисковать. — Элис скромно оправила юбку. — В будущем, пожалуйста, постарайтесь быть более сдержанной. Мне нравится эта работа, но герцог сдерет с меня шкуру, если я позволю вам оказаться замешанной хоть в малейший скандал.

Кейт тихо хмыкнула.

— Если бы он отнесся с пониманием к поступку собственной дочери, я не была бы черной овцой в стаде, пятном, омрачающим его драгоценное герцогское достоинство.

— Общество может до сих пор помнить старый скандал, когда сбежала ваша мать, но в его глазах вы — уважаемая молодая леди, которая выросла в Бостоне. — В камине потрескивал уголь, окропляя золу фонтаном оранжевых искр. — Давайте попытаемся не разочаровывать его.

Кейт вернулась к своим записям.

Приблизившись к изящному секретеру из грушевого дерева, Элис начала проглядывать груду приглашений.

— Вы наденете синее узорчатое шелковое платье сегодня на вечер к леди Хэмден?

— Пропади все пропадом, я совершенно забыла об этом, — Кейт бросила ручку. — Эта титулованная вдова скучна, как пресная вода, а ее музыкальная программа обычно звучит словно мешок с мокрыми кошками, пытающимися из него выбраться. Пожалуй, я предпочту отказаться.

— Вы уклонились уже от трех ее приглашений, — указала Элис. — А эта леди — хороший друг вашего дедушки.

— На чьей ты стороне? — ворчливо поинтересовалась Кейт.

— Я просто выслушала вашу короткую лекцию о том, что женщина должна быть практичной и прагматичной, — ответила горничная. — Если вы посетите сегодня прием, это польстит герцогу и может оказаться полезным в следующий раз, когда он нахмурится по поводу того, что вы хотите совершить.

— Господи, ты бы превзошла самого Макиавелли.

— Маки… что?

— Не важно, — сказала Кейт. — Это итальянский джентльмен, известный своими способностями строить самые хитроумные планы.

— Итальянец, да? Как тот темноволосый дьявол с дивными ногами? Тот, который выглядит так, словно его вылепил Мэки… Мэки…

— Микеланджело, — закончила Кейт, — Si, как тот самый.

— Неужели все мужчины из той страны так греховно красивы?

Греховно. Вспомнив искушающий изгиб рта Марко, Кейт пошевелилась на стуле, неприятно ощущая, как где- то в глубине ее тела зашевелился змий, медленно раскручивая свое извилистое тело.

Нет. Она не будет — не может, — пусть этот змий не поднимает свою безобразную голову. В юности Кейт была дрянной девчонкой, диким, страстным созданием, не скованная корсетами и условностями. Но она пообещала своим родителям измениться, бросить бродячую жизнь, чреватую опасностями и неопределенностью. Кейт знала: они глубоко сожалели, что толкнули свою единственную дочь на такое нестабильное, существование. Ее домом служила отполированная деревянная палуба, а крышей…

Кейт взглянула вверх, на тяжелые лепные розетки на потолке. Раньше крышей у нее над головой служило трепещущее, выбеленное солнцем полотно и бесконечное пространство постоянно меняющегося неба. Порывы ветра, которые она ощущала у себя на щеках, острый запах соленых морей, беспорядочные крики парящих чаек… Так что неудивительно, что здесь, в Лондоне, она часто чувствовала себя словно в заключении.

Легкое покашливание Элис вернуло ее из воспоминаний на твердую землю.

— Извини, — тихо сказала Кейт. — Я…я замечталась.

— Я вовсе не осуждаю вас. — Девушка поморщилась. — И видела достаточно красивых повес, чтобы знать, что они представляют собой.

«И я тоже», — подумала про себя Кейт.

— Поверь мне, я достаточно разумна, чтобы позволить такому бездельнику, как Гираделли, соблазнить меня.

Элис не выглядела достаточно убежденной.

— Вы знаете о реальном мире гораздо больше, чем большинство молодых леди, но мужчины бывают такими опасными. Вы прекрасно знаете, что Еву всегда винят за то, что она дала Адаму яблоко. Но готова поспорить, что проклятый змий был мужского пола.

Кейт засмеялась.

— Принимая во внимание, что граф известен, как Il Serpente, не могу не согласиться с тобой — Она надела серебряный колпачок на чернильницу, стараясь не испачкать пальцы. — Не беспокойся, я буду остерегаться его ядовитых клыков.

— Но каких очаровательных клыков, — пробормотала Элис. — И такой рот… Полагаю, женщина просто умрет от счастья после его поцелуя.

Кейт снова почувствовала жар в животе. Это никуда не годилось — чувствовать малейший признак влечения к Марко. И она должна сделать все возможное, чтобы остаться хорошей девушкой.

— Уж если я должна посетить прием в доме этой ужасной Хэмден, поскорее прикажи приготовить мне ванну, — со вздохом попросила Кейт.

И самое лучшее — с ледяной водой.

Она была здесь.

Марко осторожно прошел вперед и устроился в одной из арок с колонами в музыкальной комнате. Движение, должно быть, привлекло ее рассеянное внимание, потому что Кейт посмотрела вокруг.

Их глаза встретились.

Его сердце дрогнуло и громко забилось в грудной клетке. Не волосы медового цвета были уложены в высокую прическу, открывая элегантный изгиб шеи. Простые жемчужные сережки оттеняли ее красивой формы розоватые, словно раковины, ушки. Эффект был поразительный.

И волнующий. Вот он стоял здесь — пресыщенный распутник, отъявленный повеса. — и не отрываясь смотрел на нее, словно прыщавый юнец.

Маскируя свое смущение сардонической улыбкой, Марко лихо подмигнул ей.

Кейт поджала губы и обратила взгляд на сцену.

Он пришел сюда наугад. Его друг даже не был уверен, что Кейт Вудбридж появится на вечере, у его двоюродной бабушки. Молодая леди нередко игнорировала приглашения на бумаге с золотым обрезом, чтобы стать частью эксклюзивного светского общества. Он поступал так же, но причины были полностью противоположными.

Кейт похоронила себя в серьезных занятиях, он же утонул в беспутных удовольствиях.

Оглянувшись вокруг, Марко увидел, как несколько гостей украдкой косятся в его сторону. Утром в гостиных будут размышлять, почему он появился на скучном и степенном музыкальном вечере. Ну и пусть удивляются. Это было его игрой — заставлять свет гадать по поводу того, каким будет его следующий подвиг. Кейт выглядела так торжественно, сидя в кресле и внимательно глядя на сцену. По одну ее сторону сидела пышная матрона, вся в оборках и перьях. По другую — круизный джентльмен с серебристыми волосами, чей профиль патриция отдаленно напоминал ее собственный. Несомненно, титулованный дед.

«Dahl vieni a consolar il pianto mio[1]…» Тенор прижал руки-окорока к сердцу, и пока Марко разгадывал плохой итальянский, его собственные мысли переводу не поддавались. Он редко прислушивался к своим эмоциям.

Сопрано наконец закончила трели своей арии, и хозяйка объявила перерыв.

Заскрипели по паркету отодвигаемые стулья, и, не теряя времени, гости направились и комнату, где было приготовлено угощение. Марко остался там, где стоял, наблюдая, как герцог Клейн задержался, чтобы поговорить с другим джентльменом. Через мгновение Кейт пробормотала что-то и пошла вслед за гостями. Но вместо того чтобы выпить бокал тепловатого пунша, она выскользнула на балкон.

Марко дождался, пока толпа поредеет, и переступил порог одного из французских окон. Несколько гостей мужского пола закуривали своп сигары. Похоже, никто не замечал присутствия Кейт. Она точно призрак проплыла в дальний угол балкона, молча, украдкой, словно привыкла красться тайком, оставаясь невидимой среди ночи.

Но Марко остро ощущал ее присутствие, выражение лица, формы тела. Ее аромат.

Ветерок прошелестел по густой листве вьюнка, соединив слабый аромат тимьяна с острым запахом свежей зелени. Стоя позади одной из декоративных урн, Марко почувствовала, как влажность лондонской ночи проникает в его кожу. Но даже туман и угольный дым не заглушали, тонкий аромат, от которого у него в душе зашевелилась… тоска.

Тоска по чему? По юности и невинности, которые никогда не вернутся? По таким вещам, как беззаботный смех, простые удовольствия, тихие мечты.

Господи, что за сентиментальность напала на него. Ему не следовало приходить сюда.

Блики лунного света отражались от стен из бледного портлендского камня, и нежный отблеск падал на поднятое кверху лицо Кейт. Казалось, она наблюдала за звездами, играющими в прятки со стремительно движущимися облаками. В те моменты, когда девушка не думала, что за ней наблюдают, она казалась до боли юной и легкоранимой.