Набат - Александр Гера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Господин президент, в очередном обращении к народу возьмите и поведайте всем любую из государственных тайн, — жестко ответил Судских. — Извините.
Президент не нашелся с ответом. Сказанное граничило с вызовом, но вряд ли кто другой в государстве знал полноту скрываемого. Судских мог знать. Его шеф, начальник управления разведок, постольку поскольку, также складывал мо-шику из разрозненных докладов в общий, но Судских один из этих докладов готовил лично, к нему стекались цифры — и цифры самые страшные. Получалось, им нечего обострять отношения.
— Хорошо, генерал. Я понял вас, — пошел на мировую президент. — Только ответьте мне, почему израильская разведка выслала Трифа, а не устроила ему, скажем, транспортное происшествие?
— Я думаю, корень этого случая следует искать в единении нашей Церкви с коммунистами.
— То есть? — ждал пояснений президент.
— Давайте прогнозировать вместе, — предложил Судских.
— Давайте, — согласился президент.
— Триф вызнал нечто, что напугало МОССАД.
Президент кивнул, соглашаясь.
— Об этом проведала наша Церковь. Ей обнародование этой тайны тоже ни к чему, но знать желательно.
— Не боятся, выходит? — спросил президент.
— Православная церковь терпимее иудейской, и тайны другой религии не опасны для нее. Стало быть, МОССАД хочет получить ответ из третьих рук.
— Так просто?
— Когда это МОССАД, в частности, действовала без ухищрений? — усмехнулся Судских. — Это планчик с двойным дном. Первый на поверхности, а другой, генеральный, преследует далеко идущие цели. Едва тайное станет явным, начнется хаос. У России и без него хватает проблем.
— Это так, — печально согласился президент. — Стать бы на ноги, передохнуть хотя бы… Генерал, я благодарен вам за исчерпывающую информацию и считаю, прежде чем Триф попадет в руки Церкви, следует вам взять его в разработку. Как?
— Есть такое желание, — согласился Судских. — Мне бы очень хотелось прояснить многие детали его изысканий.
— Мне бы тоже, — сказал президент, задумчиво глядя в окно. За ним почти не осталось праздного люда, время шло к полуночи. — А как он попал к вам на заметку? — спохватился президент.
— Нас интересует все, что интересует Святую церковь, — прямо ответил Судских. Он не боялся подслушивающих устройств: резиденцию президента опекала его служба.
— Спасибо за откровенность, — сказал президент, тон его не скрывал подначки, даже не предполагал ее. Президенту позарез нужен был этот генерал в союзниках. Став у руля страны, он смог увидеть, через какую пропасть ему придется вести Россию. От предвыборных заверений не осталось и следа. Тайное стало явным и убивало.
— Генерал, в своих действиях ссылайтесь на меня, — сказал он на прощание. — Я верю вам.
1 — 2
Даже не подозревал Илья Триф, какие приличные навыки конспиратора залежались в нем. Жизнь накопила, что ли. Он умудрился протащить в монастырь гражданские свои вериги, необходимые простому человеку в России документы, чтобы не зачислили в бомжи, небольшую сумму денег и триста пятьдесят долларов, оставшихся от лучших времен.
Лучшие времена — где они, когда минули? И были ли они вообще? С младых ногтей, едва он обрел интересное занятие, невольно соприкоснувшись с запретами, он попал в игру «бей — беги» для взрослых. Невзрачный большелобый человечек со скудной бороденкой, роста полутора с небольшим метра, занятый копанием в библиотечных подвалах, книжный червь, он почему-то всегда оказывался поперек основного потока, частицы которого больно ударяли его, разворачивая по ходу движения массы, а он противился, и его били больнее. Возможно, от этой поперечной жизни выработалось чувство самосохранения, откуда и конспиративные навыки, а сказать честно, звериное чутье в людском стаде, чтобы не растоптали. Постриг в монахи принимал вроде как насовсем, а всю атрибутику бытия не бросил… И так ли уж откровенно он отрекался от мирской юдоли? Илья Триф клялся себе, что напрочь отрекался, а хитроумный Илюха Триф возражал: нет, появилась возможность отсидеться — почему нет? И опять его ученость проклятая! Она помогла войти к братьям, она же вышвырнула его из приюта. Не вынес Илья испытательного срока. Распознал его игумен: не дело послушника свет в очах хранить. Сбежал. Боялся разбирательства…
И что с того, что не выделялся у «трех вокзалов» среди разномастного бомжатника — надолго ли? Проявится обязательно, тут милиция отыграется на шибко грамотном. Это у нее запросто, правила «бей — беги» учены-переучены и забыты по ненадобности.
Нет, твердо решил Илья, милиции в лапы попадаться не след, и с «трех вокзалов» мотать надо всенепременно. И чем раньше, тем полезнее для здоровья.
Одежонка Ильи соответствовала моменту. Ну, едет куда-то, озабочен… А вот как документы спросят? Вдруг ищут уже?
Ищут, ищут… Останки «Москвича» во дворе догнивают, в квартиру войти боязно. Грамотный шибко…
Разговевшись кофейком с булочкой в нижнем этаже Курского вокзала, Илья решил по возможности добраться на Флотскую, поближе к своему пустующему жилью, переночевать в знакомом подвале, а если возможности станут шире, не грешно и в квартиру попасть, взять кое-что, но вначале под душик, под душик!
Ключи у соседки Нины. А потом? Потом… Есть наметка, деньжонок должно хватить. Не вопрос это, но вот как доллары на рубли поменять? И раньше-то в обменных пунктах милиция к нему присматривалась очень, а кто ему с рук менять станет? Хорошо еще просто отберут… Эх, жизнь в шакалят-нике!
Рождественская ночь нуржила. Ближе к центру, среди огней, мятущиеся снежинки радовали свежестью; на выходе из метро «Речной вокзал» Илья поежился: снег оставался снегом, холодным, мокрым и неуютным.
Автобусы уже не ходили, на метро-го Илья едва успел до закрытия. Что ж… Ноги в руки. До дома километра два. Плотнее нахлобучив шапчонку, руки поглубже в карманы куртки и — вперед.
Илья шел к дому кратчайшим путем, дворами, не забывая об осторожности. Заметил патрульную машину. Спрятался за деревом. Оставался короткий участок по тротуару вдоль трассы. Пошел…
Услышав шум мотора сзади, прибавил шагу, но машина, проехав чуть вперед, остановилась. «Иномарка, — отметил Илья машинально, а все сознание заполонило главное: — Бить будут, это рэкет-шмекет». Опустилось стекло на переднем сиденье, изнутри крикнули:
— Эй ты! Стой там, иди сюда!
Каким бы страхом ни напитало Илью, он отреагировал на странную команду:
— Так что мне делать? Подойти к вам или стоять на месте?
— Во, баран! — донеслось из машины вместе с откровенной ржачкой. — Тогда жди…
Из иномарки вышли двое мужчин в кожаных куртках и вязаных шапочках. «Бить будут, — горестно подумал Илья. Ноги стали ватными. — Но зачем?»
Молодцы плотно подступили к Илье и разглядывали так, будто повара примеривались, какую часть хилой тушки пустить на бульон, какую поджарить с приправами. Не понравился Илья молодцам. Без слов оба вернулись в машину.
«Господи! — чуть не исторгнул Илья в блаженстве. — Велика сила твоя!»
И правильно, что придержал язык, из машины крикнули:
— Топай сюда!
Илья подтелепался пингвином, стал у опущенного стекла несуразным столбиком.
“ Молитву знаешь?
— A-а какую? — пролепетал Илья.
— Любую. Рождественскую могешь?
В салоне хихикнули женщины.
— Значит, так, — изготовился Илья и с подъемом прочел о волхвах со звездами, о святом младенце, о благости и светлом Рождестве.
— Смотри-ка, грамотный пескарь попался! — заметил один молодец другому; женщины на заднем сиденье тоже выражали свой восторг: — Дед, а дед, а еще знаешь? Ну, вот там еще про «иже еси на небеси»… Знаешь, а?
— Конечно! Каждый христианин обязан знать! Это «Отче наш», заглавная молитва.
— А мы атеисты, — умерил пыл Трифа гот, что сидел за рулем.
— Викун, — попросила одна из женщин. — Ну что ты в такую ночь!
— Так бить все же будете… — отрешенно сказал Илья. Снежинки почему-то перестали таять на его лице.
— Что ты, отец, — произнес водитель. — Таких убивать надо!
«Вот оно: морозно, тихо, сухо, — вспомнилось не к месту, — будут гады Зою убивать».
— А ты вообще кто по жизни будешь, отец? — спросил молодец из открытого окна.
— Какая разница, раз убивать станете…
— Напугался? — спросил молодец, а женщины хихикнули.
«Каждый развлекается как может», — подумал Илья. Стало легче.
— Отпустите, ребятки, — попросил Илья.
— Отпусти его, Назар, — попросила одна из женщин.
— Козлятушки-ребятушки, — откликнулся названный Назаром. — Ты мне все же ответь, кто ты по жизни?
— Доктор философии, — по принципу будь, что будет, ответил Илья.
