Пациент (в сокращении) - Майкл Палмер

— Она включала лаптоп, который принесла ей мать? — спросила Джесси у Эмили.

— Нет. Мать говорит, что дома она с ним не расставалась. А здесь к нему даже не притронулась.

В палате Тамики все было уставлено и увешано картинками, открытками, плюшевыми игрушками, а на столике на коленях Тамики лежал портативный компьютер. Девочка сидела в кровати, устремив взгляд в пространство.

— Привет, Тамика! — сказала Джесси. — Как дела?

Ответа не последовало.

Джесси взглянула на Эмили, но та лишь пожала плечами. Быстрый осмотр, еще одна попытка добиться от девочки ответа, и они собрались уходить. В дверях они столкнулись с наблюдавшим за ними Карлом Гилбрайдом.

Заведующий отделением был одет, как всегда, роскошно — бежевый костюм, шелковый галстук, золотой «Ролекс», накрахмаленный халат. Глядя на его безукоризненно подстриженные каштановые волосы и круглые очки без оправы, Джесси подумала, что он очень похож на офицера-эсэсовца из второсортного военного фильма.

— Привет, Карл! — сказала она весело.

— Я только что узнал про твои эксперименты с АРТИ, — сказал он, не обращая ни малейшего внимания на больную девочку. — Что ты, черт подери, себе позволяешь?

— Карл, прошу тебя… — Джесси кивнула на Тамику. Ей удалось прервать его тираду и вывести в коридор. — Я никому не причинила вреда, я вообще ничего плохого не сделала. Пит Ролански умер. Он и его родные хотели, чтобы тело Пита послужило науке. Тебя не было, поэтому при всем желании я не могла попросить у тебя разрешения.

Гнев Гилбрайда утих, но не окончательно. Он все еще был похож на жабу, которой надавили на пузо. Все годы, пока Джесси была у него в ординатуре, он орал на нее по поводу и без повода. С другой стороны, у нее была замечательная работа в одном из лучших в стране нейрохирургическом отделении. У нее были такие друзья, как Эмили, и оперировала она больше, чем любой другой хирург, — почти столько же, сколько жаба заведующий. А еще у нее был АРТИ.

— Карл, извини, — сказала Джесси, хотя так и не понимала, за что ей нужно просить прощения.

— И вообще, какое ты имела право собирать на операцию сестер, лаборантов, радиологов, не обсудив это со мной?

— Билл Уэллман отменил свою операцию. Люди ждали следующей. А Пит Ролански…

— Коупленд! Не перебивай меня!

— Извини.

— Ты неплохо поработала, — продолжал он. — Только у меня такое впечатление, будто ты забыла, что создавать АРТИ начал я, когда тебя и близко здесь не было. Гранты на тебя, Скипа Портера, оборудование — все они получены мной. В патентах на АРТИ стоит мое имя. Если ты не будешь про этот факт вспоминать, от тебя самой здесь останется одно воспоминание. Это я обещаю.

— Да что я такого сделала? — спросила со вздохом Джесси.

— Ты выставила на всеобщее обозрение нашу исследовательскую работу. Оперируя с АРТИ, ты рисковала всем проектом. Игра идет по-крупному, на кон поставлены сотни миллионов долларов и место в истории медицины. На прошлой неделе меня даже допрашивала полиция — они хотели знать, где я был, когда убили Сильвана Мэйса. А есть еще этот сукин сын из Стэнфорда. Трудно сказать, насколько продвинулись его исследования, но мы с ним боремся за каждый грант, за каждый доллар. Если пойдут слухи о том, что операция провалилась, кто его знает, какие будут последствия.

— Но…

— Помолчи и дай мне договорить. Я уже подал заявку в комиссию по опытной медицине здесь, в больнице. Если кто узнает, что АРТИ сожрал половину мозгового столба этого жмурика, как ты думаешь, какое они примут решение?

— Это была всего лишь техническая неполадка. Я в этом почти уверена.

— Да? А может, ошибка хирурга?

— Чем бы это ни оказалось, лучше узнать об этом сейчас, а не во время операции на живом пациенте, — сказала Джесси, сжав кулаки. — Я почти убеждена, сбой был чисто технический и его легко устранить. Скип уже занялся этим.

— Знаю. Оттуда я и пришел. Может, ты забыла, но работает он у меня. Так, к утру чтобы у меня был полный отчет об операции.

И, не дожидаясь ответа, Гилбрайд удалился.

Решающий для Сары Деверо день у Джесси начался в пять утра. Перед операцией Джесси всегда чувствовала особое возбуждение — как будто она подающий в матче национального бейсбольного чемпионата и, что бы с ней ни случилось, надежды на запасного нет. Когда приходится весь день солировать в операционной, напряжение очень велико, такое не каждый выдержит. Но Джесси это нравилось.

Она надела кроссовки, брюки защитного цвета, рубашку и синий жилет, а потом целую минуту провела в ванной у зеркала — смазала губы блеском, чуть подкрасила глаза. Волосы у нее были длинные, до плеч, и пока что каштановые, но каждый день она замечала несколько новых седых волосков. Парикмахер с Ньюбери-стрит, к которому она ходила раз в два месяца, уже начал поговаривать о том, что пора краситься.

Да, наверное, когда-нибудь придется, подумала она, закалывая волосы. А сейчас — пойди-ка сделай операцию.

Она спустилась по лестнице и вышла на улицу. Ее пятилетний «сааб» в такие дождливые дни бывал особенно капризен. Но сегодня — добрый знак — он завелся с первой попытки.

Когда Джесси поднялась в Седьмую хирургию, Саре уже ввели наркоз. Ее муж Барри и трое их детей сидели у Сариной кровати.

— Привет! А я уж думала, ты не объявишься, — заплетающимся языком сказала Сара.

Джесси усмехнулась и взяла подругу за руку:

— Знаешь, Сара, на этот раз мы все сделаем, как надо. Мы ничего не будем бояться, и, если это в человеческих силах, мы эту штуковину изведем.

— Бояться не будем, — повторила Сара. — Тренер, я вам доверяю.

— Вы все должны усвоить еще одну вещь, — добавила Джесси. — Даже если операция пройдет совершенно успешно, на что я лично очень надеюсь, результаты мы узнаем не сразу — только через несколько дней, а может, и недель. Ткани мозга были смещены опухолью. Когда мы удалим опухоль, они вернутся на прежнее место, но при операциях и травмах клетки мозга всегда отекают, и многие функции восстанавливаются не сразу. Если так случится, не расстраивайтесь. А теперь, если у вас больше нет вопросов, я с вашего позволения пойду готовиться к работе.

Она обняла Барри и детей и каждому на ухо шепнула: «Ничего не бойтесь!» Уговаривать их не волноваться было бессмысленно.

Джесси зашла к другим своим больным, потом минут двадцать просматривала Сарины МР-снимки, перечитывала план операции. Опухоль была расположена над левым ухом, рядом с областью Вернике, центром, отвечающим за речь, понимание речи, чтение и письмо. Главная опасность была в том, что не удастся удалить достаточную для излечения часть опухоли. Но не хотелось также рисковать Сариной способностью говорить самой и понимать чужую речь.

Джесси по заведенному ею ритуалу медленно спустилась по лестнице с седьмого этажа в цокольный. Там она на мгновение задержалась перед стеклянными дверями МР-операционной.

Когда Джесси вышла из раздевалки уже облаченная в хирургический костюм, Эмили в предоперационной наголо брила Сару. Сотни тысяч долларов ушли на изготовление оборудования, нечувствительного к МР-магнитам, которые не отключали никогда. Проще было оборудовать предоперационную, чем наладить изготовление бритв, не содержащих железа.

— Ну, как дела? — спросила Джесси.

— Анализы отличные, — сказала Эмили. — Сара, новая прическа должна тебе понравиться.

— То, что годится Майклу Джордану, сгодится и мне, — сонным голосом ответила Сара. — Док, скальпель наточен?

— Готовность номер один, — отрапортовала Джесси. — На самую шумную часть работы мы тебя усыпим. Проснешься ты, лежа на боку, с головой в обруче.

— Я помню.

— В горло тебе вставят трубку, но, когда нам нужно будет с тобой побеседовать, мы ее вынем. На тебя наденут специальные очки. В них ты будешь видеть слова и картинки. Я попрошу тебя описывать то, что ты видишь, а мы в это время будем составлять карту участков мозга, включенных в этот процесс. Это называется функциональная МР…

— Джесси, — перебила ее Эмили. — Не хочу прерывать твою лекцию, но она уже мало что может усвоить.

— Да… Я просто… просто боюсь что-нибудь забыть. Анестезиолог здесь?

— Да. Байрон Леонг. Все уже здесь. Джесс, у тебя все получится.

— Да, жаль только, что нельзя без этого обойтись, — ответила Джесси. — Увидимся в операционной.

В хирургическом халате, висевшем на ней мешком, Джесси протиснулась в пространство между магнитами. Анестезиолог Байрон Леонг и операционная сестра задвинули кресло с Сарой в проем слева от нее.

— Мы дали ей общий наркоз, — сказал Леонг, — но не очень глубокий. Когда понадобится, мы ее разбудим за пару минут. Ей будет не очень удобно столько часов лежать на боку, но когда все закончится, об этих своих страданиях она забудет начисто.