Черепаха без панциря - Георгий Шилович

"Знаю! Как же это я! - Казик полной грудью хватил воздух. - Знаю, что это такое!.. Целина! Спасите, Агей Михайлович! Спа-си-те!.."

Но чудесный воздушный корабль не остановился. Словно метеор, пронесся над головой Казика. Только сверкнул на солнце серебряным крылом и исчез где-то за облаками. Гул моторов сразу же начал утихать.

Какие-то мгновения Казик еще пытался удержаться в воздухе. Дрыгал ногами, судорожно загребал руками. Тщетно!.. Последние силы покинули его. И он от сознания неизбежности чего-то страшного, неотвратимого сомкнул глаза, весь сжался.

Казик плавно проваливался в какую-то бездну. Названия на карте больше не интересовали его. "О, как долго тянется время! Какая бездна под ним!.. Когда же, наконец, будет земля?.."

Казик поджал под себя ноги, закрыл ладонями лицо. Как жутко ждать, зная, что вот-вот грохнешься об землю или напорешься на какой-нибудь скалистый пик Памира. Ведь горы где-то совсем близко. И никто не в состоянии помочь ему: никто же не знает, где он. Ни Щурка, ни Маша, ни Венька...

И вдруг - что за чудо! Казик почувствовал, что больше никуда не проваливается. Осторожно пошевелил рукой, ногой. Неужели живой и невредимый?!

"Земля!" - воскликнул Казик и посмотрел вокруг, надеясь увидеть не знакомый ему Целиноград.

Но перед глазами вовсе не целинный край и никакие не горы, а их квартира. Вон и этажерка, и портфель его. Все такое знакомое, такое родное. А за обеденным столом сидит папа, ужинает. Время от времени добродушно поглядывает на сына. И хотя с работы он пришел поздно, уставший, но на лице - ни тени, ни облачка. Папа выглядит как в праздничный день, кажется, вот сейчас затянет вполголоса свою любимую песню про партизана, который выезжает в разведку на вороном коне...

Казик боится шевельнуться - как бы мама не заметила, что он не спит. Следит за каждым движением отца, ждет, когда тот запоет. Но папа неожиданно встает из-за стола и говорит:

"Посмотри, сынок, что я тебе принес, - и подает Казику небольшую в черном футляре шкатулку, напоминающую арифмометр. - Видал когда-нибудь такую машину?"

На шкатулке блестят три загадочные буквы - МСМ. Немного ниже под буквами - экран с кнопками под номерами. Сбоку маленькая никелированная ручка.

"Что это? - спрашивает Казик. - Проектор купил мне? Или электрочасы?.."

"Не гадай, - торжественно говорит папа. - Все равно не отгадаешь. Это малая счетная машина".

"Такая же, как в Академии?"

"Не знаю, какую счетную машину вы видели в Академии, а эта работает вот так..."

"Подожди, - вдруг прервала их разговор мама. - Не надо ему ничего показывать".

"Это почему же?" - удивился папа.

"Много будет знать - борода вырастет".

"А-а!" - только и сказал папа и положил счетную машину на шкаф, а сам молча вышел на кухню. Вслед за ним вышла и мама.

Казик прислушался. Тихо... Тогда он выскользнул из-под одеяла, подставил к шкафу стул и осторожно снял шкатулку. "Какая тяжелая!" - подумал он. Громко стучало в груди сердце. Так и подмывало поскорей узнать самому, как работает этот мудреный аппарат. "Сейчас подсчитаю, сколько капель воды в нашей ванне..."

Решительно крутнул ручку. Раз, другой... Что-то зашумело в шкатулке. На экране засветились зеленоватыми, красными огоньками цифры. Двузначные, трехзначные... Казик не успевал следить за их быстрым бегом.

И вдруг что-то заставило его насторожиться. Он почувствовал, как зачесался подбородок, словно по нему в разные стороны побежали мурашки.

"Неужели борода? - Казик даже похолодел от страшной догадки. - Что я натворил?"

Забыв о счетной машине, он подскочил к зеркалу, взглянул на свое отражение и остолбенел: у него и вправду росла борода! Черная вьющаяся и колючая, как рубленая проволока... Волосы прямо на глазах удлинялись, закрывали лицо. Просто ужас, какая огромная бородища растет у него...

"Ага!" - вспомнил Казик о папиной бритве. Подбежал к столу, одной рукой ухватился за бороду, зажал ее в кулак, другой - нащупал в ящике бритву. Осторожно раскрыл ее, помогая себе зубами. Примерился и полоснул лезвием по волосам. Искры посыпались на пол, борода увяла в руке. Казик поднял ее высоко над головой и, засмеявшись, с отвращением швырнул в угол.

"Вот и все!" - вздохнул он и вдруг почувствовал, что борода растет вновь. Противная, колючая и длинная... Вот уже болтается, словно помело какое! Он хотел пуститься наутек, но борода зацепилась за стул. Казик дернулся, пытаясь вырваться, и с грохотом полетел на пол. Благим матом он закричал:

- Ма-ма-а!.. Ма-а...

- Что, сынок? Что, родной мой? - взволнованно, наклонившись над ним, спросила мама. - Что с тобой творится? Что ты все бросаешься во сне, о чем-то бредишь... Проснись, сынок! Уж не заболел ли ты?..

Казик раскрыл глаза и увидел над собой озабоченное лицо мамы. Рядом с мамой стоял папа. Минуту-другую мальчик смотрел на них, ничего не соображая, потом спросил:

- Ты уже вернулся с работы, папа?

- Давно.

Казик зажмурился от яркого света в комнате, прикрыл рукой глаза и снова спросил:

- А где счетная машина?

- Какая машина, сынок? - забеспокоился папа. Он пощупал лоб Казика, заботливо укрыл его одеялом. - Тебе, видно, что-то приснилось?..

Но Казик уже ничего не слышал. Сон снова одолел его. Теперь он дышал ровно и спокойно.

В тот поздний час Казик так и не успел узнать, с какой радостью и долгожданной новостью вернулся с завода папа. Не слышал, о чем родители говорили между собой, обсуждали, советовались.

Глава третья

ПОЕДИНОК С ВОРОБЬЕМ

Напрасно Шурка ждал Казика. Тот не появлялся. Обычно Казик забегал за ним, чтобы вместе идти в школу. И Шурке было обидно, что закадычный друг не пришел вчера и задерживается сегодня.

Голова была тяжелой, стучало в висках.

- И ничего удивительного, - ворчала мама, - столько времени просидел без свежего воздуха. На вот, прими.

И она протянула Шурке таблетку величиной с фасолину.

Шурка нехотя проглотил эту горькую отраву. Но и после таблетки ему легче не стало.

Вчера вечером, вернувшись в свою крохотную фотолабораторию, он действительно несколько часов кряду проявлял пленки, которые Казик привез из летнего путешествия. А сделал, наверное, лишь половину.

В боковушке от густого настоя разных химических препаратов не продохнуть. Это особенно чувствовалось после двора.

"Хватит, - решил Шурка, сливая в бутылки реактивы, чтобы не оставлять их открытыми в ванночках на ночь. - Завтра кончу".

И вот теперь, морщась от головной боли, Шурка думал, что и сегодня снова придется забраться в душную боковушку, снова сидеть над бачками и ванночками, следить за медленными стрелками часов.

"Выходит, не ему, а мне нужны эти пленки, - злился Шурка. - Нет уж, дудки, пусть сам попробует, какое это удовольствие! Пусть сам почувствует всю прелесть фотографии..."

- Смотри не опоздай, - предупредила его мать, прислушиваясь к радио. Уже пора идти.

- Успею.

Шурка перекинул ремень полевой сумки через плечо и вышел на крыльцо. Посмотрел в сторону дома Казика и удивился: квартира Марчени была на замке.

"Что за чушь? - подумал он. - Неужели без меня ушел? Ну, погоди же!.."

Он сбежал по ступенькам и, не оглядываясь больше на двери с висевшим замком, вышел на улицу. И тут же остановился, потому что сразу на другой стороне увидел Веньку.

- Давай сюда! - позвал его Кривой Зуб. И таинственно подмигнул: Скорей!..

Еще совсем недавно Шурка дружил с Венькой. В прошлом году они даже сидели за одной партой. И, наверное, их дружеские отношения не были бы ничем омрачены и в нынешнем году, если бы не то досадное происшествие, которое произошло погожим утром первого сентября.

Утро было как утро: не очень солнечное, но и не пасмурное. По традиции день первого звонка в их школе начинался торжественно. Первоклассников встречали выпускники. Перед новичками выступали директор, старшая пионервожатая. Затем все вместе, притихшие и взволнованные, шли в классы. Но в этом году Венька решил по-своему отметить начало учебного года. Встретив накануне Шурку, он предложил:

- А что, если мы салют устроим? - и доказал настоящую сигнальную ракету.

- Где ты взял? Покажи!

- Не лапай, не купишь, - увернулся Венька. - Я сверху конфетти насыпал. Вот фейерверк будет!

Никто тогда не знал, что перед торжественной линейкой Венька, озираясь, тайком пробрался в глубину двора. За ним - и Шурка. Оба притаились в кустах сирени и следили оттуда за первоклашками, которых учителя никак не могли построить ровными рядами. Потом они начали торопливо прилаживать ракету, нацеливая ее так, чтобы фейерверк сыпанул как раз над головами первоклассников.

Вот уже и горнист затрубил. Начинался праздник первого звонка.

- Давай! - подтолкнул Венька приятеля. А сам бочком, бочком вдоль зарослей сирени отбежал подальше и, спрятавшись за кустами, наблюдал, как Шурка чиркает коробком по спичке. У того что-то не получалось, фитилек не загорался.