Царский сплетник. (Трилогия) - Виктор Баженов

Ваня Леший бросил в багажник машины винтовку и… исчез. У Виталий глаза полезли на лоб. Куда он делся? Оторвавшись от камеры, сужавшей обзор, он схватился за травматический пистолет, снял его с предохранителя и начал озираться. Прапор как сквозь землю провалился. Пока он крутил головой в поисках Вани Лешего, исчезли и его клиентки. Внезапно пистолет, обретя самостоятельную жизнь, вырвался из руки корреспондента и отлетел в сторону.

— Ну что, касатик, вставай, — проскрипел за его спиной чей то ехидный голос.

Виталий медленно повернул голову, ожидая увидеть Лешего, но над ним стояла «вумен».

— Я тут это, — залепетал застигнутый врасплох корреспондент, — по мелкой нужде.

— Иуда, — не стала возражать «вумен», одарив его такой улыбкой, что Виталий действительно захотелось по этой самой нужде. — Только, судя по позе, нужда у тебя крупная. Прямо в штанах нужду справляешь? Ай-яй-яй! Нехорошо такими делами в общественных местах заниматься.

— Я, если надо, штраф могу заплатить.

— Заплатишь, касатик. За все заплатишь, не сумлевайся.

Опасливо косясь на нее, Виталий начал подниматься, и тут слева от него послышался шорох. Юноша рывком повернул голову на новый источник звуков и получил по затылку сокрушительный удар…

Судя по тому, что он услышал, когда начал возвращаться слух, без сознания он был недолго.

— И что с ним делать? — рыкнул Лешак, вертя в руках документы Виталия. — Корреспондент краевой газеты. Вот ведь вляпались! Может, подскажешь чего, бабушка?

— Убивать нельзя, — вздохнула старушка. Теперь, вблизи, сквозь щелки глаз, юноша прекрасно видел, что это именно хорошо сохранившаяся старушка, а не бальзаковского возраста мадам.

— И в живых оставлять нельзя, — сердито буркнул Ваня Леший, — это ж борзописец. Его сегодня в утренних новостях показывали. Это же он клиентов Костлявого за решетку упрятал. Дело о контрабанде антиквариатом.

— Ну надо же, какой шустрый мальчик, — удивилась старушка.

Прапор засунул документы обратно в карман Виталия, извлек оттуда же навороченный мобильник неведомого олигарха, которого обчистил Вася Привокзальный, и начал довольно профессионально копаться в списке абонентов.

— Ого! Какие у него контакты, однако! Странно… да тут одни деловые!

— Любопытно, — пробурчала бабулька.

— Так что делать то? — окончательно растерялся прапор. — Убивать нельзя и так оставлять нельзя. Что делать?

— Не волнуйся, Лешенька, — успокоила его старушка, — не оставим. Сделаем так, что и жив будет, и здесь его никто не найдет.

— Правильно мыслишь, бабушка, — услышал Виталий тихий, нежный голосок.

Стройная девица склонилась над корреспондентом, сняла с себя черные очки, и он начал тонуть в ее бездонных глазах, светящихся в темноте колдовским зеленым светом, под плавный речитатив старушки:

— Заведет тебя тропка дальняя до места заветного …

Глава 1

Солнечный зайчик плыл по подушке, медленно, но верно подбираясь к лицу юноши. Вот он добрался до его подбородка, пощекотал ноздри, коснулся ресниц. Виталий завозился на кровати. Лоскутное одеяло упало на пол. Веки юноши затрепетали. Он протяжно зевнул, открыл глаза и тут же подскочил как ошпаренный, сообразив, что отдыхать изволит не в своей уютной спаленке. Перед глазами сразу поплыло, и он поспешил сесть обратно на постель. «Черт! Я что, вчера надрался? Вроде не было такого. Пара бутылок пива, и все. А что было? — Перед мысленным взором газетчика Виталий зеленые глаза красавицы. Юноша судорожно вздохнул. — Вляпался», — сообразил он и начал озираться.

Бревенчатые стены, под ногами деревянный пол, резное окошко в старорусском стиле, массивная дубовая кровать… Да-а-а, влип! На ограбление, конечно, непохоже, а вот на похищение-да. Виталий уставился на деревянный стул около окна. На нем лежала аккуратно свернутая одежда газетчика, а рядом стояли его пухлая сумка и легкие летние ботинки. «Блин! Это они и мою „девятку“ обшмонали?» Юноша точно помнил, что сумку с рекламным коллажем он с собой в засаду не брал. Она оставалась в багажнике машины.

Сам Виталий сидел в одних трусах на пуховой перине, пытаясь сообразить, что это за похищение: окошко нараспашку, дверь полуоткрыта… нет, на тюремные казематы или восточный зиндан эта горница явно не тянет. Опять же вещички здесь. Все цело.

В том, что цело не все, юноша убедился, сделав ревизию сумки. Парфюм, договора были на месте, и даже обе видеокамеры похитители в нее запихнули, а вот удостоверения личности и пистолета, которым он так и не сумел накануне воспользоваться, не было.

В принципе Виталию не впервой было просыпаться в незнакомом месте. Частенько, продрав глаза, он с удивлением обнаруживал себя в одной постели с голой девицей и на вопрос: «Э, а ты хто?» — получал звонкую пощечину. Как правило, в такие ситуации он влипал с дикого бодуна, но здесь расклад явно иной. Виталий торопливо оделся, подкрался к двери и, стараясь не дышать, выглянул наружу. В коридоре было пусто, но откуда-то снизу слышались приглушенные голоса. Парень подкрался к лестнице, выполненной, как и все здесь, из дерева. «Шуточно, кто-то из новых русских под старину косит», — сообразил он. Если второй этаж состоял из горниц, то первый — натуральная гридня для приема гостей и пиров. В центре гридни стоял большой стол, около которого сгрудились шесть мужиков славянской наружности. Одеты под стать терему, в котором находились: алые кушаки, подпоясавшие длинные белые рубахи, из-под них спускались мешковатые штаны, заправленные в яловые сапоги. Из образа русских мужиков выбивали только расписные тюбетейки на головах.

Виталий потряс головой, разгоняя туман. Он все никак не мог привести себя в чувство. «Может, они мне чего вкололи? — мелькнула тревожная мысль. — А что, запросто. Чтоб лежал тихо и не трепыхался раньше времени. А на что это они уставились?» Юноша напряг зрение. На столе перед мужиками стояла большая чаша то ли с супом, то ли с отваром из каких-то трав, рядом лежал огромный круглый поднос, по ободу которого шустро катился желтый шарик… нет, не шарик — яблочко! Черная поверхность подноса на глазах начала светлеть. Вскоре на нем появились какие-то смутные контуры. Они становились все четче и четче. Изображение постепенно наливалось красками, и вот уже в нем отразилась девушка с цветком в руке, завернутая в розовую шелковую ткань. Девушка неспешной походкой шла по деревянному настилу моста через узкую речушку. «Бред! Неужели в больничку попал? Глюки, точно глюки! А эти с кушаками — санитары. И не рубахи на них, а халаты. Не дамся!»