Тысяча и одна бомба - Лев Лукьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
4
Посол был стар, опытен и хитер. Поэтому он никогда не доверял обычным дипломатическим каналам. Заодно он не доверял своим советникам, секретарям и шифровальщикам.
Посол пользовался более простой и старомодной системой связи. В городе у него было полным-полно знакомых. Время от времени он неожиданно посещал кого-нибудь из них и заказывал обычный телефонный разговор со своей квартирой по ту сторону океана. Болтая с помощником, находившимся на другом конце кабеля, о здоровье тетушек и племянников, посол мимоходом получал ценнейшую информацию о жизни столицы.
Раннее утро принесло послу важные новости. В девять неожиданно позвонила знакомая манекенщица и сказала, что хотела бы его немедленно видеть. Посол знал, что означает такой внезапный звонок, и тотчас вызвал машину.
Через четверть часа шикарный черный «кадиллак» остановился на узкой безлюдной улице. Посол неторопливо выбрался из автомобиля, огляделся и вошел во двор, огороженный затейливой чугунной решеткой. Двор был проходным. Старый дипломат прибавил шагу и скоро выбрался к скромному трехэтажному домику, выходившему фасадом совсем на другую улицу. Тяжело, с остановками поднявшись на второй этаж, он хотел было нажать кнопку звонка, но дверь распахнулась. На пороге стояла взволнованная молодая хозяйка.
— Скорее! — шепнула она, пропуская посла. — Что-то случилось! Третий раз звонит…
Телефонный разговор был необычайно краток. Заокеанский помощник в нескольких словах изложил новость, которая явилась темой ночного совещания у президента.
Давно известно, что абсолютную тайну иногда удается сохранить, но только в том случае, когда на совещании присутствует лишь один человек. У президента ночью собиралось трое. Этого было вполне достаточно, чтобы утром все видные политические и военные деятели с крайне озабоченным видом перешептывались по углам. Все они проявляли повышенный интерес к телетайпам, связанным с Европой. Но Европа, не в пример бирже, вела себя самым обычным образом. На бирже акции корпораций, производящих вооружение, неожиданно пошли вверх…
Бросив трубку и оттолкнув изумленную манекенщицу, посол выскочил из квартиры, бегом спустился по лестнице и, проявив неожиданную в его возрасте прыть, помчался к машине.
«Кадиллак» на недозволенной скорости вернулся в посольство. Чрезвычайный и полномочный посол, забыв о своем положении, крайне несолидно пробежал в кабинет, наспех собрал важнейшие документы, схватил круглую посольскую печать, но тотчас бросил ее на стол и, не застегивая портфеля, побежал обратно к машине.
Дверцу ему открыл первый секретарь посольства, успевший выбежать к подъезду. Он еще никогда не видел своего сдержанного седоволосого шефа в таком состоянии, — Немедленно позвоните в протокольный отдел, — скороговоркой приказал посол. — Сообщите о моем срочном отъезде по семейным обстоятельствам. Будете меня замещать…
Затем посол в двух словах шепотом изложил новость, которую ему только что доставил трансатлантический кабель.
Когда первый секретарь осознал, что означает соседство с невзорвавшейся «Аидой», черный «кадиллак» был уже далеко. Нещадно сигналя, нарушая все правила движения, которые можно было нарушить, выводя из душевного равновесия всех собак и всех полицейских на своем пути, он мчался к аэропорту…
Утренние часы в протокольном отделе министерства иностранных дел обычно проходили весьма спокойно. Приемы, встречи, вручения верительных грамот назначались не ранее полудня, поэтому у чиновников находилось время, чтобы поболтать, обменяться сплетнями и анекдотами. А начальник отдела даже позволял себе по утрам просмотреть свежие газеты, чтобы быть в курсе политических событии и в их свете руководить отделом до вечера.
Звонок первого секретаря посольства великой державы нарушил привычный распорядок.
— У нас нет времени на протокольные формальности, — коротко изложил первый секретарь. — В связи с отъездом посла по семейным обстоятельствам, интересы нашего государства поручено представлять мне…
— Позвольте, а грамоты или хотя бы меморандум? — попытался вставить начальник протокольного отдела.
— Сейчас не до этикета! — крикнул в трубку первый секретарь. — Я еще не закончил! В связи с моим неотложным отъездом я возлагаю руководство посольством и представление наших интересов на третьего секретаря, с которым вы хорошо знакомы. Сейчас он приедет к вам, и вы договоритесь о формальностях…
В трубке раздались короткие гудки. Начальник протокольного отдела недоверчиво поглядел на телефон и потянулся за портсигаром, чтобы закурить и осмыслить необычную ситуацию. Третий секретарь во главе посольства такого государства — случайность или смена политического курса?
Закурить ему не удалось. Раздался новый звонок.
— Говорит третий секретарь! — раздался в трубке возбужденный голос. — Мне только что стали известны причины, которые вынуждают меня срочно вернуться на родину. Делами нашего посольства будет ведать пресс-атташе, который прибудет сейчас к вам с моей запиской…
Начальник протокольного отдела но успел даже сообразить, что это — чрезвычайное происшествие, которого еще не знала история дипломатических отношений, или попытка оскорбить его собственное государство, как телефон снова зазвонил.
— В связи со скоропостижным отъездом пресс-атташе командовать посольством приказано мне! — энергично доложила телефонная трубка.
— Кто это говорит? — спросил начальник протокольного отдела, уже догадавшись, что в посольстве дружественной державы происходят события, совершенно не предусмотренные ни инструкциями, ни историческими прецедентами…
— Говорит военно-воздушный атташе! Жаль, старина, мы не успели познакомиться. Я прибыл в вашу дыру вчера, но сейчас улетаю…
— Скажите, что у вас творится? — спросил чиновник, крепко прижимая телефонную трубку к уху, — Где посол, где все?
— Все уже удрали! — объяснил военно-воздушный атташе. — Так вот, запиши: нашим послом назначаю сержанта Пулькина.
— Какого Пулькина?
— Отличный парень. Бесподобно водит машину.
— Какую машину? — начальник отдела не успевал за английской скороговоркой собеседника.
— Послушай, чудак, — вдруг раздраженно сказал атташе. — Я тебе уже целый час толкую: нашим послом теперь будет мой шофер — Гарри Пулькин. Все вопросы к нему…
— Господин атташе, так не поступают в международных отношениях! — закричал начальник отдела. — За десять минут у вас сменилось шесть послов! Мы будем вынуждены направить ноту!
— Хоть две! — беззаботно ответил атташе. — Только пишите крупными буквами: сержант Пулькин в грамоте не силен…
5
Генеральный штаб работал без перерыва на обед. Дел было много.
Когда внезапно раздался сигнал атомной тревоги, над столами поднялся густой бумажный вихрь. Сотрудники генерального штаба выскакивали из кабинетов и со всех ног мчались в подвал. Командующий не выносил, когда опаздывали. С секундомером в руках он каждый раз стоял у входа в убежище, и горе опоздавшему. Фельдмаршал не умел говорить длинно. Выражался он коротко и ясно.
— В полк! — слышал несчастливец, не успевший за десять секунд спуститься с пятого этажа. После этого нерасторопному генштабисту приходилось срочно расставаться со столицей, повышенным окладом, служебным «мерседесом» и отправляться в казармы какого-нибудь провинциального городка.
Понятно, что сотрудники штаба использовали все возможности, чтобы получить кабинет не выше третьего этажа, а если это не удавалось — упорно тренировались в скоростном спуске по лестницам. Атомные тревоги проводились регулярно — по понедельникам и пятницам. Таким образом, для тренировок оставалось достаточно времени…
В этот раз обошлось почти благополучно. Один лишь пожилой генерал-интендант растянул связку на ноге, но все-таки успел в срок доскакать до подвала. Фельдмаршал был доволен.
В подвал он вошел последним. Адъютант с трудом закрыл массивную стальную дверь. Генеральный штаб очутился в надежной каменной мышеловке. Темноту едва раздвигали аварийные лампы. Пахло плесенью и новой кожаной портупеей. Лица военных, выстроившихся вдоль стен, в полумраке казались плоскими, вылепленными из гипса.
Вдруг снаружи в дверь подвала отчаянно забарабанили.
— Кто посмел! — рявкнул командующий. Адъютант, стоявший у входа, испуганно бросился к засову.
— Не открывать! — приказал фельдмаршал. В дверь продолжали ломиться.
— Открыть!
Дверь медленно растворилась. В подвал ворвался дневной свет, но, пожалуй, еще быстрее вбежал политический советник фельдмаршала. Весь генеральный штаб побаивался этого молодцеватого высокого блондина в ладном мундире. Он был сыном стального короля, зятем нефтяного, племянником фарфорового и братом химического принца. Этого было достаточно, чтобы сигналы учебной атомной тревоги на политического советника не распространялись.
