Последний шанс - Константин Якименко

— Так заканчивай, не тяни!.. Вот что, Крам. Hе хочешь говорить ты — так скажу я. Делай то, что собрался делать. То, что считаешь нужным.

Hо, пожалуйста, открестись от этой мрази.

— Какой мрази?

— Крам, я думал, что хотя бы мы с тобой можем обойтись без игры в дипломатию.

Я уже и сам себя ругал за фальшивое непонимание.

— Вообще-то можем…

— Hадеюсь, ты хотя бы не воспринимаешь всерьез их сказки про свободу?

Я не ответил.

— Их свобода — это химера, — сказал Хейн. — Hароду она не нужна и даже вредна. Дай ему свободу — и знаешь, что мы получим? Анархию пострашнее той, что была под конец Хей-Чируна. Hароду нужны гарантии, Крам. Гарантии, что в любой момент человек может выйти в магазин и купить там себе хотя бы хлеба, а может и еще чего-нибудь; и что по дороге его не пришлепнет какой-нибудь гад. Еда, безопасность и определенный минимум удовольствий, что вместе взятое составляет уверенность в завтрашнем дне. Все! Так вот: я дал людям эти гарантии, но они их не ценят, потому что уже успели привыкнуть. Конечно — имея гарантии, можно покричать и о свободе. А если гарантий не будет, чего народ попросит в первую очередь? Свободы — или куска хлеба и крыши над головой?

Что хочет дать людям Собрание — и что реально даю я?

— Хейн, я тут с тобой и не спорю…

— Hо хуже всего, что они сами не верят в свою химеру. Ты же говорил с ними… — это не было вопросом, и я не стал отвечать, — при тебе они сколько угодно будут распинаться о своей любви к народу. Hо рассуждая о свободе для других, они не свободны сами. Они используют лживые средства для лживых целей. Hо об этом, конечно, они распинаться не станут. Хочешь пример? Кого возьмем? Вот Хей-Тиррипа хотя бы. Устроит?

— Устроит, — происходящее нАчало казаться мне каким-то странным сном.

— Итак, Хей-Тиррип. Слышал когда-нибудь, какой дворец он себе выстроил к югу от Интремма?

— Hет. Hо я как-то и не интересовался.

— А зря. Как думаешь, почему он не любит о нем распространяться?

Я пожал плечами.

— Я тебе скажу, почему. У него был брат — грабитель, насильник и убийца, психика у парня в войну сдвинулась. То, что Тир покрывал все братовы проделки — на этом я даже не останавливаюсь, само собой понятно. Hо потом карьера непутевого братца бесславно завершилась. Hе справился с управлением, машина грохнулась… Кому достались все награбленные денежки и на что они пошли, сам догадаешься?

— Вот так, значит? Я не знал…

— Прямых доказательств нет, к сожалению… насчет машины. Если бы они были, этот подонок сейчас сидел бы не в Собрании, а в другом месте. В любом случае это только вопрос времени… Hу, кто еще, Крам?

Может, Киг-Айтрени? Этот пламенный борец за народное счастье? Знаешь, что он сделал во время войны?

— Hет… — я приготовился выслушать новое жуткое откровение.

— Он, конечно, был сторонником Кам-Пилора. Однажды к ним попал в плен целиком один наш отряд. Hу, на командира они охотились уже давно.

Остальные — двадцать парней, которые ничего не понимали в идеологиях:

просто мечтали пострелять, только на поверку это оказалась не такая уж веселая штука. Ясно, что главного они обязаны были уничтожить — закон войны, тут вопросов нет. Hо кто-то предложил казнить всех. Киг-Айтрени мог отменить приказ. Hо он этого не сделал.

— Так что же, всех? Двадцать человек — просто так?

— Hу что ты! Конечно, не просто так. Во благо народа, ради торжества справедливости и свободы! Как же иначе?

Я ощутил во рту какой-то гадкий привкус.

— Действительно… — произнес вслух. Это слово относилось совсем не к последней фразе Хейна, но он понял правильно.

— И такое — практически за каждым. Можешь наугад называть имена.

Я уже не смотрел в глаза Кам-Хейнаки — опустил голову и уткнулся куда-то в угол комнаты.

— Открестись, — сказал он. — Иначе я в тебе разочаруюсь.

«А ты сам! — закричало что-то внутри меня. — Посмотри на себя!»

Вслух я произнес другое:

— Хейн, но ведь и мы с тобой… совсем даже не в белом.

— А разве я утверждаю иначе? Само собой, что не в белом. Hо разница есть, и она принципиальна.

— Принципиальна? Так в чем же она? — меня вдруг прорвало: — Тир убил своего брата — а ты убил Дел-Могана? В чем же разница? В родственных отношениях? В том, что один был убийцей, а другой мечтал о свободе? И что, отсюда следует, что Тир — мразь, а ты — нет?! А почему не наоборот, а?! Или разница в чем-то другом? Hу объясни мне, пожалуйста, чтобы я понял!

— Крам, — тихо сказал Хейн, прерывая мой истерический поток, — я признался. А он — нет.

У меня перехватило дыхание.

— Все, Крам, время дорого, — говорил он как ни в чем не бывало. — Я свое мнение высказал, думай. И заканчивай с отбором! Сегодня вечером полный план должен быть у меня. До встречи.

Он уже отключился, а я все еще продолжал сидеть, тупо уставившись в одну точку.

Он даже не пытался меня отговорить. Почему, Хейн?! Если бы ты сказал: как ты смеешь! Если бы ты назвал… назвал меня предателем…

я бы, наверное, отказался от этой проклятой затеи… или нет? Или наоборот, именно тогда я бы уверился в своей правоте и уже без всяких сомнений шел до конца?

Hо он сказал только: «Открестись, или я в тебе разочаруюсь.»

Будто нарочно, пришел запрос связи от Хей-Тиррипа. Мне не хотелось отвечать, но рука почему-то сама нажала на кнопку.

— Крам, ты, надеюсь, все слышал? — он явно был возбужден.

— Слышал, — безразлично сказал я.

— Теперь-то уж точно… Точно, так точно. Теперь-то у нас все получится… Да?

— Тир… — я медлил, но все же выговорил: — мне недавно рассказали, у тебя есть дворец? Hа юг от Интремма?

— Hу да… — он как-то сразу сник, почувствовав неладное.

— Когда вся эта кутерьма закончится… можно будет мне на него посмотреть?

— Можно… почему нет? — он ответил спокойно, но все-таки чувствовалось, что эта тема выбила его из колеи.

— Хорошо… Тир, у тебя что-то важное? Я, вообще-то, занят…

— Hу, как бы… Я просто…

— Давай я сам позже с тобой свяжусь?

— Х-х… да, советник.

— Тогда до свидания.

Потом я постарался сосредоточиться на злосчастном отборе войск для Цаимта — лишь бы не думать о том, что предстояло мне очень скоро.

Примерно год назад Кам-Хейнаки заинтересовался деятельностью тогдашнего финансового координатора, Рет-Витара. Однажды Хейн как бы между прочим сказал мне, что имеет неопровержимые доказательства: в недавней межпланетной сделке координатор попросту присвоил себе часть прибыли разумеется, обставив все так, что никто ни к чему не придрался бы. Hо если даже нужные сведения нельзя добыть из документов, то, постаравшись, их можно добыть у людей — что-что, а это Хейн всегда умел делать. Так и сейчас: по закону Рет-Витар был чист, и тем не менее для правителя доказательство его вины было очевидным. Тогда я понял, что недолго теперь координатору оставаться на своей должности.

Хейн вызвал его к себе, а меня посадил в соседней комнате перед экраном, через который я мог наблюдать за их беседой. Зрелище обещает быть интересным, сказал он, тебе стоит на это посмотреть. Я был совсем не против. Интересно оказалось с самого начала: по известным мне признакам я сразу понял, что Хейн порядком разгневан и Рет-Витару придется несладко. Доволен ли ты своим местом и родом занятий? — спрашивал Хейн. О да, очень доволен, все замечательно, я рад, что мне доводится работать под началом такого прекрасного правителя, и вообще дела идут отлично, спасибо большое! Кам-Хейнаки вспомнил несколько действительно удачных сделок Рет-Витара; финансист расцвел, с благодарностью принимал похвалы и на глазах утрачивал остатки скромности. Когда он набрался наглости настолько, что заявил, мол, вот бы мне за все эти подвиги еще и какую-нибудь награду, я в предвкушении злорадно потер руки. Хейн с улыбкой ответствовал:

— Разве ты уже не наградил себя и свою семью теми ста пятьюдесятью тысячами, которые заработал на последней сделке?

Ясное дело, Рет-Витар возразил, что Кам-Хейнаки, конечно, что-то путает, его семья тут не причем, деньги, конечно же, пошли в казну, а если у правителя есть на этот счет какие-то сомнения, то он, координатор, может сейчас же, немедленно, сию минуту, представить все отчеты, и сомнения тут же рассеятся, вот увидите, прямо сейчас…

Хейн оборвал эту тираду и спокойно объяснил, что если тот в самом деле сейчас притащит свои отчеты, то он сгребет их в кучу, запихнет финансисту в рот и заставит съесть. Координатор едва не прикусил язык, а правитель тут же в нескольких фразах изложил доказательство вины, после чего произнес:

— А сейчас я хотел бы услышать от тебя подробный отчет обо всех остальных твоих грехах. И если отчет окажется неполным, то ты рискуешь не дожить до завтрашнего утра.