Нежность Нефертити - Анатолий Чупринский

В зыбучем мареве расплываются и колышутся очертания всех общественных зданий и сооружений. Даже храмы на возвышенности в центре Фив, обычно четко видные с окраины, лишь едва угадываются.

Улицы пусты. Жара и сонная одурь. Одним только продавцам воды эфиопам все нипочем. Толкают себе тележки с кувшинами вдоль улиц и орут во все горло:

— Вода-а! Кому-у холодный вода-а!

Но к ним никто не подходит. Дураков нет. В такое пекло лучше вообще не пить и поменьше двигаться. А еще лучше вообще не выходить из дома. Все дела отложить до вечера.

Пара проворных воробьев, старожилов Фив, держась на некотором расстоянии, обычно сопровождают маленькую девочку, когда она тайком покидает поместье.

Вообще, в поместье Эйе воробьи залетают довольно часто. Как-никак у конюшен всегда найдется, чем поживиться. Да и возле беседки у старого пруда можно застать маленькую девочку. Она — очень щедрое существо, при каждой встрече чем-нибудь угощает. От нее не исходит никакой опасности, воробьи это чувствуют. Тот, который чуть поменьше, (вернее, это Она!), иной раз, преодолев страх, даже садиться ей на ладонь и быстро-быстро клюет мелкие зерна.

Когда девочка тайком направляется в город, воробьи следуют за ней. Любопытство в крови у этих пернатых.

Неф пробиралась переулками к Главному храму. Избавиться от служанок ничего не стоило. Заявила, что идет на кухню к нубийской принцессе Крикле. Естественно, служанки не жаждали лишний раз встречаться с Криклой, не стали сопровождать ее.

Неф перелезла через низкую глиняную стену, перепрыгнула через канаву и пересекла маленькую лужайку, всю заросшую огромными лопухами. Дальше начинались Фивы…

Главный храм Верховных жрецов подавлял своими размерами. Чем ближе к нему подходишь, тем грандиознее и монументальнее он становится. Каждый, кто ставил ногу на его ступени перед центральным входом, испытывал страх. Бесконечные ряды расписных колонн с жертвенниками между ними, невольно внушали мысль о бесконечности власти жрецов.

Но Неф вовсе не нужен был центральный вход. Ее интересовал архив, хранилище папирусов. Она свернула за угол, прошлепала между колоннами, обходя их, то справа, то слева, (для разнообразия!), и оказалась сзади храма, перед другим входом. Он был совсем маленький, даже незаметный, но перед ним стояли охранники.

Неф бесшумно подошла к самому входу и из-за колонны кинула на каменные плиты одну за другой пару бусинок. Охранники, отбросив в сторону копья, бросились на каменные плиты, поискали бусинки, нашли.

Потом долго-долго пялились на небо, бормоча что-то о щедрости богов. Неф спокойно вошла внутрь, спустилась по каменной лестнице вниз и очутилась в хранилище. Другую пару бусинок она приберегла для выхода.

…Читать Неф еще год назад научила Крикла. Она медленно водила ее пальчиком по иероглифам и повторяла много раз, что каждый из них означает.

Неф оказалась способной ученицей. Все хватала на лету. За год она освоила то, что другим не освоить и за пять лет.

Глядя на остальных своих детей, приемных и родных, Крикла только глубоко вздыхала…

После беспощадного, яркого солнца и отупляющей жары снаружи, здесь, внизу, было прохладно и уютно. Но темно. Неф некоторое время стояла неподвижно, ждала, пока глаза привыкнут.

Оказавшись среди бесконечных рядов глиняных сосудов с папирусами, она поначалу растерялась. Потом сообразила, большинство сосудов были покрыты толстым слоем пыли. К ним давно никто не прикасался. Только в самом конце зала, на полках стояли чистенькие, новенькие круглые футляры. Папирусы в них засунули явно совсем недавно.

Неф вовсе не интересовали древние времена. Ей важно было узнать, что произошло вчера… Вернее, что происходило в Фивах за последние несколько лет…

После нескольких посещений хранилища Неф поняла, почему у нее возникало ощущение, что она — не такая, как все. Из всего прочитанного было ясно, единственной законной наследницей трона фараонов является она. Девочка по имени Неф.

Наследнице трона фараонов было шесть с половиной лет.

— Я запрещаю!!!

Неф никогда еще не видела Эйе таким взволнованным. Он даже вспотел. Метался взад-вперед по маленькой беседке, сверкал на Неф глазами и обеими руками лохматил волосы на голове. Вернее, пытался лохматить. Они у него были настолько густые, что взлохматить их по-настоящему было невозможно.

Пара любопытных воробьев, обычно сидевших в самой беседке под крышей на незаметном выступе и уже давно наблюдавших за развитием отношений Неф и Эйе, в этот раз благоразумно расположились на соседнем кусте. Чуть в отдалении. Все видно, все слышно. И безопасно.

Неф, конечно, не утерпела и на первом же тайном свидании доложила Эйе обо всем. О своих посещениях Главного храма и о потрясшем ее воображение открытии — почему она не такая как все.

— Ты меня слышишь!? — понизив голос, говорил Эйе. — Запрещаю ходить туда одной!

Неф подняла на него свои грустные глаза.

«Я люблю… тебя!» — неожиданно для себя самой чуть не сказала она вслух. Но вместо этого тихо прошептала:

— Ты не можешь мне запретить…

Эйе опешил. Остановился, как вкопанный посреди беседки. И долго, нахмурившись, всматривался в глаза Неф.

— Тогда… дай слово, больше не пойдешь туда одна!

— Даю слово. — с готовностью, кивнула Неф.

Честно говоря, она уже пожалела, что все рассказала Эйе. Вот уж не думала, что он будет так переживать. Думала, будет наоборот.

Эйе удивиться, обрадуется и поздравит ее с такой возможностью, стать царицей всего Египта. Но он только нервничал.

— Я приставлю к тебе охрану…

Эйе, наконец, перестал метаться взад-вперед по беседке и плюхнулся на скамейку напротив Неф.

Долгое время оба молчали. Неф вздохнула. Сегодня о том, чтобы сесть к нему на колени и мечтать было нечего.

Ночью прошел сильный ливень, но к обеду все дорожки и кусты в саду подсохли. Изредка, со стороны Нила налетал, едва уловимый, свежий ветер. Во всем поместье стояла удивительная тишина. Даже со стороны кузнецы не доносилось никаких стуков.

— Разве Боги не такие, как мы? — неожиданно спросила Неф.

Эйе резко повернулся к ней. Вообще, в последнее время он стал какой-то нервный, дерганный.

— А ты… как думаешь? — медленно произнес он.

— Такие же. Только лучше.

Неф помолчала, почесала коленку и продолжила:

— Я, например, не хочу никого убивать, мучить… Если Боги лучше нас, они тоже не хотят убивать.

— Ве-ерно-о! — усмехнулся Эйе.

— Тогда зачем убивать врагов? Зачем вообще воевать? Зачем приносить в жертву рабов и животных? Они все хотят жить.

Эйе вытер со лба пот и оглянулся по сторонам. Двое его охранников в этот раз стояли у самых дальних ворот.

— Кто тебя этому научил? — шепотом спросил он.

— Ты! Кто еще. — искренне удивилась Неф.

Эйе долго смотрел в ее зеленые глаза и покачивал головой. Он не помнил, чтоб говорил что-либо подобное.

Самое поразительное, она высказала вслух то, что ему самому не давало покоя. И довольно давно. Эйе был воином. Как все настоящие воины, терпеть не мог кровь, страдания, насилие…

В тот вечер они впервые мало говорили. Но у обоих возникло странное ощущение, будто их диалог не прерывался ни на минуту.

Пара любопытных воробьев, так и не дождавшись ничего интересного, легко вспорхнули с куста и полетели в сторону конюшен.

Уже уходя, Эйе вдруг задержался на миг, повернулся к Неф и, помотав головой, сказал:

— Я хотел… чтоб ты не знала этого… как можно дольше!

Еще раз помотал головой и стремительно вышел из беседки.

Неф поначалу и сама испугалась, когда на нее свалилась эта, ошеломляющая новость. Но постепенно, постепенно как-то свыклась с ней. И даже начала строить планы.

Она и не думала ограничивать свою свободу. Вот еще! Но Эйе сдержал слово. Теперь за ней неотступно следовали два эфиопа. Оба с серповидными мечами, как у самого Эйе, только меньшего размера.

Неф более внимательно вчитывалась в папирусы, более внимательно всматривалась в скульптуры богинь и цариц.

И пришла к выводу. Дальше так жить нельзя. Надо измениться!

Скульптор Тутмес был мрачным человеком. Неразговорчивым. Левый глаз его крупного лица был всегда слегка прищурен. То ли, постоянно оценивал окружающее с точки зрения скульптора, то ли, просто в детстве мраморная крошка в глаз попала, никто не знал. Вытянуть из него хоть одно слово удавалось немногим.

В глазах всех женщин Фив, Тутмес был загадочной фигурой. Загадочной и романтической. В молодости он пережил очень бурную романтическую любовь к одной молоденькой особе знатного рода. (Имени ее для истории не сохранилось!). Воспылав друг к другу страстью, молодые люди хотели тайком бежать из Фив, покинуть страну, быть навеки вместе, умереть в один день. И все такое.