Когда умирает свет (СИ) - Адьяр Мирослава

Мотылек — и всё тут. Хоть тресни, а ничем из него это не вытравить было. Потом, конечно, к прозвищу добавилось и имя: все-таки среди работников компании обращение “мотылек” было не слишком удобным.

— Мы переместили сюда лагерь, и Слышащий уже через день потребовал вылазку в руины. Сказал, что камень зовет его, что там может быть интересное для разведки место.

Карлос подвел нас максимально близко к стене, отливавшей зубодробительной белизной. На нее было смотреть так же больно, как на первый снег.

— Кто у вас был Слышащим? — спросила я.

— Илиас, — без запинки ответил Карлос.

Я нахмурилась, хотела подойти вплотную к преграде, коснуться шершавого белоснежного камня, но крепкая хватка на запястье остановила меня в трех футах от него. Карлос встал рядом, пожалуй даже слишком близко, отчего ноздри защекотал очень знакомый запах крепкого тела, хвои и нагретой солнцем апельсиновой мякоти.

— Не стоит. Мы пока еще не знаем, насколько опасны эти развалины.

— Их возраст определили?

Карлос покачал головой.

— Все, что смогли выяснить — очень старые. Город построили еще до начала колонизации. Впрочем, “построили” — это неверное определение.

Я посмотрела на мужчину с удивлением.

— В смысле?

— Мы сканировали почву. У этих стен… нет основы, — Карлос пытался подобрать слова, но не мог найти верные. — Они как корни, понимаешь? Тянутся с такой глубины, где никто бы не смог их заложить.

— Интересно, — пробормотала я и, сама того не замечая, переплела пальцы с пальцами мужчины, позволяя ему вести меня вперед. — Что конкретно здесь произошло? Из Шейна и слова не вытянешь.

— Илиас решил пройти вот по этому коридору, — Карлос указал на широченный проход, освещенный мощными прожекторами. Их света хватало только на то, чтобы отвоевать у сумерек пространство в пятьдесят ярдов, а дальше все тонуло в густых тенях. Странные белые стены поднимались так высоко, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть их верхушки.

— Он взял двух человек для сопровождения, хотел исследовать город, — Карлос мягко поглаживал мою ладонь большим пальцем. Намеренно или случайно — не понять. — Камеры даже не зафиксировали момент исчезновения. Вот они шли вперед, и тут — пуф! — никого и пустой коридор.

— Вы проверяли его потом?

— Por su puesto! — раздраженно брякнул мужчина, и выражение его лица было предельно мрачным. — Конечно же проверили. Мы использовали дрон, и он вернулся совершенно невредимым! Я подумал, что, возможно, город отреагировал на людей. На биологические объекты.

Разумно. Трезвая идея.

— Но мы отправили туда одну из наших ищеек — и снова ничего, — Карлос указал на стоявшие вдоль стены клетки с массивными черными собаками, похожими на самых настоящих волков. Они совершенно не реагировали на снующих туда-сюда людей и, вывалив розовые языки, со скучающим видом глазели по сторонам. — Они дошли до того места, где пропал Илиас, но дальше следа не взяли. Будто там и не было никогда никого.

— И что теперь требуется от меня?

Если честно, мне не совсем была понятна идея Шейна. ЧП — никто не отрицает, люди пропали, но… что от меня нужно?

Все это я хотела спросить у Карлоса, но слова застряли в горле. Мы сцепились взглядами, застыли, точно насекомые в янтаре, не в силах отвернуться, стряхнуть крючки, стянувшие нас крепко-накрепко, как аккуратные стежки стягивают разорванную ткань. Я уже в который раз с досадой думала, что никогда не смогу смотреть на этого мужчину спокойно. Будто еще в первую встречу мы обменялись частями душ, взяли себе кусочек сердца друг друга и теперь никак не могли расстаться.

— Я скучал, palomilla, — сказал Карлос. Даже не так: он это выдохнул, едва шевеля губами, словно боялся спугнуть меня.

Мне не стоило отвечать.

Я на самом деле хотела промолчать, отвести глаза и вырваться из его крепкой хватки. Мне совсем никак нельзя было поддаваться этому странному, болезненному притяжению, ведь сейчас у меня под сердцем медленно рос ребенок этого невозможного, невыносимого человека.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И стоило только ему почувствовать слабость.

Стоило только мне проявить хоть каплю чувств…

И всё.

Мне конец.

Придется паковать вещи и бежать на край мироздания, где он все равно меня найдет.

Все равно.

— Оттавия, — шепнул он, склонившись к моему уху, и едва коснулся губами вспыхнувшей от смущения мочки.

— Какой у тебя план, Карлос? — я резко отстранилась и уперлась ладонью в его широкую грудь. — Зачем я здесь?

Мужчина нахмурился, в его темных глазах блуждали опасные огоньки. Окинув меня пристальным взглядом, он почему-то на секунду замер, рассматривая мой живот, а потом впился глазами в лицо, будто искал там подтверждение каких-то своих догадок.

Я, признаться честно, готова была обмочить штаны от страха прямо здесь и сейчас.

Он что, все знает?

У него модификация зрения?!

Нет, не может этого быть. У меня просто паника. Выдохни Оттавия, тебе просто кажется.

— Илиас утверждал, что город говорил с ним, — отчеканил Карлос холодно и отпустил мою руку. Стал в момент собранным куском льда. — Я сниму с себя обязанности Мастера и передам их Шейну, пусть развлекается на базе. А мы, — от его взгляда по спине побежали мурашки, — пройдем по той же дороге, что и твой предшественник.

Вроде и не сказал ничего такого, но в его тоне явно читалось: “Готовься, palomilla. В этом лабиринте ты ответишь мне на все вопросы”.

Саджа, дай мне силы устоять и вернуться домой

Подготовка к неизбежному

Готовили меня так, будто я собиралась прыгнуть в черную дыру. Не исключено, что так и было, ведь новые города — как неизвестные виды животных. Они могут укусить вас за жопу и оставить в теле достаточно яда, чтобы свалить с ног и превратить в пыль.

Карлос выдал мне укрепленные силовой паутиной штаны и плотную куртку. От его пристального взгляда было не спрятаться, но я не дала себе раскиснуть и бесстрашно принялась переодеваться прямо при нем, понимая, что выгнать мужчину из выделенной мне крохотной палатки будет так же просто, как заставить камень цвести.

Сняв свою куртку, я услышала, как Карлос тяжело вздохнул. Когда же я натянула выданную им одежду, то чуть не закричала, почувствовав чужие руки на поясе.

— Не бойся, palomilla. — От короткого смешка у самого уха я задрожала, как в лихорадке. — Спецформу нужно правильно застегнуть и затянуть ремни. Не дергайся. Ты же меня не боишься, правда?

Я фыркнула и замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Прикосновения ловких пальцев обжигали меня даже через ткань. Я могла поклясться, что от каждого мимолетного касания на теле расцветают красные маки ожогов, а где-то под кожей, под мускулами и жилами, медленно растекается стыд и желание отстраниться, сбежать.

Карлос заставил меня повернуться к нему лицом, опустился на корточки, чтобы застегнуть на моем боку крохотные скрытые пуговки.

Ремешок за ремешком мужчина медленно упаковывал меня в одежду, будто стягивал разноцветными лентами букет. Я невольно усмехнулась, вспомнив, что одевать меня было не в правилах Карлоса. Он больше любил разворачивать подарки, а не собирать их.

— Что смешного? — Карие глаза сверкнули из-под упавших на лоб вьющихся темных прядей. В тусклом освещении палатки мужчина казался загорелым до черноты, а его широкая ладонь ярко выделялась на моей бледной, непривычной к солнцу коже.

— Ничего, — я качнула головой и, забывшись всего на секунду, пропустила его волосы сквозь пальцы, откинув их назад, открывая горящий огнем взгляд.

— Дразнишь меня, palomilla, — хрипло пробормотал Карлос и вернулся к ремешкам и пуговицам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я думала, что ты начнешь спорить. Что налетишь на Шейна, как коршун, и будешь кричать: “Cagarse en la puta! Ей здесь не место!”

Карлос усмехнулся.

— Ты, я смотрю, из языков запоминаешь только ругательства.

— Это талант. Я умею ругаться даже на арктурианском.