Когда умирает свет (СИ) - Адьяр Мирослава

Отсчитывая про себя шаги, я медленно шла вперед, изо всех сил прислушиваясь к внутренним ощущениям.

Город молчал.

И мы все ближе подходили к той черте, где исчез Илиас.

Шаг вперед.

Хруст камешка под ногой показался мне оглушительным. Что-то в стороне заскрипело. Повернув голову, я увидела, как Берта медленно отстегивает от пояса клинок.

Почему клинок? Разве пистолет не надежнее?

Слух резануло шуршание ткани защитной перчатки по рукоятке клинка. Все чувства обострились до предела, а каждый новый шаг превращался в самый настоящий грохот, от которого стены должны были бы сложится внутрь. Я видела, как медленно повернулся Карлос, как его взгляд стал предельно настороженным, а ладонь легла на кобуру.

…он хочет домой… не можем допустить…

Что?

Голос был далеким, глухим, разломанным и искаженным. Но слова я уловила четко, почти не напрягаясь.

…мы пойдем по северной дороге…

Это не мог быть голос города! Это больше походило на отголоски, странное эхо недавних событий.

…мы не можем вернуться…

Я застыла прямо посреди дороги, прижав руку к груди. Сердце колотилось где-то под подбородком, с каждым ударом норовя вырваться из “клетки”. Отчаянно не хватало воздуха, а то, что удавалось вдохнуть, отдавало кислой горечью и оседало на языке сталью и солью.

Привкусом крови.

На какое-то мгновение мне показалось, что я уткнулась в преграду. От края до края коридора что-то натянулось. Тончайшая мембрана, совершенно прозрачная, невесомая, как паутинка.

Рывок вперед. Отчаянная попытка пройти дальше — и громкий хлопок, который меня отрезвил.

Звуки отступили, ослабли, опора перестала шататься под ногами, а все вкусы и запахи пропали, будто и не было их.

— Марта, вы еще наблюдаете? — спросила я, прижав руку к горлу.

— Саджа всемогущая…

Голос Берты как-то странно надломился, и, проследив за ее взглядом, я осеклась и едва подавила крик, готовый вырваться вон и улететь в серое рассветное небо.

Дорогу впереди будто выкрасил в красное безумный художник. На стенах, на уровне глаз и выше, растекались красные рваные полосы, украшенные россыпью пулевых отверстий. Белый камень покрылся сеткой трещин, и коридор, мягко изгибаясь, уходил в сторону, забирая с собой кровавые отметины случившейся здесь трагедии.

Перед глазами все поплыло, я впервые ощутила как это — быть на краю пропасти, в одном шаге от беспамятства.

— Марта!

Тишина. Ответа не было.

В ушах потрескивали только помехи.

— Возвращаемся! — рявкнул Карлос, но я уже его не слышала.

Я сорвалась с места и понеслась вперед, а в сознании отчетливо звучал крик и мольба о помощи. Все мое существо задрожало от мощного прилива невыносимого страдания. Каждая жила натянулась, ноги двигались сами по себе, вынуждая меня добраться до поворота и побежать дальше.

Помоги нам, помоги нам, помоги…

Голос города напоминал зов брошенного ребенка. Я чувствовала, как весь он содрогается от боли и тянет ко мне невидимые руки.

Не уходи…

Освободи нас…

Я не слышала Карлоса, не видела, как выругалась Берта и бросилась за мной следом. Во мне пульсировало только одно отчаянное желание двигаться вперед и понять, что же так мучает этого каменного гиганта.

Первая находка

Убежать далеко я не успела — меня перехватил Карлос. Я даже не смогла понять, как он так быстро двигался, во всем своем долбаном обмундировании, но мужчина не оставил мне ни единого шанса на бегство.

Я с трудом понимала, что происходит: в голове все перемешалось, перекрутилось, как в блендере, и настойчивый голос снова и снова вклинивался в вялотекущие мысли, нарушая их порядок, мешая сосредоточиться на чем-то другом.

Первое, что я почувствовала, — крепкий захват на воротнике моей куртки, а за этим последовал оглушительный злой рывок — и Карлос с силой впечатал меня в стену коридора, не особо заботясь о сохранности моей бедной головы.

Наверное, он думал, что в этой голове все равно нет ничего полезного, раз я рванула вперед, без предупреждения, ничего не объясняя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Так командная игра не работает. Не зря же она называется “командной”.

Каждый Слышащий ходит с сопровождением. Он не высовывается без надобности, он не лезет под руку, он не пытается убить себя внезапным бегством.

“Ты не командный игрок, Отти”, — все время говорила Марта.

Я зажмурилась и тряхнула головой, но голос не отступал, а упрямо нашептывал в уши, снова и снова.

Помоги нам, помоги…

По моим щекам потекли горячие слезы, и вся ярость Карлоса в один момент испарилась.

— Оттавия, ты меня до смерти напугала! Что ты творишь? — зашипел он, почти прижимаясь лбом к моему лбу.

— Я его слышу, слышу его…

— Город?

У меня хватило сил только на слабый кивок, и я почувствовала, как по лицу скользят теплые пальцы Карлоса, стирая влажные дорожки.

— След тянется дальше! — рявкнула за его спиной Берта.

— Марта так и не вышла на связь? — я оттолкнулась от стены и одернула куртку, стараясь сохранять жалкие остатки самоконтроля.

Карлос передернул плечами.

Весь его вид говорил, что Марта молчала.

Но вернуться назад нельзя! Город звал меня, требовал прийти, и нам нужно было найти команду Илиаса.

От одной только мысли, что следы крови у входа и здесь принадлежат ему и его сопровождению, меня замутило. Желудок сделал парочку умопомрачительных сальто.

Двинувшись вперед под пристальным взглядом Карлоса, я поравнялась с Бертой и посмотрела на отметины на стенах.

Здесь тоже стреляли. Размашисто, не целясь, оставляя на белоснежной поверхности черные ленты пулевых отверстий, выбивая из твердой текстуры каменную крошку.

— Что это? — Берта опустилась на корточки и указала на странное темное пятно, переливавшееся красным и желтым под лучами солнца.

Стоило мне только подойти чуть ближе, как в нос ударил кисло-горький запах. Так обычно пахли сгнившие фрукты, пролежавшие в ящике на жуткой жаре слишком долго.

— Не похоже на кровь, — пробормотала женщина себе под нос. — Но кто знает.

Я пошарила в небольшой сумке на поясе, достав две стеклопластовые колбочки с герметичными крышками и тонкий острый пинцет.

То, что Берта обнаружила на земле, ничем не напоминало жидкость. Скорее, странную пленку, которую спокойно можно было разорвать на кусочки. Подцепив пинцетом несколько образцов, я бросила их в колбы и снова убрала в сумку.

— Всегда пригодится, — сказала я, ответив на невысказанный вопрос Берты.

— Доказательства?

Я удивленно моргнула.

— Почему именно “доказательства”?

Берта снисходительно усмехнулась.

— Знаю я, как там в этих исследовательских конторах дела делаются! — женщина встала в полный рост, прошла вдоль странного пятна и подошла к стене. — Мы с Карлосом были в колонии одной… названия не вспомню уже. И появились там в окрестностях твари — таскали людей прямо из лагеря.

— Вот с такими зубами! — Карлос усмехнулся и показал размер с бивень, способный, наверное, перерубить человека пополам.

— Смейся-смейся, — проворчала Берта. — Однако эти самые зубы чуть половину жопы тебе не отхватили. Кто тебя спас, м?

— Ты, Берти, — хмыкнул Карлос и отошел к стене, чтобы осмотреть отверстия от пуль.

— То-то же! Вот только никто не поверил Берти! У страха глаза велики, показалось, вот эта вот вся история. А достать труп этой твари — совершенно нереально, — женщина раздраженно хлопнула себя по бедру. — Никаких доказательств! Ее даже дроны не засекли — маскировка на высшем уровне.

— И что случилось с колонией?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да сожрали там половину рабочих, пока эти “исследователи” заграйтские искали доказательства. Поэтому бери все, что сможешь, а то мало ли что им в голову взбредет. Построят тут еще парк развлечений, мать их.

Женщина широко улыбнулась, отчего ее лицо совершенно изменилось. Мне показалось, что она сбросила с плеч сразу лет десять и миллион пережитых проблем.