К советникам всех городов - Мартин Лютер

В чем же причина того, что наша вера предается поношению? Несомненно, в нашем незнании [древних ] языков. И выход я вижу в том, чтобы изучить их. Что побудило св. Иеронима вновь перевести с древнееврейского Псалтирь 22? Конечно же, насмешки евреев по поводу разночтений в наших и древнееврейских текстах. Ведь в споре с ними мы ссылались на нашу Псалтирь. К тому же, хотя все древние Отцы [Церкви] не учили ничему неправедному, их толкования Писания из-за незнания ими [древних ] языков были насыщены непонятными, не соответствующими месту и времени действия словами. А сами они были похожи на слепцов, бредущих вдоль стен. Блестяще зная текст, они трактовали его произвольно. Об этом свидетельствует приведенный выше стих (Tecum principium etc). He случайно Августин, обосновывая христианскую доктрину, вынужден был признать, что христианскому вероучителю, который берется за изложение Писания, нужно знать латинский, древнегреческий и древнееврейский языки. Но овладеть ими невозможно без постоянно подстегивающих человека побудительных мотивов; для того, чтобы хорошо знать языки, нужны заинтересованность и трудолюбие.

Следует проводить различие между простым проповедником веры и истолкователем Писания, или, как его называет св. Павел, пророком. Простой проповедник располагает (и это правда) таким количеством переведенных ясных изречений и текстов, что он может жить в святости, понять христианское вероучение, учить ему, проповедовать его другим. Но разъяснять смысл Писания, самостоятельно истолковывать его, дискутировать с ложными трактовками Писания он не в силах; это невозможно без знания [древних ] языков. Поэтому в христианстве должны быть пророки, способные изучать и истолковывать Писание, отстаивать его в споре, а также вести святую жизнь и проповедовать истинное учение. Знатоки языков крайне необходимы в христианстве, точно так же, как пророки и истолкователи, хотя нет необходимости, да и невозможно, чтобы каждый христианин или проповедник становился пророком. Об этом говорит святой Павел в 1 Кор. 12 и Еф. 4 23.

Следует также отметить, что после Апостолов Писание исказили, его [подлинного смысла] нигде не знали. Произошло так потому, что сочинялись бесчисленные его истолкования. В этом часто упражнялись (как отмечалось) святые отцы, но, поскольку они не знали [древних ] языков, достичь единообразия удавалось очень редко; чаще один утверждал одно, другой - другое. Святой Бернар 24 был настолько одаренным духовно человеком, что я, пожалуй, решусь поставить его выше всех знаменитых учителей прошлого и настоящего. Но посмотри, как часто он играл (хотя и духовно) с Писанием, искажая его подлинный смысл. Из-за этого софисты утверждали, что Писание - книга за семью печатями, и считали слово Божие неестественным и непостижимым. Но то, что они принимали за несовершенство Писания, на самом деле было изъяном перевода, ибо, если бы мы знали языки, то ничто не казалось бы нам столь ясным, как слово Божие. Семилетний турецкий мальчишка прекрасно понимает турка. Мне же его слова непонятны. [И это неудивительно ], так как я не знаю [турецкого ] языка.

Следовательно, если бы мы захотели изучать Писание по истолкованиям Отцов [Церкви], читая множество книг и комментариев, это было бы неразумным занятием. Здесь нужно начинать с [древних] языков. Ведь дорогие Отцы [Церкви], не зная [древних ] языков, иногда слишком многословно истолковывали какое-нибудь изречение и все-таки только весьма приблизительно передавали его смысл. Многое строилось на догадках, многое - отбрасывалось. А ты с громадными усилиями продираешься сквозь этот текст, тогда как с помощью [древних ] язков мог бы намного успешнее постичь смысл подлинника, чем при помощи комментария. Ведь как солнце несравнимо с его тенью, так [древние] языки несравнимы с комментариями всех Отцов [Церкви ]. И поскольку христианам надлежит совершенствоваться в знании Священного Писания - единственной книги, сотворенной специально для них, - то грех и позор, что мы не знаем ни предназначенную только для нас книгу, ни язык и слово нашего Господа. А еще более греховно и вредоносно то, что мы и не стремимся изучать языки, в особенности теперь, когда Бог предоставил нам такую возможность, дал нам и наставников, и книги, и все, что нужно для этого, а также подталкивает нас к этому и с готовностью раскрывает перед нами Свою книгу. О, как возрадовались бы дорогие Отцы [Церкви], если бы Священное Писание было им так же доступно, как нам, и если бы у них была такая же возможность изучать языки, как у нас! Если они, приложив громадный труд и старание, приобретали жалкие крохи, то мы, затратив половину этих усилий, да что там, половину - почти без труда, получаем целый каравай. О, как смущает нашу лень их прилежание! И каким суровым будет наказание Господне за наше празднолюбив и неблагодарность!

Поэтому св. Павел считал (1 Кор. 14), что в христианстве, где должны судить обо всех учениях, знание языков - превыше всех вещей. Проповедник, или учитель, вполне может читать Библию и так, и сяк, упражняться, как ему вздумается, потому что при этом нет никого, кто бы оценил, правильно он это делает или нет. Если же хотят судить [об учении], то нужно знать языки, иначе ничего не получится. Поэтому, хотя вера и Евангелие могут проповедоваться даже слабым проповедником, не знающим языков, все-таки такая проповедь будет лишена полноты и смысла, она быстро надоест и пройдет мимо ушей слушателей. Если же проповедник знает языки, его проповедь отличается новизной, убежденностью, глубоким проникновением в суть Писания, утверждением веры при помощи Его [Божьего ] слова и доводов. Глас же Господа, как говорится в 29 Псалме, разрешает от бремени ланей и обнажает леса. [А человек, размышляющий день и ночь о законе Божием], в первом Псалме уподобляется дереву, посаженному при потоках вод, лист которого не вянет.

Нас также не должно вводить в заблуждение то, что некоторые, похваляясь тем, будто бы они непосредственно общаются с Богом 25, уделяют мало внимания языкам, а некоторые, как, например, братья вальденсы 26, считают языки бесполезными. Но, дорогой друг, Дух нисходит там, Дух нисходит здесь, и я (если вообще позволительно приводить себя в пример) также был осенен Духом, причем в гораздо большей степени ощутил на себе Его воздействие, чем похваляющиеся этим ощущают на протяжении целого года. К тому же мой Дух проявляется в чем-то конкретном, в то время как их Дух тихонечко сидит в уголке и проявляет себя не в делах, а в похвальбе. И я хорошо знаю, что если бы я надеялся только на Дух, то не достиг бы ничего. Но мне помогли языки, а Писание дало мне уверенность и убежденность. Конечно же, если бы я признавал все антихриствующее правление пап и софистов таким, какое оно есть, то мог бы помаленьку проповедовать и считать себя благочестивым. Однако дьявол боится не столько моего Духа, сколько моего [знания древних] языков и пера, [которое служит разъяснению] Писания. Ведь мой Дух заставляет его опасаться лишь одного меня. Священное же Писание и языки наносят ему в его царстве такой вред, что небо ему кажется с овчинку.

И я не могу питать добрых чувств к братьям вальденсам отчасти потому, что они ни в грош не ставят языки. Ведь если бы они проповедовали истинное учение, то должны были бы часто ссылаться на древние тексты. [А поскольку этого нет ], они - безоружны и не готовы к борьбе за веру, против заблуждений. К тому же о своем деле они говорят, не ссылаясь на Писание, так запутанно и пристрастно, что я сомневаюсь в его настоящей и будущей чистоте. Ведь опасно говорить о Божественных вещах иначе или не теми словами, которые употреблял Сам Господь. Короче говоря, если бы они жили обособленно, в своей среде они могли бы проповедовать свое учение и вести благочестивый образ жизни. Но быть полезными другим народам они не могут, так как не знают [древних ] языков, а этот недостаток, присущий всем другим, не позволяет им точно и основательно истолковывать Писание. И так как они вполне могли бы изучить [древние языки ], но не захотели этого, то пусть убедятся, что за это придется ответить перед Богом.

Итак, мы поговорили о полезности и необходимости изучения языков и христианских школ для духовной жизни и святости души. А теперь попробуем коснуться обычной земной жизни и ответить на вопрос: если бы исчезли душа и рай или ад, а мир находился только во власти земного правления, то не нуждалось ли бы оно по сравнению с духовным [правлением] в большем количестве хороших школ и образованных людей? До сего времени софисты отрицательно отвечали на этот вопрос и настолько связывали школы с духовным сословием, что и сейчас, если ученый состоит в браке, то это осуждается и ему приходится слушать такие пересуды: "Посмотри-ка на мирянина, который не хочет становиться духовным лицом!" [Эти люди ведут себя так ], как будто только их духовное сословие угодно Богу, а светские, как они их называют, [сословия ] - нехристианские и принадлежат дьяволу. На самом же деле Бог считает принадлежащими дьяволу нехристианами их, и эта жалкая, сверкающая тонзурами и облаченная в капюшоны чернь (у которой много общего с народом Израиля перед вавилонским пленом), оставаясь до поры до времени в стране и занимая пристойное положение, уже направляется их предводителями к дьяволу, в Вавилон.