Охотники - Джеймс Фелан

– Пошли. В следующем квартале должна быть большая торговая галерея, каменная. Вдруг мы сможем до нее добраться.

Дейв прошел рядом с витриной, заслонив от нас погибших. Мы побежали, не глядя по сторонам. Интересно, что там в галерее – тепло, светло? Остались ли там люди? А может, там работают телефоны, и приехала полиция, и милая женщина раздает чай и кофе пострадавшим, и спасатели уверенно делают свою работу? Вдалеке послышался вой сирен: да нет, мне просто показалось – мы как раз пробегали мимо перевернутой полицейской машины, врезавшейся в пробку на пересечении с Сорок второй улицей.

Полил дождь, холодный, проникающий насквозь. Непонятно: то ли дождь, то ли снег. Туфли у меня сразу же промокли. Уж лучше бы я был в кроссовках, как Дейв. А еще неделю назад его наряд – белые кроссовки, голубые джинсы и рубашка навыпуск – казался мне нелепым. А теперь он бежал впереди и, в куртке с надписью «ООН», с коротко стриженным затылком, выглядел как самый настоящий спасатель, герой из фильма-катастрофы, «смелый парень», которому суждено спасти мир.

– Сейчас направо, – выкрикнул Дейв.

Огибая разбитые машины, мы пересекли дорогу и выбежали на тротуар. Грудь горела огнем, в голове стучало. Я отключил мозги, я просто бежал за двумя спинами в куртках ООН, пытаясь не отставать. Из галереи пахло шоколадом… Показалось, где-то далеко стреляют – наверное, и вправду показалось.

Не останавливаясь, мы вбежали в здание со стеклянным фасадом и направились к центру галереи. Галерея казалась надежной, способной защитить – как настоящая пещера. Мы сбавили шаг, затем остановились, жадно задышали – дышать так глубоко на улице было страшно. «Вдыхаешь через нос, выдыхаешь через рот», – звучали в ушах слова тренера по футболу. Я присел, опершись ладонями о колени, во рту пересохло, с волос, со всего тела лился пот. Из рассеченной брови бежала кровь, смешиваясь на белом мраморном полу с потом и растекаясь причудливыми алыми цветами.

– Мы в безопасности? – спросила Анна.

Она, как и всегда, стояла с ровной спиной, смотрела на двери. Мини брызнула в рот ингалятором от астмы. Мне захотелось обнять их и успокоить, сказать, что все будет в порядке, но я сам не был уверен в этом.

Дейв вернулся к выходу и через стеклянную дверь рассматривал улицу.

– Там пусто. И льет как из ведра – практически ничего не видно, – сообщил он.

Еще минуту мы приходили в себя. Затем я перетащил к выходу длинную скамейку, чтобы заблокировать изнутри двери. Мы перебрались вглубь галереи. Я особо не смотрел по сторонам – было вполне достаточно того, что тут было тихо, что за нами больше никто не гонится.

Мини всхлипнула и заплакала. Заплакала по-настоящему, как маленькая девочка. Она рыдала стоя, закрыв лицо руками, вздрагивая всем телом, захлебываясь, будто не хватало воздуха.

– Тише-тише. – Анна крепко обняла ее, прижала к себе.

Я вспомнил, что испытал, когда один раз оказался вот так близко к Анне. Мы возвращались в отель с экскурсии, пошел дождь, и мы заскочили под навес небольшого магазинчика. Мы стояли рядом, и Анна вдруг поцеловала меня – быстро, неожиданно. Похоже, как только ветер разогнал тучи, она забыла об этом…

Анна все еще не отпускала Мини, продолжала успокаивать ее:

– Все в порядке. Все будет хорошо.

Я поймал взгляд Дейва. Его лицо можно было читать, как книгу, и сейчас на нем был явственно написан страх. Я отвернулся. Поддержки, на которую я так надеялся, от него не получить.

– Нужно заклеить тебе бровь.

Я увидел свое отражение в витрине у Дейва за спиной и чуть не рассмеялся: да уж, мое окровавленное лицо удачно гармонировало со стоящим там манекеном, обряженным в розовое кружевное белье.

– Хреново выглядишь, – вырвалось у Анны. Я никогда раньше не слышал, чтобы она ругалась, но вышло это у нее вполне естественно, будто она прослушала спецкурс в элитной английской школе, где благородных барышень учат изысканно ругаться.

Я уже было открыл рот, чтобы попросить ее выругаться еще раз, но в этот момент она как раз зашла в магазин белья. Мини прекратила плакать и смотрела на меня, широко открыв рот.

– Пойду поищу телефон, – сказал Дейв.

– Хорошая мысль, – ответил я.

Анна по очереди выдвигала ящики под прилавком и заглядывала на полки.

– Что-то мне кажется, примерочная вон в том конце магазина, и вряд ли под прилавком, – пошутил я.

Мини хихикнула. Приятно было видеть, что привычная улыбка почти вернулась к ней.

– Ни один автомат не работает, – сообщил Дейв и направился в магазин здорового питания.

Появилась Анна с белым пластмассовым ящичком с красным крестом на крышке.

– Подержи. – Она протянула аптечку Мини. – Так, может быть немного больно…

Анна прижала к моей рассеченной брови скомканные трусики, сильно пахнущие дезинфицирующим раствором, потом еще полила на них из бутылочки.

– Шелковые? Ну, прямо очень нежные, – не удержался я.

Мини засмеялась, а Дейв, как раз вернувшийся к нам, буркнул что-то про неработающий Интернет.

– Даже не надейся, что и тебе перепадет, Дейв. Для такого бельишка надо как минимум расквасить – ай! – пол-лица.

Анна в очередной раз с силой промокнула мне рану, полилась кровь.

– Анна, ну не то чтобы мне было больно…

Дейв вышел из магазина.

– Ни один телефон не работает, – донесся его голос.

– А почему тогда горят некоторые лампы? – спросила Анна, продолжая вытирать мою кровь. Делала она это безо всякой нежности – промакивала резко, будто клевала: с таким же успехом я мог вытереться и сам.

Дед в моем возрасте уже сражался на фронтах Мировой войны – интересно, не попадалась ли ему английская медсестра вроде Анны: красивая и безжалостная, знающая свое дело и неприступная?

– Наверное, это аварийное освещение, – предположил я.

Анна как раз прижала импровизированный тампон к моей ране.

– Видишь, горят не все лампы. – Я указал на тусклые люминесцентные светильники у нас над головами. – Думаю, где-то в подвале стоит генератор. Слушай, Анна, ты что, специально стараешься сделать мне побольнее? Если да, то у тебя отлично получается.

– Мини, поищи в аптечке пластырь. – Анна никак не отреагировала на мои слова, но все же стала обращаться с моей раной несколько бережнее. Часть шелковой детали туалета выскользнула у нее из пальцев и закрыла мне лицо.

– Ни фига себе размерчик! Прямо розовые паруса, – съязвил я.

Девчонки прыснули от смеха. Анна оторвала кусок пластыря, освободила мне глаза и стала заклеивать рану; ее лицо было совсем рядом с моим, одной рукой она прикладывала пластырь, другой прижимала его к моему лбу. От напряжения у нее приоткрылся рот – губы пахли клубникой.

– Так, оторваться не должно, но все равно придерживай рукой, пока кровь не остановится.

Я взял у нее сослуживший столь странную службу клочок нижнего белья и прижал к рассеченной брови. В витрине было видно наше с Анной отражение: интересно, были бы у нас шансы при других обстоятельствах?

Я скосил глаза на прижатые ко лбу трусики:

– Неужели тебе их не жалко? И все ради меня?

В ответ я получил довольно ощутимый толчок в плечо – даже ранение не спасло. Анна отошла, села на пол чуть вдалеке и стала смотреть на входные двери.

Вернулся Дейв с большим черным факелом. Заметил, что я прижимаю к голове ярко-розовые женские трусики, и даже не нашелся что сказать.

– Анна пожертвовала, – ляпнул я и засмеялся над собственной шуткой.

– Ни один телефон не работает. Электричества нет. Мобильной связи тоже. И людей нет – только мертвый старик продавец в кондитерской: наверное, у него сердце не выдержало.

– Да уж, сладкая смерть, – попытался я разрядить напряжение.

Дейв посмотрел на меня так, будто я оскорбил, как минимум, президента США: совсем как в первый день в лагере, когда я отпустил про главу страны едкую шуточку. Вообще, ничего против американского президента я не имел, так, вышло случайно.

– Ляпнул не подумав, извините, – попытался я сгладить неловкость, но как-то не очень получилось. Привычка язвить всегда и везде снова подвела меня.

Потом я вспомнил о тех людях, что гнались за нами, о пустом, бессмысленном взгляде мистера Лоусона, и улыбка сползла у меня с лица.

– Так, надо искать помощь. Где-то должны остаться люди, спасатели уже, наверное, вовсю работают. Как думаете?

Дейв отрицательно покачал головой.

– Почему, Дейв?

– А потому, что они уже давно были бы здесь. С момента атаки в метро прошел как минимум час. Посмотрите вокруг: всё разрушено, всё и везде. А полиции до сих пор нет – так не бывает в Нью-Йорке. Уже давно должны были прилететь вертолеты, примчаться пожарные и полиция с сиренами.

Дейв был прав. В каждом манхэттенском квартале на улице дежурила как минимум одна полицейская машина, готовая немедленно примчаться по тревоге. Черт, да только на Центральном вокзале я видел не меньше сотни солдат Национальной гвардии…