Кузнец видений - Андрэ Нортон

Гнев вспыхнул в глазах Шарваны.

— Ты, Коллард, не трус и никогда не был трусом! Неужели ты боишься больной бедной девочки, которая хочет лишь поблагодарить тебя? Она так волновалась, что не может даже сказать «спасибо». Ты обрадовал ее, не надо портить этой радости. Она знает о тебе все, и потому тебе разрешено прийти ночью через старую калитку, а я буду сопровождать тебя. Ты посмеешь отказаться?

Он и хотел было, но не смог. Ведь на самом деле он так хотел увидеть госпожу Гиацинду! Должно быть, Шарвана что-то перепутала, подумал он. Слишком неожиданным и невероятным показалось ему такое предложение. И вдруг он услышал, что соглашается.

Так, следом за Шарваной, вошел Коллард в жилище госпожи Гиацинды, пытаясь распрямиться, насколько позволяло ему скрюченное туловище, надежно укрывшись за маску от всех взоров, но в первую очередь от ее глаз.

Как и говорили, она была очень мала, и среди подушек и меховых покрывал совсем терялась в громадном кресле, нависавшем над ее изголовьем. Длинные волосы цвета темной меди были заплетены в косы с лентами и колокольчиками, лежавшие на сгорбленных плечах. Что же касается остального, вся она была только бледное узкое личико да две белых руки, что лежали на доске, положенной поперек кресла вместо стола. Там были выстроены его фигурки — люди и звери, которых он ей послал. Время от времени Гиацинда нежно прикасалась к ним кончиком пальца.

Позднее он никак не мог припомнить, как же они все-таки познакомились. Словно старые друзья после долгой разлуки, многих и многих бед, устремились они навстречу друг другу, радуясь теплу неожиданной встречи, на которую уж и надежда была потеряна. Она спросила его о работе, а он рассказал ей о своих видениях.

А потом она сказала такие слова, и он запомнил их:

— Благословен ты, Коллард — волшебные пальцы, способностью воплощать свои видения в жизнь. И на мне теперь это благословение, — ты позволил мне разделить его с тобой. А теперь назови их…

Он стал давать фигуркам какие-то имена. А она кивала и повторяла:

— Правильно! Точнее не придумаешь!

Словно сон это был, думал он, ковыляя обратно в деревню рядом с Шарваной. Она молчала, а он, раскачиваясь, шел вперед, заново переживая каждую минуту встречи.

А потом долго не мог заснуть, задремал лишь под утро, но вскочил спозаранок и принялся за работу. И провел за нею весь день. Теперь у него была твердая цель и неизвестно откуда взявшаяся уверенность, что времени на такую работу ему отпущено в обрез.

Мастерил он на этот раз не маленькие фигурки, а дворцовый зал, да не такой, как в скромном замке Гхилла, а блещущий великолепием чертог из крепости великого лорда. Стены сделал из ароматного дерева, а все остальное из того странного металла. Коллард использовал его всюду, где только мог.

Когда силы оставляли его, он спал, когда одолевал голод — ел, и забыл про время, не отсчитывал, ни сколько ушло, ни сколько осталось…

Расставив мебель, он внимательно рассмотрел свою работу. На возвышении стояли два высоких кресла. Они были пусты, и это было неверно. Коллард устало потер ладонью лицо, и впервые грубая полоса шрама под рукой была ему безразлична. Чего-то не хватало… а он так устал. Думать не было сил.

Отвалившись от стола, он рухнул на постель и заснул так глубоко, что не видел никаких снов. Но, пробудившись, твердо знал, что следует делать. И снова какая-то сила подгоняла его, торопила, и жаль было ему отрываться от работы даже для еды.

С беспредельной тщательностью творил он эти фигурки. И не заметил за делом, сколько прошло времени. Ведь в его руках были теперь двое, что должны были воссесть на высоких сиденьях… Он усадил их на место. Она — не скрюченная, не горбунья, — стройная и прекрасная девушка, вольная идти, бежать, скакать на коне; и лицо ее было лицом Гиацинды, это признал бы каждый.

Мужчина… Коллард, всматриваясь, покрутил фигурку. Нет, нигде не видал он такого лица, только именно оно и должно было быть у этой фигурки. А когда поместил он обоих на кресла, новыми глазами огляделся вокруг.

Он поднялся, умылся, оделся в то лучшее, что у него оставалось, ведь уже столько лет одежда перестала доставлять ему удовольствие, лишь для прикрытия тела нуждался он в ней. Потом убрал инструменты, которые сам сделал когда-то. Собрал все фигурки, кошмарные и жуткие побросал в плавильный тигель.

Обернув игрушечный зал платком, Коллард поднял его и побрел к двери. Ноша была тяжела, следовало идти осторожнее. Когда он вышел наружу, оказалось, что в деревне сумятица, повсюду на улицах горели факелы, что бывало только по великим праздникам. Стены крепости тоже были озарены огнями.

В холод бросило Колларда, пока задами он ковылял к дому Шарваны. И когда постучал в ее дверь, весь обливался он потом, хотя ночь была морозной и колючий ветер обжигал прохожих.

Она не отозвалась на стук, и тогда Коллард решился на то, чего никогда раньше не делал: нащупал щеколду и вошел незваным. Странно пахло в комнате, две свечи на противоположных краях стола горели синим невиданным пламенем, а между двух свечей были разложены вещи из обихода Мудрых: развернутый пергаментный свиток, придавленный двумя странными камнями, чаша с жидкостью, сверкавшей и испускавшей искры, пояс, скрещенный с исписанным рунами жезлом.

Шарвана, стоя, не сводила глаз с вошедшего. Он боялся, что она станет сердиться на незваного гостя. Она же, наоборот, словно дожидалась его и поманила к себе. Прежде он опасался всех этих тайн, но на этот раз пошел без боязни, понимая, что случилась беда, и с каждым вздохом уходит возможность хоть что-то поправить.

Он не стал ставить свою ношу на стол, пока Шарвана, по-прежнему не говоря ни слова, жестом не велела ему сделать это. Она развязала ткань, и в синем свете свечей маленький зал… Коллард задохнулся. На мгновение-другое ему показалось, что через какое-то окно он издалека просто заглянул в парадный зал настоящего замка.

— Так вот каков, значит, ответ, — медленно проговорила Шарвана. Она наклонилась пониже, внимательно вглядываясь в игрушку, словно пытаясь убедиться, что именно эта вещь нужна ей для собственных целей. Потом она распрямилась, устремив взор на Колларда.

— Многое произошло, разве ты ничего не слыхал?

— Что случилось? Я работал, не разгибаясь. Неужели госпожа Гиацинда?..

— Да. Лорд Вескис умер от лихорадки, и, похоже, его вдова обманулась в своих надеждах, из-за которых госпожу Гиацинду пришлось отправить сюда. Дочь — единственная наследница лорда. Теперь она более не позабыта и как раз теми, кто не желает ей добра. Госпожа Гвеннан послала за ней и собирается немедленно обвенчать бедную девушку со своим братом Хутхартом, чтобы они могли сохранить все богатства и земли. Брак, конечно, не настоящий… Сколько теперь проживет эта бедняжка, когда только богатства ее нужны этим людям, а не она сама?