Мой первый читатель - Юрий Дружников

Только что поймал в подписной полосе: "пролетарский унтернационализм". Не злоумышленник ли работает наборщиком? Ограничился предупреждением по телефону по поводу замены буквы "у" на "и" без уведомления Варвары Николавны.

Какой ужас! В докладе Леонида Ильича по радио сам слышал: "Мы горды тем, что на нашем знамени золотом написаны пять букв - СССР". Трижды перечитал доклад в полосе. ТАСС своевременно исправил пять на четыре.

Рассказала на оперативке Варвара Николавна. Руководству Главлита позвонили из ЦК и спросили, почему так странно написано в "Правде": "На строительство не завозят бетон, сварочные аппараты и нижнее белье". Стали проверять. Оказалось, в тексте было "сварочные аппараты и консоли". Машинистка решила, что это ошибка и напечатала "кальсоны". А корректоры решили, что слово "кальсоны" неэстетично и заменили на "нижнее белье". Масштаба наказания не знаю, но при чем здесь цензура?

Московский кинотеатр "Знамя" переименован в "Иллюзион", что может вызвать усмешку читателя. Лучше старое название не сообщать, а сообщить так: один из кинотеатров теперь называется "Иллюзион".

Заголовок "Девственность выступлений газеты" без напоминаний с моей стороны корректорская исправила на "Действенность".

В коридоре Обллита встретил коллегу Щ. Он ездил с комиссией в Курск разбираться. Там строится новое здание цирка. Курская газета информацию о ходе строительства закончила фразой: "Завершим цирк к столетию Ленина!" Товарищи не подумали, в результате пострадал цензор.

Трагические устные воспоминания ветерана Главлита пенсионера К-ва. Вместо "Ленинград", рассказал он мне шепотом, было опубликовано "Ленингад". В слове "Сталин" букву "т" заменили на "р". Этот же впоследствии реабилитированный цензор вспомнил, как на Колыме встретил товарища по несчастью. В статье о Средней Азии тот пропустил, что в городе Сталинабаде установлен памятник Сталину, а Сталин еще был жив. Товарищ тоже еще был жив, но до послесталинской амнистии не дотянул.

Потребовал снять фразу в статье про зоопарки в США: "Раньше звери жили в клетках, а теперь живут в вольерах". Этих намеков на права животных нам не надо.

Тяжело с кадрами квалифицированных цензоров на периферии. На летучке в управлении Варвара Николавна аж покраснела. В районной газете была напечатана заметка о плохой работе станции искусственного осеменения животных. В конце написано: "Сидят колхозники на станции и ждут, пока появится сперма".

Читатели прислали в ЦК партии другую районную газету, которую переправили в Главлит. Там статья о грубой продавщице продмага, которая прячет дефицитные продукты. Если покупатель ей не нравится, продавать отказывается. Статья называется: "Иванова не дает".

Че-пе! Снова обнаружил корректорскую ошибку в подписной полосе. "Советская космическая техника" - в слове "космическая" пропущена первая буква "с". Провел в корректорской совещание совместно с руководством газеты на тему о бдительности. Сообщил Варваре Николавне о приказе главного редактора: завкорректорской - строгий выговор, остальным корректорам обычные.

На Центральном телевидении и радио указание лично тов. Лапина не выпускать на экран людей с бородами, а также без галстуков. Всех заставлять бриться и иметь в студиях дежурные галстуки. Интересно, как они будут выполнять этот приказ на радио? Возможно, однако, что то же правило введут у нас для газетных иллюстраций. Взять на заметку, проконсультироваться заранее как насчет бород, так и насчет галстуков.

Уволен литсотрудник отдела пропаганды В. Он провел интервью с секретарем партийной организации института. Оказалось, что это был не секретарь, а какой-то неизвестный, назвавшийся шутки ради секретарем. Мне поставлено на вид за то, что не потребовал визы. Но давайте мыслить шире: будет ли указание тербовать паспорт перед интервью?

Состоялся специальный инструктаж по неконтролируемым ассоциациям. Давались примеры подтекстов. Сложность в том, что для их обнаружения приходится по нескольку раз читать одно и то же, но при этом бдительность ослабевает. Пришел к выводу, что некоторые источники, уже известные, цитировать теперь нельзя. А по радио сейчас передают арию из оперы "Демон". Шаляпин, как ни странно, поет: "Проклятый мир!" Возможно, их уполномоченный Главлита просто не был на инструктаже.

В связи с неконтролируемыми ассоциациями в сводке Центрального института прогнозов я запретил строку: "С Запада надвигается потепление". Сообщил их руководству о двусмысленности информации. Руководство не поняло. Сообщил Варваре Николавне. Она похвалила меня и сказала, что это необходимо включить в следующее циркулярное письмо. Лучше бы денежную премию.

Я опять недобдел и получил выговор из-за халатности дежурного по отделу иллюстраций. Изображение маршала Гречко при пересъемке тассовской фотографии на цинк оказалось зеркально перевернутым: ордена на правой стороне груди. Обнаружили, когда утром позвонили из Министерства обороны.

Из интервью с директором Института стоматологии: "Каждая страна вносит свой большой вклад в развитие стоматологии. США идут впереди нас в лечении зубов, мы - впереди в теории изготовления протезов". Политически здесь все правильно, но субъективно я страдаю оттого, что у нас теория так далеко ушла вперед.

Внимание! Сокращения в тексте таят опасность. Написано в статье: "Благодаря проведенным мероприятиям, КГБ-2 обслуживает в месяц на 1200 человек больше". Выяснил, что КГБ-2 - это Криворожская городская баня No 2...

4.

На этом дневник обрывался.

Не окончил своего труда, завещанного Богом, Цезарь Цукерман. Не сделал никаких обобщений, а кое-что приукрасил - например, древнеримскую цензуру, которую на самом деле римляне после отменили. Не пришел Цензор Цезарь ни к каким выводам ни на бумаге, ни в жизни. Впрочем, может, и пришел? Ведь распорядился отдать тетрадку. Почему именно мне?

Общались мы мало даже во времена совместной работы. Но и тогда общение носило, как бы это сказать полюбезней, специфический характер.

Он трудился на совесть и при этом, оказывается (вот уж кто бы мог такое о нем подумать?), потихоньку все записывал. Газета часто печатала мои рассказы, куски из выходящих книг, рецензии на них, и он был их первых читателем, самым внимательным. От него конечно же не ускользали мои неконтролируемые ассоциации,- ведать не ведаю, как он на них реагировал. Если кое-что проскальзывало, то почему? Не заметил? А может, теперь думаю я, сделал вид, что не заметил?

Потом мой первый читатель первым узнал из секретного циркуляра, что моя фамилия больше не должна появляться в печати. Это тянулось годами. Я не встречался с ним в жизни даже случайно. А он бдил, чтобы я не встретился с ним в литературе.

Давайте взглянем на деяния этого ответственного, я бы даже сказал официального, читателя шире. Вдруг то, что делал Цензор Цезарь, было благом?

Печататься могли только те, кто соглашался приспособиться. Как многие другие, я пытался это делать. Он не допускал в свет подлинных художников, настоящую литературу и тем способствовал сохранению всего достойного в неизуродованном виде. Что, если он давал нам шанс не становиться приспособленцами, остаться чистыми, не лезть в мышеловку? Препятствуя публикации значительных независимых мыслей, цензор заставлял языкастых уходить в намек, в междустрочье, в заоблачные ассоциации и тем совершенствовал культуру письменного общения. Все запрещая, цензура накапливала недовольство, оппозицию, создавала ореол таинственности над диссидентством. Запрет создавал духовный дефицит. Результаты оказывались обратными желаемым. Цензура способствовала прогрессу!

Понимал ли это Цезарь Матвеич? Чего желал он сам? Вот вопросы, на которые никогда не получить ответа. В нем, видимо, что-то происходило. Для краткости я давеча опустил окончание разговора с женой Цезаря Матвеича. Но теперь понимаю, что конец этот необходим.

Она резко ушла от меня тогда на площади Революции. Вдруг оглянулась и возвратилась.

- Извините,- сказала она, задыхаясь.- Боюсь я. Может, они следят за такими, как вы.

- Вряд ли. За всеми не уследишь.

- Вы в этом уверены? Я в молодости сама работала в НКВД, правда, простой машинисткой. И уже тогда они старались следить за всеми. Знаете, Цезарь Матвеич вас часто вспоминал последнее время. Все интересовался разными вопросами.

- Какими вопросами?- спросил я, делая вид, что не понимаю.

Мне хотелось, чтобы она сама объяснила. Пожав плечами, она печально усмехнулась.

- Ну, вы ведь уже одной ногой там...

- Но другой-то здесь, на веревке. Он что ж, тоже захотел туда?

- Нет!- испуганно отрезала она. И уже спокойнее прибавила:- Да кто бы нас выпустил с его секретностью? Он ведь как начинал? Отправлял заявления в высшие инстанции, что в Москве следует открыть еще один почтовый ящик: научно-исследовательский институт цензуры. После стал жалобы писать руководству, что уполномоченным Главлита не платят премий за перевыполнение плана. А кончил...