Военно-морские рассказы - Константин Изварин

Учитывая вышеизложенное, вы можете сделать неправильный вывод о том, что получение продуктов для нас — нечто вроде веселой игры, этакая разновидность если не футбола, то уж регби точно. И будете в корне не правы. Ибо получение боепитания есть ответственная и сложная задача по охране Родины, а то, что выполняем мы ее по принципу «ой, держите меня семеро» является ни чем иным как практическим применением военно-морской смекалки.

Но, как всем вам известно, из школьного курса все той же физики, кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая. И то, что годится для бочки с солониной, человеку не слишком подходит. Поэтому, в ознаменование торжества науки над слепыми силами природы, прямо в склон сопки врезан длиннющий трап, созданный профессионалами металлоконструкций и напрямую соединивший штаб и боевые корабли. Трап тянется метров на двести и состоит из двух половин. И это не прихоть конструктора, а суровая флотская необходимость. Потому как редкий капитан третьего ранга добежит до середины. Да в гору, да на одном дыхании — да ни в жизнь. Что же тогда говорить о адмиралах?

А вот о адмиралах мы с вами говорить не будем. Во-первых, потому что адмирал должен прибыть в дивизию только завтра, а во-вторых, как же мы его встретим, если наша главная гордость — трап — до сих пор не покрашен. Какая же это гордость, если не покрашена? Это даже не гордость, а черти что.

Итак, командир, переведенный к нам месяц назад из Находки и мыслями присутствующий уже на Черном море, переадресовал приказ старпому, который, как известно, для того и существует, чтобы выполнять всяческие приказы и бдить организацию.

Старпом, мысленно уже догоняющий командира в его стремительном полете на юг, в очередной раз был вынужден вернуться на землю и заняться службой. Ему, в отличии от командира, прекрасно было известно, что такое наш трап. Поэтому, первое, что он сделал — это как следует выругался, вложив в свою краткую, но эмоциональную речь множество пожеланий вышестоящему командованию.

Облегчив таким образом душу, старпом лично отправился по боевым частям. Назначать крайних, которым предстояло повторить подвиг старшего матроса Иван Карпыча Голубца — ценой своей жизни спасти дивизию. Поскольку личный состав боевых частей свято чтил неписаный закон военной службы, гласящий, что лучше всех служит тот кого начальство никогда не видит, старпому предстояло продемонстрировать не только командирский голос, но и недюжинную практическую сметку и знание устройства корабля. Старпом был способным офицером (иначе какой же из него старпом?) и всего лишь через полчаса на пирсе выстроились шестеро «героев».

Старпом нахлобучил фуражку до самых бровей, отчего сразу стал похож на захватчика и торжественно поставил задачу. Начал он так:

— Работа трудная, грязная, но почетная.

Ну, это он еще слишком мягко... выразился. Шесть матросов второго года службы должны до темноты покрасить двухсотметровый трап — не имея ни краски, ни кистей, ни, тем более, желания. Сюрр! Или, говоря военно-морским языком, подвиг.

На крик души, раздавшийся из строя: «Товарищ капитан-лейтенант, а где ж мы возьмем краску? Где ж мы возьмем инструмент? Или если... то как же мы без всего этого совершим подвиг, в конце концов?», старпом справедливо заметил, что на корабле есть все. Кроме баб.

Тут он прав. На корабле есть все. И даже бабы иногда бывают. Но что прикажете делать, если корабля, на котором все это есть, у нас как раз и нет? То есть он у нас есть, конечно. Но на Черном море. И только еще строится. И сами мы душой уже там. Только телами здесь задержались.

— Не знаю... я. Не знаю... — ответил старпом. — И вообще, что вы мне... расписываетесь тут... Кораблей много. — Он щедро взмахнул рукой, не то имея в виду просторы Тихого океана, не то просто указывая на стоящие у пирса боевые единицы, которые, по слухам, еще Курилы у японцев отбивали. — Действуйте, — торжественно закончил свою речь старпом. И удалился.

Старпома в экипаже уважали. Поэтому, наши герои понуро отправились побираться.

Кистями разжились довольно быстро. На первом же корабле каждый получил бывалый, вымазанный во все цвета солнечного спектра и растерявший шевелюру в десятках авралов, инструмент. На флоте, который, как мы знали из репортажей особо левых журналистов, является точным слепком с нашей действительности, все — от заклепки и до человека — служит до упора. Причем, упор этот обычно раздвижной. То есть уперся и раздвигай. А раздвинуть мы можем о-го-го на сколько. А если журналисты не врут и флот на самом деле — слепок с действительности... Хреновая у нас с вами действительность. Зато кисти есть. Пусть и послужили уже... упорно.

Итак, кисти добыли. С краской было сложнее. Но, как говорится, кто хочет — тому больше других надо. Правдами, неправдами — где выпросили, где стянули — но две банки сурика добыли.

И как, скажите, размазать эти две банки по двумстам метрам равнодушного металла? Наши герои служили второй год, а потому такая мудрость как «на Флоте все, в конце концов, решается» была им не только известна, но даже неоднократно опробована. Поэтому, решено было действовать по Наполеоновски — ввяжемся в бой, а там видно будет.

Лето, даже на краю земли — пора жаркая. Ну и кто, скажите, работает на Флоте летом? Правильно, только герои.

Когда наши герои, одетые во что похуже, ибо, как известно, невозможно размазать сурик по железу не вымазавшись самому, прибыли на место жаркое солнце весело освещало легендарный трап и десяток береговых героев, которые, ввиду того, что побираться им не пришлось, уже вовсю совершали свой подвиг. Итак, давний флотский закон «На Флоте все, в конце концов, решается» в очередной раз получил практическое подтверждение.

Как гласит украинская пословица «Гуртом і батька бити легше». Поэтому, то, что для шестерых было подвигом, для шестнадцати стало боевой задачей. И большую часть трапа они закончили как раз до окончания рабочего дня. До восемнадцати часов. После чего береговая команда, которая, как оказалось, «видала этот подвиг аж на другом берегу Ледовитого океана», собрала свои причиндалы и отправилась на ужин. А оттуда в казарму. Наши же герои такого позволить себе не могли. Тем более, что старпом, обязавший самого себя контролировать лично, пришел и ободрил.

— Не знаю, — сказал он. — До темноты должны справиться. Это приказ. И нечего мне говорить, что краска кончилась. Делайте, что хотите.

Ну с таким напутствием, да до темноты... И осталось всего ничего. Метров тридцать... всего...

Краску добыли на удивление быстро. Правда, густотертую. И зеленую. Зато в комплекте с растворителем. Справедливо рассудив, что ни уставом, ни приказом командования не определено какого именно цвета должен быть трап, а темнота все ближе и ближе, наши герои щедро разбавили густотертую краску растворителем и продолжили подвиг.

Они явились одновременно — темнота и старпом.

— М-мать... — только и смог сказать боевой офицер, своими собственными действиями благословивший наших героев на подвиг.

В ярком свете фонарей трап масляно блестел и напоминал светофор, на котором одновременно зажглись красный и зеленый цвета. Шестеро уставших героев сидели на траве и устало изображали желтый цвет.

— Да-а, — сказали комдив и свита, сопровождаемые дежурным офицером.

Наши герои по мере сил и возможностей приняли строевую стойку — заляпанные краской, с кистями в руках, а старпом отдал честь.

— Тьфу! — оценил героизм комдив. С чувством оценил, смачно так. — Вольно. — И рукой махнул. — Свободны.

 ------------------

Вы спросите, чем все кончилось? А ничем. Не приехал Самый Главный.

Человеческий фактор

Если вы меня спросите, что на Флоте главное, я вам обязательно отвечу: Люди. Люди на Флоте самое главное. И самые главные. А на нашем Военно-Морском, Героическом, Легендарном, а также Гвардейском и Краснознаменном — тем более. Нет, есть у нас, конечно, умные торпеды, которые сами летят, сами бегут, сами находят и поражают. Есть у нас и сверхсовременная электроника, которая позволяет не только видеть интимную татуировку на задней части вражеского президента, но и слышать секретные переговоры турецкого Генерального Штаба, в котором говорят по-турецки, поэтому наши герои-моряки все равно ни черта не понимают. Есть у нас и корабли — надводные и подводные, умеющие не только всплывать и погружаться больше чем полтора раза, но и поражать противника. Как своим внешним видом, так и посредством управляемого ракетного оружия. Есть. Все это у нас есть. Но все эти последние слова отечественной техники так и будут стоять бесполезным ломом, без наших опытных, подготовленных и патриотично воспитанных матросов. Ибо Флот это не только корабли, Флот это еще и Люди. Или даже нет. Флот это Люди и корабли. Ни один корабль, даже самый современный, без людей не то, что не является боевой единицей Флота, с места не сдвинется. Не верите? Так вот вам: