Нострадамус и его пророчества - Эдгар Леони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1544 году мы находим Нострадамуса в Марселе, где он, похоже, решил поселиться. Вместе с Луи Сера он вступает в борьбу с новой вспышкой чумы. В ноябре 1544 года Прованс пережил одно из сильнейших наводнений за всю свою историю. В реках плавали трупы людей и животных; чума унесла огромное количество жизней.
В 1546 году чума нанесла мощнейший удар по Эксу, столице Прованса. Позже со слов отца Сезар Нострадамус описал условия в Эксе в то время[26]: «Люди, пораженные яростью этой болезни, полностью утратив всякую надежду на выздоровление, заворачивались в две простыни и устраивали себе похороны при жизни (неслыханная вещь!). Дома опустели, мужчины изуродованы, женщины в слезах, дети в растерянности. Дворец закрыт, суд опустел, Фемида безмолвствует, не хватает санитаров-носильщиков и уборщиков улиц. Закрыты магазины и мастерские, опустели храмы, и священники в смятении. Улицы стали грязными, заросли сорняками из-за отсутствия людей и животных в течение 270 дней, что продолжалось это бедствие».
В своей книге[27] Нострадамус сообщает нам, что чума началась 1 мая и что вскоре его пригласили на борьбу с эпидемией. Он подробно описывает свою работу и, самое интересное, сообщает рецепт розовых пилюль[28]. Все, кто пользовались пилюлями, сообщает Нострадамус, выздоравливали, а те, кто пренебрегали пилюлями, умирали. Как бы то ни было, но он был уверен в эффективности своих пилюль, раз на протяжении нескольких месяцев оставался в тесном контакте со своими пациентами. В отличие от большинства своих коллег Нострадамус отказался от кровопускания, используя только розовые пилюли[29].
Следующим местом, потребовавшим его помощи, стал небольшой город Салон. Благодаря сухому здоровому климату и идеальному местоположению, между Марселем, Эксом, Арлем и Авиньоном, Салон понравился Нострадамусу более любого другого города, с тех пор как он покинул Ажен. И он решил обосноваться в Салоне. Этот город стал его домом до конца жизни.
Вскоре после того, как он устроился в Салоне, к нему опять обратились за помощью, на этот раз из Лиона. От Нострадамуса нам известно только, что ему удалось справиться с охватившей город повальной эпидемией при помощи снадобий, изготовленных по его рецепту местным аптекарем Рене Гепильерваром. Но один из его наиболее страстных поклонников добавляет множество подробностей, которые дали толчок к появлению на свет сомнительности легенд о сотворенных им чудесах и стали частью биографии Нострадамуса[30].
Нам говорят, что вернувшийся в Салон в ореоле славы, нагруженный наградами и подарками, Нострадамус через какое-то время женился во второй раз. Дама по имени Анна Понсар Жемелль была богатой вдовой. Брачный контракт, до сих пор хранящийся в архиве Салона, был подписан 11 ноября 1547 года в присутствии нотариуса Салона, магистра Этьена Хозьера. Их дом в квартале Феррейру на улице, носящей теперь имя пророка, сохранился до наших дней.
Салон с его сухим и здоровым климатом не предлагал слишком бурной практики, а потому работа Нострадамуса в основном состояла в создании специальных косметических средств для богатого дворянства, вскоре его признавшего. До сих пор не утихают споры и высказываются различные предположения, была ли его репутация мистика причиной враждебности со стороны низших классов, или их враждебность подвигла его на «тайные исследования». Мы не знаем, что было причиной, а что следствием, но нам известно, что в 1550 году появились первые пророчества и с самого начала пребывания в Салоне он был объектом оскорбительных нападок как приспешник Сатаны, как еврей (тот факт, что он принял католичество, не производил на толпу никакого впечатления) и как подозреваемый в симпатиях к гугенотам. В эти времена религиозных конфликтов все чувства, притязания и страсти, в том числе политические и экономические, стали относить на счет религии. Когда многие дворяне Прованса приняли сторону гугенотов, крестьянство периодически восставало и грабило богатые дома, испытывая одновременно оскорбленные религиозные чувства и желание поживиться. Эти cabans, «шинели», как их называли, чаще руководствовались богатством предполагаемой жертвы, чем свидетельством ереси.
Все больше отстраняясь от лечения этих «варваров»[31], Нострадамус переоборудовал комнату под крышей в обсерваторию и рабочий кабинет и после того, как изучил книги по астрологии и магии[32], какие ему далось собрать, занялся делом, которое принесло ему известность, превратив в одного из известнейших людей Франции.
В 1550[33] году он выпустил первый альманах[34]. Альманах имел такой успех, что до конца жизни Нострадамус выпускал пользовавшиеся необычайной популярностью альманахи-ежегодники. Хотя во многих альманахах содержались предсказания, которые не подтверждались, множество доброжелателей с готовностью отвечали, что ложные предсказания в альманахе были не чем иным, как фальшивкой[35]. Слава и прибыль[36], которую он получал от быстро распродававшихся альманахов, подвигли его на написание книги пророчеств.
Однако пророчествам он отводил только часть своего времени. Нострадамус продолжал работу над косметическими средствами, медицинскими препаратами, рецептами консервирования и переводами классических литературных произведений. В 1552 году из-под его пера вышел Traicté des fardemens, первая из его «профессиональных» работ[37].
В тот период, благодаря молодому человеку по имени Адам де Крапон, у Нострадамуса появилось еще одно важное занятие. У Крапона была мечта превратить бесплодную степь Кро вокруг Салона в плодородную равнину с помощью оросительного канала. Пророк проявил живой интерес к строительству канала и поддерживал талантливого инженера не только советами, но и финансами; он несколько раз выделял значительные суммы. Работа началась 17 августа 1554 года и закончилась 20 апреля 1559 года. Крапон осуществил свою мечту. Сегодня восемнадцать коммун обязаны своим процветанием Крапону и его каналу.
В мае 1554 года на горизонте появился еще один молодой человек, Жан-Эме де Шавиньи из Бона. В 1554 году ему было тридцать лет и он имел степень доктора богословия и права. В 1548 году он был мэром Бона. Перед ним открывалось блестящее будущее, когда он вдруг решил, что для него нет ничего интереснее в мире, чем астрология и пророчества. По совету своего друга, Жана Дора, придворного поэта, профессора греческого языка и большого поклонника Нострадамуса, Шавиньи
