Амриты - Ирина Щеглова

– У тебя память хорошая, – говорила мама.

Мамины страхи относительно Настиного здоровья давно были забыты. У Насти появился маленький брат. Малыш часто болел, и все мамино внимание теперь было обращено к нему. Но Настя не обижалась. Да и на что обжаться? В свои шестнадцать Настя не знала, что такое высокая температура, не понимала, как это, когда болит горло. Иногда, если очень не хотелось в школу, она симулировала болезнь. Ей верили, жалели, разрешали не ходить на уроки. Она же довольно долго читалась слабенькой. Еще бы: недоношенный ребенок!

Теперь Настя знала историю своего рождения. Мама очень рано вышла замуж. После школы она поехала учиться в другой город, познакомилась с Настиным будущим отцом, влюбилась без памяти. Что там между ними произошло, Настя толком не разузнала. Взрослые упорно избегали разговоров на эту тему. Но после того как Настины родители поженились, мама вернулась домой. А потом родилась Настя, раньше положенного срока. Бабушка говорила, никто не верил в то, что Настя выживет. Семимесячный ребенок весом девятьсот грамм, да еще и без левого уха.

Но Настя выжила, и ухо у нее выросло.

– Мы тебя потому и назвали Анастасией, что значит – воскресение, – объяснила бабушка.

И еще бабушка говорила, что на Насте все заживает, как на собаке. Правда, серьезных травм Настя не получала. Носилась, сломя голову, но почему-то не падала. А если и падала, то синяки и шишки сходили на глазах. Ссадины мгновенно затягивались. Настя думала, что так и должно быть, что ту нет ничего особенного. Но однажды, она увидела, как подруга порезал палец. Из небольшой ранки хлынула кровь, девочка испугалась и заплакала. И Настя, чтоб ее успокоить, тут же тоже порезала себе палец:

– Смотри, ничего страшного, – уговаривала она подружку. И ранка на пальце затянулась на глазах. Правда, подруге это не помогло. Пришлось обрабатывать ранку антисептиком и бинтовать.

Настя не боялась вида крови. Она вообще ничего не боялась, кроме, пожалуй, смерти.

Став старше, она больше не прилипала к окну, услышав звуки похоронного марша. Она старалась избегать встречи с тем, чего не понимала и не принимала.

Ее детские «странности» прошли, как и головные боли. Настя больше не уходила в себя, не «исчезала», она выросла и превратилась в обычную девочку, а потом и девушку, симпатичную, спокойную, общительную.

Своего родного отца Настя так никогда и не увидела.

Она привыкла считать отцом отчима. Звала его папой и не задумывалась. А чего задумываться, ведь это он водил маленькую Настю в детский сад, он купил ей первый велосипед и учил на нем кататься, он дарил ей кукол, читал книжки и вообще, вел себя как самый настоящий отец.

Перед тем, как Настя должна была пойти в первый класс, ее семья переехала в другой город, «поближе к родным», как объяснила бабушка.

Насте на новом месте понравилось. Дед с бабушкой поселились в доме с чудесным запущенным садом, доставшимся им по наследству. Настины родители купили квартиру почти в центре города.

Потом Настя пошла в школу.

И, в общем, все было хорошо. Можно казать, Настя была почти счастлива. Почти…

Если бы не сны.

Точнее, один и тот же сон, который повторялся почти каждую ночь, с тех самых пор, как Настя себя помнила.

Серая равнина до горизонта, над равниной такое же серое небо, низкое, бессолнечное. На равнине стоят люди, неподвижно, молча, напряженно. Застывшие, как статуи. Но они не статуи, Настя знает. Потому что они ждут. Ждут ее, Настю.

Лиц не разобрать. Настя видит их как будто издалека. Как будто она наблюдает за ними откуда-то верху, словно она стоит на холме, а они внизу.

Настя знает, что их там около сотни: мужчин и женщин в длинных, до земли одеждах.

Насте не хочется к ним подходить.

Ей не нравится равнина, небо, напряженные человеческие фигуры. Она хочет поскорее убраться оттуда, и всякий раз просыпается среди ночи, долго лежит с раскрытыми глазами, не дает себе уснуть, чтоб не провалиться в тот же сон.

Обычная школьница

«Вот и еще день прошел» – думала Настя. Она шла нарочно медленно, поддевая носками туфель опавшие листья.

Нет. День еще не кончился. Он перевалил за половину. Но Насте нравилось думать о дне в прошедшем времени. Потому что… Просто Насте было скучно. Скучно по жизни. Сегодня она отсидела шесть уроков, плюс факультатив по алгебре. Ну и что?

Математичка принесла «очень сложную контрольную». Она так гордилась этой контрольной, такую прочувствованную речь произнесла. Настя, было, заинтересовалась. В итоге, взглянув на задачу, Настя хмыкнула, и быстро набросала несколько вариантов решения.

Она не стала спешить и объявлять учительнице о том, что она справилась. Нет. Она выждала некоторое время, наблюдая за пыхтевшим над задачей умником Антоном, за строчившей в тетради и бледной от усердия отличницей Наташей. За другими наблюдать было неинтересно. Они откровенно тупили и ждали, когда решение будет готово, и им выдадут его на блюдечке.

Ага! Антон вздернул руку. Ну-ну… Настя насмешливо хмыкнула. Учительница глянула недовольно.

– Антон, ты готов? Ну, что ж, иди к доске, объясни нам, – предложила она.

Пока Антон с видом заправского вундеркинда расписывал на доске уравнения и чертил графики, Настя, откинувшись на стуле, прикрыла глаза, про себя она отметила, что Антоново решение слишком громоздкое, традиционное. Изящества ему не хватало, решению и Антохе тоже.

– Молодец, – похвалила учительница, – ребята, вам понятно? – услышав гул голосов, она кивнула, – Перепишите решение.

Головы склонились к тетрадям, слышался едва уловимый звук, это ручки скользили по бумаге. Настя тоже склонила голову, сделала вид, что пишет.

– Так, хорошо, – учительница пошла по рядам, заглядывая в тетради.

– Настя, у тебя, кажется, есть еще один вариант решения?! – она остановилась рядом с Настей.

– Да, я тут набросала, – нехотя отозвалась Настя.

– Так, поделись с нами, – учительница взмахнула рукой, приглашая к доске. Настя выбралась из-за стола, подошла к доске, быстро вытерла Антохины записи. Задумалась. Приняла решение и набросала на доске один из своих вариантов.

– Хм, – учительница явно заинтересовалась, – интересно… Ребята, как вам?

Антон мгновенно сориентировался:

– Я тоже так хотел, но поторопился!

Настя усмехнулась, ну, конечно!

– У кого какие мысли? – на всякий случай спросила учительница. – Так, никаких. Тогда перепишите и это решение.

Настя вернулась на свое место.

Учительница озабоченно посмотрела на часы:

– Ребята, вот что мы сделаем, остальные задания вы возьмете на дом, а мы с вами встретимся в четверг и посмотрим, что у кого получилось. Да, вот еще: к нам скоро прибудут гости: преподаватели нескольких столичных ВУЗов. О дате я сообщу дополнительно. Думаю, всем вам будет интересно.

Настя встрепенулась. Вот это новость! Захотелось переспросить, узнать подробности. Что за преподаватели, из каких ВУЗов? Но Антон успел первым. Прямо так и кинулся к учительнице. Тоже в Москву собрался? Конечно, куда же еще. Как говорили Настины родители: если учиться, то в столице. Видимо, Антохины считали так же.

Между тем учительница успела поведать о выездной приемной комиссии, куда вошли преподаватели столичных ВУЗов, и вот, эта комиссия прибывает и к ним, в заштатный городок, дабы обнаружить юных гениев и дать им путевки в жизнь.

Ладно, пусть приезжают, поглядим…

Настя собрала портфель и направилась к выходу. Наташа догнала ее у раздевалки:

– Домой?

– Да…

– Тебе на курсы когда?

– Завтра…

– Ой, и мне завтра. Слушай, ты на олимпиаду по физике идешь?

– Конечно, – Настя даже усмехнулась.

– А по химии?

– И по химии, – нехотя отозвалась Настя.

Наташа вздохнула:

– И когда ты только все успеваешь!?

Настя пожала плечами. Мимо прошествовал важный Антон. Вот уж у кого самомнение! Просто караул! Даже не взглянул в их сторону.

Настя направилась к выходу. Наташа семенила за ней:

– Слушай, Антоха тоже везде записался. Мне кажется, он завидует!

– Ну и что?

– Да так, ничего…

С тем и разошлись. Наташка – направо, Настя – налево.

Настя ускорила шаг, просто, чтоб уйти от школы подальше. Потом пошла медленно. Некуда торопиться.

Настя была настолько погружена в свои мысли, что никак не отреагировала на свист и брошенные ей в след восхищенные восклицания. Подумаешь, свистят… к подобным выходкам со стороны парней, да и мужчин постарше, Настя привыкла. Почти. О своей внешности она никогда не задумывалась.

– Настька! Какая ты красивая! – вздыхала подруга Наташа.

– Ой, деточка, расцвела! тьфу, тьфу, тьфу! – шептали старушки у подъезда и старательно плевали через левое плечо.

Друзья родителей, едва входили в дом, рассыпались похвалами в адрес Настя, и мама розовела от удовольствия. А бабушка хмурилась, не любила, когда внучку восторженно хвалили чужие. «Не хорошо это, не к добру». – Ворчала бабушка и добавляла – Не в красоте счастье! А уж девичье счастье и подавно».