81 миля - Стивен Кинг

«Универсал» стоял недалеко от въезда на парковку под хмурым апрельским небом. Конусы, которые он сшиб, вращались все медленней и, наконец, остановились. Приоткрытая водительская дверь была похожа на приглашение.

Даг Клейтон работал страховым агентом и направлялся из Бангора в Портленд, где зарезервировал номер в местном отеле «Шератон». Он рассчитывал оказаться там максимум к двум часам, то есть еще мог выкроить немного времени на послеобеденный сон (роскошь, которую Даг редко мог себе позволить) перед тем, как отправиться в поисках ужина на Конгресс-стрит. Завтра ни свет ни заря он должен был нацепить на себя бейджик, доехать до Конференц-центра и слиться с четырьмя сотнями таких же агентов на семинаре под названием «Буря, пожар, наводнение: страхование от катастроф в двадцать первом веке». Подъехав, впрочем, к указателю «81 Миля», Даг оказался необычайно близок к собственной катастрофе, и семинар в Портленде ничем не мог ему помочь.

Его портфель с чемоданом валялись на заднем сиденье. На пассажирском лежала Библия (короля Якова, никакой другой он не признавал[3]). Даг был одним из четырех проповедников Церкви Святого Искупителя, и когда приходила его очередь проповедовать, называл Библию «наиболее полным руководством по страхованию».

Даг обратился к Иисусу Христу, своему спасителю, после долгих лет пьянства, поглотивших целиком его третий десяток и большую часть второго. Этот впечатляющий загул завершился разбитой машиной и тридцатью сутками, проведенными в окружной тюрьме Пенобскотт. Он преклонил колени, едва оказавшись в этой вонючей клетке размером с гроб, и с тех пор преклонял их каждую ночь.

«Помоги мне стать лучше», — молил он господа в тот первый раз и всякий раз после этого. Простая молитва — но ему воздалось. Он действительно становился лучше. В два раза, десятикратно, стократно. Даг рассчитывал, что в ближайшие пару лет доведет счет до тысячи — и знаете, в чем самый смак? В конце концов, все закончится раем.

Он затер Библию до дыр, потому что читал ее каждый день. Ему нравились все притчи, но одну он любил особенно: притчу о добром самаритянине. Несколько раз зачитывал своей пастве этот отрывок из Евангелия от Луки, и всякий раз паства была щедра на пожертвования после пропоповеди, благослови их Господь.

Наверное, потому, считал Даг, что эта история так близка ему. Священник прошел мимо избитого и ограбленного путника, левит[4] прошел мимо. а кто не прошел? Мерзкий антисемит-самаритянин. Он очистил и перевязал раны путника, погрузил его на осла и доставил к ближайшей таверне.

«Кто из этих троих, думаешь ты, был ближним попавшемуся разбойникам?» — спросил Иисус надменного законника, когда тот задал вопрос о вечной жизни. И законник, будучи совсем не глупым, ответил: «Оказавший ему милость».

Если Даг Клейтон и боялся в этой жизни чего-то — так это стать левитом из притчи. Отказать в помощи тому, кто в ней отчаянно нуждается. Перейти на другую сторону дороги. Так что когда он увидел грязный «универсал», припаркованный у заброшенной придорожной стоянки — поваленные оранжевые конусы, открытая водительская дверь — то перед тем, как включить поворотник, раздумывал не дольше секунды.

Он остановился за «универсалом», включил аварийные огни и вышел. Только теперь он заметил, что на странном автомобиле нет номерного знака. хотя из-за огромного количества грязи сложно было сказать наверняка. Даг достал сотовый телефон и проверил, есть ли связь. Он мог сколь угодно долго изображать доброго самаритянина, но идти навстречу подозрительной машине безо всяких мер предосторожности — самая настоящая глупость.

Он направился к автомобилю, небрежно держа в левой руке сотовый телефон. Да, так и есть, никаких номеров — на этот счет он оказался прав. Попытка заглянуть в салон через заднее стекло не увенчалась успехом: слишком много грязи. Даг сделал несколько шагов по направлению к открытой двери, затем остановился, окинул «универсал» взглядом и нахмурился. «Форд»? «Шевроле»? Будь он проклят, если знал — что странно, ведь он застраховал не меньше тысячи «универсалов» за свою карьеру.

Тюнинг? Что ж, возможно. но кому в голову придет превращать «универсал» в нечто столь таинственное?

— Эй? Все в порядке?

Даг подошел к водительскому сиденью, сжав телефон в руке чуть сильней. Он вдруг вспомнил кино, которое до чертиков перепугало его в детстве. Кино про дом с привидениями. Кучка подростков каким-то образом наткнулась на заброшенный дом, и когда один паренек заметил, что входная дверь не заперта, он прошептал друзьям: «Смотрите, здесь открыто!» И они вошли туда, а тебе хотелось буквально кричать, чтобы не входили.

Это глупо. Если в машине кто-то есть, он, возможно, ранен.

Конечно, водитель мог отправиться к старым закусочным — в поисках телефонного автомата, например — но если он был действительно ранен.

— Эй?

Даг потянулся к дверной ручке, но затем передумал и наклонился, чтобы рассмотреть внутренности автомобиля через дверной проем. То, что он увидел, обескураживало. Передние сиденья были покрыты грязью — как и рулевое колесо, и приборная панель. Темная слизь стекала со старомодных переключателей на радиоприемнике. Та же слизь капала с руля. там, где чернели отпечатки, совсем не похожие на отпечатки человеческих рук. Следы ладоней выглядели до жути огромными, а след от большого пальца — наоборот, был тонким, как карандаш.

— Здесь есть кто-нибудь?

Он переложил телефон в правую руку и взялся за приоткрытую дверцу левой, чтобы широко распахнуть ее.

— Кто-то ра.

Он успел почувствовать безбожную вонь, а затем левая рука взорвалась жуткой болью, такой сильной, что ему показалось, будто кто-то тащит сквозь его тело сгусток пламени, заполняя им все пустоты. Даг хотел закричать, но не смог — глотку запечатало внезапным шоком. Он посмотрел вниз и обнаружил, что дверная ручка каким-то образом пронзила его ладонь.

Вместо собственных пальцев он видел обрубки, нижние фаланги. Все остальное поглотила дверь. На глазах Дага его безымянный палец сломался. Он увидел, как падает и катится по проезжей части его обручальное кольцо.

Он чувствовал что-то, Иисус и святой Боже, похожее на жующие зубы. «Универсал» пережевывал его руку.

Даг попытался освободиться. Брызнула кровь — частично на грязную дверь, частично на его собственные брюки; капли, попавшие на дверь, тут же исчезли со слабым чавканьем: чавк. На долю секунды он почти вырвался. Увидел костяшки пальцев, с которых сползала плоть, и мозг отреагировал чудовищной картинкой: обглоданные куриные крылышки. Самое вкусное мясо, утверждала его мать, находится на самой косточке, даже не вздумайте что-то там оставлять.

Его потащило вперед. Дверь водителя распахнулась: привет, Даг, заходи. Край двери чиркнул по лицу, и он ощутил, как его лоб становится сначала ледяным, а затем очень горячим.

Он предпринял еще одну попытку освободиться, бросил телефон и попробовал упереться свободной рукой в заднее стекло — но вместо поддержки почувствовал, как оно деформируется и обволакивает ладонь. Даг выпучил глаза и уставился на каплю стекла, вибрирующую, точно гладь пруда под легким ветром. Вибрирующую? Да нет, жующую. Пережевывающую.

Вот мне за доброго самари…

Водительская дверь вонзилась ему в череп и мягко вошла в черепную коробку. Даг Клейтон услышал громкий хлопок, словно сучок треснул в пламени костра, и опустилась темнота.

Направляющийся на юг дальнобойщик краем глаза увидел маленький зеленый автомобиль с включенными аварийными огнями, припаркованный рядом с грязным «универсалом». Какой-то человек — возможно, владелец зеленой машинки — наклонившись, о чем-то беседовал с водителем. Авария, решил дальнобойщик, и вернулся к дороге. Плохой самаритянин.

Дага Клейтона рывками затягивало внутрь, как если бы кто-то — кто-то с огромными ладонями и тонкими большими пальцами — тянул его за футболку. «Универсал» начал менять форму и сморщиваться — как рот, в который угодило что-то кислое. или что-то сладкое. Раздался сухой хруст, будто тяжелые сапоги ступали по высохшим веткам. «Универсал» стоял так несколько секунд, больше похожий на мозолистый кулак, чем на автомобиль. Затем со звонким шлепком, как если бы кто-то удачно отбил теннисный мяч, он вновь принял свою прежнюю форму.

Солнце ненадолго выглянуло из-за туч, отразилось в сотовом телефоне, пустило зайчика лежащим на земле обручальным кольцом Дага Клейтона и ушло восвояси.

Стоявший за «универсалом» маленький «Приус» мигал аварийными огнями. Каждая вспышка сопровождалась тихим щелчком, похожим на тиканье часов: тик. тик. тик.

Мимо проносились редкие машины. Неделя до Пасхи и неделя после — самое сонное время на магистралях страны, а полдень — почти самое сонное время суток. Тише только часы между полночью и пятью утра.