Зомби в Якутске - Шимун Врочек

…Когда Гладкий рассказывал слабым голосом о своей примитивной жизни, которая была еще до Перерождества, то есть до появления нас, я заметил у него на пальце небольшие кровоточащие следы от укуса. А зубы-то Бааскины не до конца раскрошились, остались, видать, обрубочки-то, которыми он Гладкого цапанул. Как бы заразу какую Бааске не занес, надо его навестить завтра, как он там? И с чего буйствовать стал, непонятно, это видать на него дар речи, внезапно обретенный, подействовал.

Старый от переживаний еще мышку мне принес. А ведь точно, барыжит, чертяка, есть видать левые каналы мимо накладных. Возьму на заметку.

Вот так изменилась судьба моя, Бааскина, судьба Анархиста — да и никто даже не предполагал, что всех нас подхватит и понесет куда-то река непонятная, стремительная и безжалостная. И не выплыть нам теперь из нее, не выгрести.

А утром за нами приехали.

Пока мы сидели эдак мило, беседовали с кормом и в ус не дули, Бааска в участке перекинулся в чудовище. Я видел впоследствии их фотографии, кошмарные порождения разума — розовые лица, ровные белые зубы, глаза страшного белого цвета с темным кругом посередине. А главное — никакой духовности в глазах.

В них была одна первобытная злоба. И ненависть.

Все порезы зажили, все погибшие во время Перерождества ткани регенерировали.

История повернула вспять, сон разума породил чудовищ.

Участковый, Голимый, Колька Беспалый, чуть позже и Старый тоже закончились, драка с Бааской оказалась для них фатальной. Причем контакт с кровью мне кажется необязательным условием. Подозреваю, Анархист плюнул Старому в глаз, тот и в драке то не участвовал, так, шумел только.

Они стали Гладкими. Людьми. Отвратительными, розовыми людьми, нашим всегдашним кормом.

Анархиста забрал к себе костоправ из наших, Кривоглазов, для изучения. Когда забирал, прямо притопывал от возбуждения — надо же, какие перспективы! С такими способностями к регенерации физическое разрушение наших тел можно остановить, что будет означать бессмертие.

И только потом до яйцеголовых дошло, что эта мутация заразна. Надежда обратилась в Зло.

Почему Анархист таким оказался, никто не знает, а потом уже и некому стало интересоваться. Перенаселенные города пали очень быстро. Зараза охватила мир в течение нескольких недель. Дольше всех сопротивлялись наши на Гаити и жители отдаленных поселений. Но это вопрос времени. Жаль, не успел придумать Кривоглазов противоядия от этой напасти.

И теперь какой-то дед с электрошокером светит мне в зрачки, проверяет реакцию на свет, звук, запах, замеряет клыки, делает УЗИ органов… Интересно зачем, их и так многие видно: вот печень торчит, вот одна почка. Я не знаю, почему именно я не превратился в Гладкого. Не знаю. Может, всему виной то, что я когда Бааску обращал, я у него сердце и кусок мозга успел схавать? Не знаю.

Мир перевернулся, братья с Ямайки оказались правы, когда свой календарь предвидений составляли.

Изучайте меня, изучайте…

Пока можете, твари. Мы еще вернемся. Мы всегда возвращались. Мы всегда жили среди вас, даже больше, чем ты, мерзкий старикашка, себе думаешь.

Егор Карпов

КЛЕТКА

— Дядя Валера, а когда «городские» умирают? То есть, если их не убить, они ведь рано или поздно, должны сдохнуть?

— Гм… хорошие у тебя вопросы, Авка. Но сложные. Этого никто не знает. По виду, они уже мертвы. Но раз бегают, хавают и, скорее всего, думают, они живые. Как люди мертвы, но как зомби еще как живы. Наверное, когда кости изнашиваются, вот тогда и зомбячий капут наступает. Но, мы то не дадим им дойти до такого состояния, а малыш? Пятьсот монет за пару тухлых ушей, плохой фактор для долголетия зомбишвили, кхе-кхе.

— Угу. Но, значит, и самые первые могут сейчас быть живыми?

— Могут, конечно. Хотя, первые были совсем тупыми, так что, это вряд ли. Что за странные вопросы, а, Авксентий-ботур? Нервничаешь что ли? Не держись за прутья, могут царапнуть. А тогда что? Правильно — я тебе башку отстрелю, с них уши отстригу, и в заготконтору сдам.

Засада на «городских» была сделана по всем правилам — металлическая клетка, намертво забитая основанием в асфальт, вкусная приманка и засада этажом выше, в десяти метрах от приманки. Авка, смышленый якутский паренек 9 лет от роду, недовольно поморщился: такую глупость как хватание за прутья не сделал бы и без упоминаний. Просто Валерон любил перестраховываться, такая натура. Вот, и сейчас у него было два ружья, относительно свежий МЦ и древний, курковой ТОЗ-БМ. Также десять метров крепкой бечевы с крюком в конце, огромный самодельный нож, называемый коллегами по цеху то «мачете», то «батас» и, предмет постоянных насмешек, собственное «ноу-хау» — деревянные колья копейной остроты. Вообще, Валерон был прирожденным новатором, взять того же Авксентия. Никто до него не брал в качестве приманки ребенка, в клетке всегда сидел взрослый с ружьем. Когда Валерон взял приблудившегося сироту в качестве напарника, пересудов было — не отбрехаешься. Лишь некоторые удостоились услышать объяснение Валеры: «А какая разница — ребенок или взрослый? У Авки с собой „Глок“ с 17 патронами, получше ваших берданов будет. Опять же, „городской“ пошел умный, многие клетку с взрослым обходят стороной. И главное — моя клетка меньше вашей, сталбыть и легче. А про гуманизм, вы вашим женам расскажите, которые отворачивались, чтобы не видеть, как от голода сирота умирает». Тем же самым, легкостью, объяснял свои деревянные дротики. Чтобы проткнуть зомби, сталь не нужна, так и незачем железо таскать. И, тем не менее, прозвище «Охотник за вампирами» укрепилось за ним, намертво. Но клетка, маленькая, разборная, из полых трубок какого-то легкого сплава, была предметом зависти, всех охотников.

Авка любил собирать и разбирать «свой» «глок». Мог часами делать это, а чего еще делать неграмотному, часами молча сидя в клетке? Конечно, Валерон его отбирал сразу, как покажется поселение, но в деле, он неизменно находился у него. Сначала ворчал, что детальку потеряет, однако было видно, что доволен своим напарником, содержащим оружие в идеальном состоянии. Жалко, пострелять довелось только три раза, по три патрона. Оправдывая свою жадность, напарник говорил: «Хорошо, что пистолет износостойкий, видишь, через сколько рук прошло, а до сих пор канал новехонький. Плохо, патронов к нему, раз-два, и обчелся. Так что, считай, что это твой кинжал — оружие последнего шанса. Завалят меня, из клетки выбираться будешь сам. Тогда и поймешь, что патроны, надо было экономить». И Авка не понимал — перед кем оправдывается? Зачем? Подобрал голодного, одел, приютил, дал ОРУЖИЕ! Да за все это Авка был готов, не только болты и еду таскать, но и все обгрызенные прутья и колья! Но Валерон катил телегу один, лишь изредка позволяя катить его по ровным участкам, где начинался асфальт.

Другие охотники начали использовать своих детей как приманку, уже через месяц, ровно столько времени понадобилось, что бы сварить первые мини-клетки. И то, зачем делиться с взрослым напарником, если посидеть в клетке может любой лоботряс из семьи?

Первый признак присутствия зомби, резкий, сортирный запах, застал Авку как раз, когда щелкнул, задвигая магазин — последнюю деталь сборки. Даже не слыша шарканья, можно было определить, откуда идет нежить, настолько плотной стеной вонь шла со стороны Оржанки. Неспешно перебравшись в центр клетки, условно кашлянул, хотя знал, что Валерон раньше подметил присутствие добычи. Взвел курок, поставил предохранитель и сунул за пазуху — подальше от соблазна пальнуть по гнилой роже. Как и ожидалось, первый «городской» сходу врезался в клетку всем телом, склизкие ошметки обрызгали руки, прикрывавшие лицо. Эх, придется отмываться с песком… К лежащему зомби, ковыляла троица обшарпанных из его прайда. Первым делом, обнюхав главаря, словно убеждаясь, что он не стал менее вонючим, зомби начали кружить вокруг клетки, периодически вгрызаясь в прутья — искали слабое место. Их не волновало, что клетка со всех сторон неуязвима, они явно намеревались «износить кости» прямо здесь, около клетки. Понятие «время» отсутствовало в их тухлых мозгах напрочь.

Первый выстрел был плох — несмотря, что цель лишилась нижней челюсти, он не рухнул на траву, выбивавшуюся через крошево асфальта, лишь мотнул головой наверх, и продолжил участие в кошмарном хороводе. Однако это выявило то, что эти «городские» ни выстрела, ни смерти сородича боялись. Валерон с яростным криком встал во весь рост, привлекая к себе внимание четверку. Мгновение у противника ушло на то, чтобы оценить ситуацию. Потом, главарь с одним напарником направились в сторону засады. Около клетки остались инвалид без челюсти и самка.

Валерон первого уложил выстрелом в лоб, сразу после первых шагов в его сторону. Второго проткнул колышком — пули денег стоят. Батасом докончил оставшуюся парочку — претендент на стоматологические скидки даже не увидел, как он приблизился. Зато с самкой вышел конфуз, оба уха были перерублены пополам, в том месте, где башку разделило надвое, острейшее лезвие.