Бумеранг, или Австралия вновь открытая - Джорж Микеш

Затем последовали кое-какие послабления. В 1904 году было подписано соглашение с Японией (а в 1912 году — с Китаем), по которому в Австралию разрешался въезд купцам и членам их семей. Потом было позволено появляться в Австралии иностранным студентам, женам и детям индийских поселенцев. Но в целом мало что изменилось по сравнению с 1837 годом.

Нет никакой заслуги в том, что у белого человека белая кожа. И ничего с австралийцами не случилось бы, если лет через сто они бы чуточку потемнели. Увы, интеллект алабамского шерифа, к сожалению, вещь живучая!

Аборигены — темное пятно на репутации Австралии как страны всеобщего равноправия. Ведь в Австралии, как известно, все люди равны, за исключением тех, кто не равен…

Я уже говорил о том, что Австралия на наших глазах превращается во вторую Америку. Правда, у нее более скудные ресурсы, ей волей-неволей приходится быть изворотливее. Вот, например, в Америке есть и негры и индейцы. В Австралии аборигенам приходится отдуваться за тех и других…

Аборигены составляют менее одного процента всего населения страны, но поскольку они распределяются крайне неравномерно, то их число кажется еще меньшим. Они в основном живут в больших резервациях и поселениях, причем в таких уголках страны, где мало кто из австралийцев бывает. С аборигенами общаются очень и очень немногие австралийцы. Подавляющее же большинство вряд ли когда видело в глаза живого аборигена и, уж конечно, не придает ни малейшего значения так называемой проблеме аборигенов. Как сказал мне один из аборигенских лидеров: «Для белых австралийцев Австралия — исключительно белая страна. Для нас — нет. Для них не существует расовой проблемы. Для нас — да».

Хорошо осведомленные люди поспешат заверить вас, что сама малочисленность аборигенов сводит их проблему на нет. В 1788 году их было около 300 тысяч, затем стало 70 тысяч, а во время войны цифра увеличилась до 100 тысяч. Причем лишь 40 тысяч из них — чистокровные аборигены. 60 тысяч — смешанного происхождения. Что до меня, так мне цифра 100 тысяч кажется не такой уж ничтожной, чтобы от нее отмахнуться. Для меня и одно-единственное человеческое существо кажется достойным внимания…

Другие начнут утверждать, будто эти «або» ложатся тяжелым бременем на плечи национальной экономики. Во-первых, это неправда, потому что многие аборигены честно трудятся. А во-вторых, что тогда сказать об их экономике? Ведь вторжение белых в конце XVIII столетия полностью разрушило их экономику! Пусть примитивную, но жизненно важную для них, не менее важную, чем экономика белых — для белых.

Есть еще одно мнение. Да, согласятся с вами, в прошлом так оно и было, белые — и британцы и австралийцы — совершали чудовищные преступления против аборигенов, но эти времена миновали. Теперь Австралия делает все, чтобы аборигены не тревожились за свою судьбу. Что ж, эта мысль по-своему справедлива, хотя до 1964 года аборигены подвергались многочисленным узаконенным ограничениям. Да и после 1964 года узаконенное бесправие аборигенов далеко еще не было ликвидировано. Лишь 27 мая 1967 года голосами подавляющего большинства населения был принят закон, уравнивающий аборигенов во всех правах. До этого аборигенов даже не считали людьми в полном смысле этого слова — их даже не учитывали при переписи населения! Причем в каждом из шести штатов (точнее, в Австралии пять штатов и так называемая Северная Территория) были свои законы, касающиеся аборигенов. Правда, в штате Тасмания все аборигены уже вымерли, последний — в 1869 году. Так что со смертью последнего аборигена жгучая «проблема» для Тасмании перестала существовать…

В действительности же положение аборигенов остается плачевным… Насчитываются четыре категории этих коренных жителей страны: 1. Те, кто продолжает вести образ жизни настоящих кочевников. Их не более 500 человек. 2. Те, кто живет в резервациях. 3. Жители окраин более или менее крупных поселений. 4. Городские аборигены. Последняя категория находится в привилегированном положении. У ее представителей есть собственные дома, приличная работа, они — полноправные члены общества.

Аборигены, живущие в резервациях, не могут пожаловаться на дурное обращение. Им оказывается медицинская помощь, их учат в школах, приобщают к спорту. И тем не менее они узники государства, и их жизнь мало чем напоминает жизнь свободных граждан свободной страны.

Обычно аборигены третьей категории живут в жалких лачугах из железа и картона, без всяких удобств, в ужасающей грязи и бедности. Во многих кинотеатрах небольших городков им разрешается занимать только первые четыре ряда. Их берут на самую неблагодарную работу, а женщины-аборигенки нередко вынуждены становиться проститутками.

«Но скажите же, бога ради, что можно сделать для этих людей?!» Сколько раз приходилось мне слышать этот вопрос, в котором звучали одновременно раздражение и безнадежность!

Впрочем, во время частных бесед с австралийцами мне неоднократно приходилось выслушивать и обвинения в адрес аборигенов (чего, кстати, публично сейчас почти не услышишь).

«Они грязны и невежественны». Верно, многие аборигены именно таковы. Не очень-то просто следить за внешностью, когда живешь на жалкие гроши. Опрятность и чистота — признаки наличия собственного достоинства. Человек, насильственно лишенный чувства собственного достоинства, не слишком склонен следить за чистотой.

«Даже если им предоставляется возможность посещать школу, они все равно учатся плохо». Ну, во-первых, некоторые учатся хорошо. А во-вторых, немалое количество белых учеников тоже учатся далеко не блестяще! Ребенок-абориген, если можно так выразиться, вступает в жизнь с огромным опозданием, он дает белому ребенку фору, отыграть которую невозможно. К тому же и его родители — люди неграмотные, и их совершенно не трогают академические успехи детей, нередко они даже мешают им, протестуя против бессмысленной, на их взгляд, траты времени на учебу. Опять все тот же древний испытанный трюк: заставить людей жить в грязи и порицать их за то, что они грязнули; лишить их возможности посещать школу и обвинять их в том, что они невежественны. Во время моего пребывания в Австралии там насчитывался один — повторяю по буквам: о‑д‑и‑н — абориген с университетским образованием. Кое-кто, правда, утверждал, что есть якобы еще и второй, но вспомнить его имя никому не оказалось по силам…

«Они работают недостаточно усердно. Они вообще не любят работать». Как будто рабочие во всех странах Европы являют собой пример трудового рвения! Как будто те, что действительно работают, обожают это занятие ради него самого! Вряд ли можно ожидать горения на работе от человека, который твердо знает, что на работу его примут последним, а уволят первым. Доверие рождает доверие, безразличие — безразличие. Те аборигены, которым посчастливилось иметь приличную работу, трудятся великолепно.

«Они слишком много пьют и быстро теряют голову» — вот еще что вам грозит услышать. Белые австралийцы пьют не меньше, и аналогичная слабость должна, казалось бы, вызывать у них симпатию. Но для белых австралийцев выпивка — одна из многих радостей жизни, тогда как для аборигена она чаще всего — единственная возможность уйти от мрачной, безрадостной действительности. Скорее всего они и впрямь не умеют пить и под действием спиртного быстро становятся излишне возбужденными. Не подлежит, вероятно, сомнению и то, что вино как бы раскрепощает аборигена, дает выход таящимся в его душе печалям, горьким обидам, толкает его на буйные, не поддающиеся контролю поступки. Произойди в жизни аборигенов изменения к лучшему, и, пожалуй, исчезли бы со временем причины этих периодических приступов неистовства, и тогда, по-видимому, аборигены научились бы пить, как полагается приличным людям. Правда, два австралийских мировых судьи — мистер Эрни Ланге и мистер Лори Уотсон уже предложили свое надежное средство для борьбы с пьянством: оба джентльмена ратуют за предоставление белым австралийцам права пороть аборигенов! Вот что заявил мистер Ланге (согласно газете «Сан- Геральд»):

— Аборигены начали вырождаться как нация чуть больше года назад, с того самого момента, как им было разрешено пить спиртное… В таком состоянии абориген может украсть лимонад, конфеты, словом, все, что угодно… Нам думается, что нужно ввести порку. Кнут — единственное, что их образумит!

Когда я познакомился со всеми этими разнообразными точками зрения на проблему аборигенов, мне стало понятнее и то недовольство, которое испытывают аборигены и их лидеры. Не случайно они внимательно следят за негритянским движением в США. Вы помните, что в оправдание политики «Белой Австралии» приводился такой могучий довод: иммиграция цветных нежелательна, потому что Австралия не собирается импортировать расовые беспорядки. И пусть аборигенов очень мало и у них отсутствует единая крепкая организация, стоит лишь прислушаться к гневным речам их вождей, к словам, полным сарказма и ненависти, как вы начинаете осознавать, что Австралия бурным темпом идет по пути создания собственной, «доморощенной» расовой проблемы.