Привратник - Алексей Прозоров

— Я под столом был. Не успел выбрался.

— Ну, Еремей! — зашипел Сергей Васильевич. — Вечно у тебя все через жопу получается! Он хотя бы ничего не слышал?

— Нет.

— И то слава богу. Все, исполняй! — И полковник отключился, не дожидаясь отповеди.

Варнак вздохнул и убрал телефон в карман.

— Жалко, вы не видели себя со стороны, Еремей, — склонил голову набок Истланд. — Вы глянули на меня так, словно, поужинав вкуснейшим ризотто, вдруг узнали, что вместо риса откушали муравьиных личинок. А потом все время старались смотреть в сторону. Что же такого интересного вам вдруг довелось обо мне услышать?

— Добрые люди просили уточнить, из какого вы приходитесь ордена? Из иезуитов, или к тамплиерам относитесь? — не стал отрицать очевидное Варнак.

— Я член ордена Девяти Заповедей, который находится под покровительством пророка Экклезиаста, друг мой, — отрекомендовался Кристофер Истланд, — и ношу на своем одеянии его символ вечной жизни.

— Вы серьезно? — не поверил своим ушам Еремей. — Вы монах? Вы верите во всю эту чушь? В колдовство, допотопные сказки, в боженьку, небесную твердь и всякую магию?

— Мне кажется, вы что-то перепутали, Еремей. — В пальцах монаха стали тихонько постукивать четки. — Я христианин. А вы говорите об атеизме.

— При чем тут атеизм?! — повысил голос Варнак, чтобы собеседник лучше его понимал. — Двадцать первый век за окном! Как можно в наше время верить во всякую библейскую чепуху?!

— Вы уверены в том, что говорите? — наоборот, еще тише ответил Истланд. — Мне кажется, у вас в голове так сильно укоренились киношные побасенки, что вы принимаете их за реальность. Поэтому, если вам очень хочется ими со мной поделиться, вы не могли бы сперва выполнить одну мою маленькую просьбу?

— Какую? — насторожился Варнак.

— У меня есть ощущение, что вам просто неймется открыть мне глаза на свет истины, — улыбнулся монах. — Так вот, чтобы я вас постоянно не поправлял, а вы не выглядели излишне наивным, я вам буквально в трех словах объясню основы христианской веры. Ну, чтобы вы не ссылались на фантастику из желтой прессы, не имеющую под собой никакой основы. Вы сможете сами легко отделять зерна от плевел, и беседа получится более конструктивной. Основу основ — и ничего более. Мы ведь никуда не торопимся? — Кристофер красноречиво указал на окно, за которым уже проносились одноэтажные дачные домики.

— Ну, давайте, — согласился Варнак. — Пригодится для общего развития.

— Очень хорошо, — кивнул Истланд. — Вы наверняка слышали, что наша вера началась с десяти заповедей, дарованных Богом пророку Моисею. Не стану перечислять все, дабы они не смешались в вашей памяти, напомню только первые три, самые главные. Итак, первая: «Нет Бога кроме Бога». Нет иной силы, кроме Божией. Первая заповедь, Еремей, запрещает христианам верить в существование иных сил, кроме Божьих. Например: в колдовство, ворожбу, экстрасенсов, в сказочные чудеса и все подобное. Согласно первой заповеди, ведьм не может существовать в принципе, а те, что в них верят, — это не христиане. Верующие в ведьм тем самым отрицают Бога. Или, проще говоря, являются атеистами.

— Подождите, а как же инквизиция, костры, процессы над ведьмами?! — возмутился Еремей.

— Позвольте, я закончу, — попросил монах, глядя на свои четки. — Мы же договорились? Теперь вторая заповедь: «Не сотвори себе кумира». Вторая заповедь запрещает христианам слепую веру во что бы то ни было, излишнее доверие любым авторитетам или учениям. Христианину должно полагаться на свои знания и убеждения и подвергать сомнению любые утверждения, от кого бы они ни исходили, до тех пор, пока они не подкреплены фактами.

— Даже от вас?

— Даже от меня, — легко согласился Истланд. — И наконец, третья заповедь: «Не призывай Бога всуе». Она запрещает ссылаться на Бога, на его промысел, чудеса или желания в повседневной жизни. Или надеяться на Божью помощь вместо того, чтобы добиваться цели своими силами. В общем — не призывать всуе. Так что, друг мой, попробуйте, говоря о христианской вере, изначально отбрасывать темы, к ней не относящиеся. Договорились?

— Вранье все это! Инквизиция жгла ведьм! Это любой ребенок знает!

— Где, когда? — перещелкнул камушки четок монах.

— А эти, как их… Салемские ведьмы! Про это даже кино снято, и не одно!

— Салем находится в США. Откуда там инквизиция, Еремей? — Истланд опять звонко щелкнул четками. — Вторая заповедь, друг мой. Эту историю вам следовало подвергнуть сомнению, пусть даже о ней знает любой ребенок. Ибо нельзя доверять кумирам. Даже если кумиром является толпа друзей. Сверились бы с энциклопедией, с географией — и легко убедились бы, что за всю свою историю инквизиция ни единой ведьмы не сожгла.

— Но ведь они были христианами! Те, кто жег женщин в Салеме?

— Первая заповедь, друг мой: тот, кто верит в ведьм или чудеса, не может быть христианином. Это абсолютно несовместимые религиозные концепции. Несчастных жгли и пытали обычные необразованные крестьяне. Остановили же это безумие, как вы помните, именно священники. Именно они затретировали губернатора требованиями прекратить суды на основании невозможных предположений… — Монах поднялся, нашел свой скромный чемоданчик, открыл, извлек оттуда серебристый нетбук и протянул Варнаку: — Вот, можете проверить сами, Еремей. У меня интернет бесплатный, пользуйтесь. Все же вторая заповедь не рекомендует слепого доверия. Проверяйте и проверяйте.

— Что вы носитесь с этими заповедями, как курица с яйцом?! — раздраженно отказался Варнак. — Поповские сказки это все!

— Кому — поповские сказки, кому — основа техногенной цивилизации, — вернулся на место Кристофер Истланд, положив нетбук на стол. — Вы когда-нибудь задумывались, друг мой, почему именно в пределах христианской цивилизации развивается прогресс и современная наука? Только и исключительно в ней? Так ведь все начинается как раз с этих трех самых первых, самых основных Божиих заповедей. Возьмем простой пример. Вспомним жизнь видного теолога, вошедшего в десятку лучших богословов Кембриджского христианского колледжа, Чарльза Дарвина.

— Теолога? — У Варнака тут же вылетели из головы возражения по поводу инквизиции. — Дарвин — теолог?

— Разумеется, — спокойно кивнул Истланд. — Разве великий ученый может быть кем-то другим? Теология является альфой и омегой научного мышления. Вы компьютер-то откройте да проверьте меня через поисковик. Мне ведь слепая вера не нужна. Христианство опирается исключительно на достоверные факты. Вы ищите — а я пока продолжу. Так вот, когда образованный теолог во время путешествия заметил интересные отличия неких островных птиц, он вполне мог списать это на причуды местных духов — но первая заповедь запрещала ему верить в существование иных сил, кроме силы единственного Бога. Он мог сказать: «На все воля Божья», — но третья заповедь запрещала ему призывать имя Всевышнего всуе. И потому, оказавшись меж двух запретов, он был вынужден искать замеченному явлению объяснение, которое не ссылалось бы ни на Божью волю, ни на воздействие иных нематериальных сил. Именно так Дарвин нашел объяснение, которое ограничивалось лишь естественным воздействием природы. Или возьмем аббата Менделя. Он тоже обратил внимание на странности при передаче отдельных признаков от растений их потомству. И вынужденный, точно так же, как Дарвин, чтить обе заповеди, аббат стал искать земное объяснение этим странностям, пока и не выяснил основные законы наследования признаков. А следующим в этой цепочке оказался отец Тейяр, нашедший синантропа в Китае…

— Стоп! — перебил его Варнак. — Что вы мне впариваете про христианство Дарвина, если церковь не признает эволюции?

— Вы уверены в том, что говорите, Еремей? — остановил перестук четок монах. — Ну-ка, поинтересуйтесь у «Гугля», кто каждые три года проводит международные конференции по эволюции, как не Римский папа и его Академия наук? Вам будет интересно. Кроме католической церкви и ордена пророка Экклезиаста, эта тайна Божьего замысла в современном мире не беспокоит больше никого. Я бы даже сказал — никого, кроме нашего ордена, поскольку Ватикан ограничивает свое содействие в основном финансовой помощью, возмещающей часть наших расходов.

— Подождите, Кристофер! — опять перебил его Варнак. — Я много раз слышал, что христиане отвергают учение Дарвина! Хотите сказать, что это все вранье?

— Вы как-то пытаетесь все подряд в общую кучу замешать, — красноречиво покрутил руками в воздухе Истланд. — Никакого учения Дарвина не существует в природе! То, что он открыл, изучается в начальных классах церковной школы под названием «селекция растений и животных». Селекция — и ничего более. Конечно, честь и хвала отцу Чарльзу за то, что он догадался распространить правила научной селекции на естественные процессы, но к эволюции это никакого отношения не имеет! С помощью селекции вы можете превратить шакала в болонку или дога, пантеру превратить в тигра или сиамскую кошку, но никакими стараниями вы не сможете сделать из кошки собаку или наоборот. Это разные виды, Еремей. Между ними лежит генетическая пропасть, которая методами селекции непреодолима. Увы и ах, но механизмы видообразования и эволюционных изменений остаются для нас столь же туманны и непостижимы, как и во времена аббата Менделя.