Ii. Камень второй. Горящий обсидиан - Ольга Макарова

И оно вспыхнуло бы, это чувство. С одной искры, как сухая трава.

Даже тихая Евжения и раздолбай Мажеста не побоялись бы пойти тогда против слова отца. И поддержали бы его, пожалуй, лишь самые старшие дети: Абадар и Орлайя. Их фанатизм — заслуга Гердона, с которым те провели большую часть детства, пока их чудаковатый отец колесил по Омнису и всюду сеял свои еретические мысли.

Сайнарнемершгхан всегда презирал фанатизм и ложь — две вещи, извращающие все светлые замыслы человечества, но теперь именно на них он должен был опереться… какая гнусная шутка судьбы… Но цель Ордена, к которой многие поколения потомков Малконемершгхана стремились три тысячи лет, превыше всего.

…Перед хмурым мокрым рассветом, при свете нескольких Лихтов, рассеянном в высоком зале, Сайнар читал заранее заготовленную лживую речь своим родным детям, которых не обманывал еще никогда в жизни. А потом отдельно, стоя на смотровом балконе под моросящим дождем, говорил со старшими. Он не ошибся в воспитанниках Гердона: и Абадар, и Орлайя с фанатичной уверенностью посылали девятерых мальчишек на верную смерть. И каждый видел своего ученика выжившим десятым: с горящим обсидианом на груди, на троне мира.

— …Ты будешь вести отряд по спокойным местам, где самое страшное, что может встретиться вам на пути — случайная разбойничья шайка, — объяснял Джуэлу Кангасск Абадар. Молодой файзул слушал с полным вниманием. — Все Алые и Серые, увидев вас, только пожелают вам доброго пути, а в случае опасности даже вступятся за вас. Каждый амбасиат, едва завидев мечи без гарды, предложит вам кров и разделит с вами пищу. Но, как только…

— …Но как только кто-нибудь из вас повесит на шею горящий обсидиан, — говорила Ирину Кангасск Орлайя, — против вас пойдет весь мир. Каждый боевой маг встретит вас молнией и мечом. Вам придется избегать людей и идти по самым гиблым местам. Поверь, твари, обитающие там, покажутся тебе куда милее двух разгневанных армий Юга и Севера. И помни…

— …Помни, парень, — предупреждал Абадар. — Орден три тысячи лет шел к этому дню. Кто-то должен вынести Красный Глаз из Ничейных Земель. Должен, даже если в пути погибнут все остальные. Я надеюсь, что ты донесешь его, Джуэл. К самому берегу моря Кармасан…

— …Там тебя будут ждать, — наставляла ученика Орлайя, — те, кто носит серое с позолотой. Они объяснят, что ты должен делать дальше, каким путем тебе идти к свержению миродержцев. Красный глаз поначалу, скорее всего, возьмет Джуэл, не борись с ним. Этот камень сам решает, кто более его достоин. Он придет к тебе все равно, рано или поздно. Когда все, кто владел им, погибнут, донеси его, Ирин. Даже если останешься один. Любым из возможных путей, камень должен быть там!

В полдень на отправляющийся в путь небольшой отряд многие собрались посмотреть. Юные Сохраняющие Жизнь что-то радостно кричали им; диадемы осыпали фиолетовыми лепестками их лохматые головы; день был прекрасный; кроме Ирина и Джуэла улыбались все.

Учителя в последний раз перед долгой разлукой говорили со своими учениками. Кангасск Евжения поправляла курточку Джармину и советовала быть хорошим мальчиком и слушаться старших; Кангасск Мажеста что-то взволнованно тараторил и пытался вручить Бале какие-то вещи и книги, беспрестанно роняя их, поднимая и рассеянно извиняясь; Орион и Кангасск Лар о чем-то весело беседовали, то и дело пихая друг друга локтями, как дружные братья… Каждому Кангасску нашлось, что сказать и, в общем-то, для восьми из десяти, благодаря лживой речи Сайнара, это был хоть и волнующий, но все же счастливый день. А вот самому Сайнару никогда еще не было так скверно на душе. Этот гордый человек принес великую жертву: ради блага Ордена изменил самому себе. Вряд ли он сумеет это себе простить когда-нибудь.

Глава третья. История под дождем

Вся мечта моя —Там, в бесконечном небе,Где светит солнце.

Вся любовь моя —Там в бесконечном море,Где тонет луна.

Вся печаль моя —Здесь, на прекрасной земле,Где нет мне места.

Фираска — древний город. Город, с которым у каждого Немершгхана связаны особенные чувства. Город, помнящий расцвет и падение Эрхабена. Родина дальнего предка Сайнара…

Для отряда Джуэла она стала первым пунктом на долгом пути. Там можно было запастись провизией и взять трансволо до Торгора. Лайнувер, пересчитывая выделенные Кангасск Арантой деньги, про себя сокрушался, что трансволо обойдется отряду слишком дорого. Данный вопрос он обсудил с Орионом; тот успокоил и его, и подошедшего Джармина, сказав, что с молодых Сохраняющих Жизнь много не возьмут: у многих людей, в том числе и магов, с мечами без гарды связана какая-нибудь особенная история. Так что вряд ли с них сдерут втридорога. Лайнувер кивнул и согласился.

Идти в молчании было несколько печально. Переход особо не утомлял: дорога ровная, ноги к странствиям с детства привычные; не жаловался даже Джармин. Потому незнакомые друг с другом люди довольно быстро разговорились. По количеству слушателей неизменно лидировал Оазис, обладавший, казалось, особым даром приковывать к себе внимание. Постепенно этот красноречивый малый собрал вокруг себя всех, кроме Джуэла и Ирина. Он повествовал о Фираске во времена Эрхабена — видимо, слышал где-то и запомнил; конечно, с его-то памятью!..

Тогда, три тысячи лет назад, это был маленький город, упрямо державшийся за свой клочок земли, расположенный в опасной близости от самой дремучей части Ничейных Земель. Можно было только удивляться храбрости людей, которые, то и дело обороняясь от хищных ночных тварей, продолжали жить и строиться здесь. Но они называли свой город не иначе как территорией свободы и очень гордились тем, что, находясь в области стабильной магии, относительно независимы от власти и Юга, и Севера и являются хозяевами самим себе.

Жизнь под флагом свободы была суровой, тем не менее. Но и люди здесь рождались необыкновенные. Такие, как Малконемершгхан. Если бы не Серый Инквизитор, испепеливший и его, и великий город Эрхабен, блистательный город, ставший таковым под его, Малконемершгхана, властью, то по ту сторону Ничейной Земли лежал бы сейчас Свободный Север. А так… так не осталось даже Свободной Фираски…

— Кто был на Севере? — осведомился Орион, оглядев всех собравшихся вокруг Оазиса.

Некоторое время мальчишки пожимали плечами. Потом заговорил Коста. До этого самого момента никто не слышал его голоса. Голос был тихий и слегка хрипящий, словно у простуженного. Но тут больше приходило другое сравнение: механизм, заржавевший оттого, что им редко пользуются.