Как подружиться с демонами - Грэм Джойс

А еще я решил, что, прежде чем Робби вслед за Сарой поступит в университет, ему не помешает тысячедневная доза местной общеобразовательной школы, — глядишь, там и правда научат чему-то путному. Та же участь постигла и младшую дочь, Клэр. Впрочем, она уже оканчивала шестой класс и ничего не имела против перевода из выпендрежной школы Святой Анны. Наоборот, не уставала повторять, что ее новая школа — «выше крыши». Но для Робби его школа не «выше крыши». Скорее всего, он сказал бы, что она «ниже плинтуса»: шутка ли, изучать информационные технологии в одной обойме с детьми водопроводчиков, продавцов да клерков вроде меня. А то и вовсе никому не известных поваров! В общем, мы поссорились.

Вообще-то, за него мог бы побашлять и шеф-кондитер Люсьен. А что? Если уж Робби решил жить с ним, а не со мной, значит Люсьен у него котируется выше отца. Однако моя шпионская сеть донесла, что знаменитому повару, несмотря на все его телешоу, тусовки со звездами да книги с рецептами, грозят кое-какие финансовые трудности. Фэй я ничего об этом не сказал — пускай выясняет самостоятельно, а не то возненавидит меня еще больше.

Примечание: снобизм (Робби, Люсьена и прочих). С бесами не связан. Всего лишь гадкая человеческая черта, раздутая и усиленная британской классовой системой — порочной, садистской и по-прежнему цветущей пышным цветом в двадцать первом столетии. Если Робби желает и впредь поигрывать в теннис со своими самодовольными дружками из частных школ, ему придется научиться смирению и чертовски поднапрячься, чтобы выпросить у меня деньжат.

Меня между тем дожидалось несколько писем. Я надорвал один из конвертов, и мое сердце ёкнуло — там были новости касательно старой доброй Джейн Остин и кое-чего еще. К тому времени, как я, внимательно ознакомившись с этим письмом, вскрыл остальные, я уже выливал в бокал остатки божоле. Что даже для меня своеобразный рекорд.

ГЛАВА 3

Я занимаюсь редкими книгами и рукописями. Не профессионально, а так, на досуге. «Подержанные и антикварные книги» — вот что значится на моей визитной карточке. И я делаю это не ради наживы (о чем карточка, впрочем, умалчивает).

Нет-нет, не ради наживы. Теперь уже нет. А сперва, в начале восьмидесятых, когда я был еще студентом, основной интерес, конечно, был в том, чтоб подзаработать. То были времена, когда мадам Тэтчер держала нос по ветру, а ее заповеди были четкими и ясными: тесните народ мой, и угнетайте бедных, и потирайте руки от радости. И мы потирали. Еще как потирали!

Но в результате трения повалил дым, а из дыма явился джинн. Старая история о лампе — всего лишь экстернализация, для простых умов. Чтобы фокус получился, достаточно и потирания рук. Алчности. Корыстолюбия. Вот откуда берутся бесы, празднующие наживу.

Мне повезло: я заразился, но распознал угрозу. А многие из моих современников оказались не так удачливы. И продолжали гнаться за суперприбылями или за славой.

Все началось с того, что мне в руки попал книжный футляр со сборником ирландских рассказов «Сказитель», авторами которого были не кто-нибудь, а Йейтс, Шоу, Синг и лорд Дансейни. Я учился в педагогическом колледже в Дерби, хотел переспать с девушкой по имени Николя и, ухаживая за ней, оказался втянутым в дурацкую кампанию по сбору и распродаже всякого барахла в фонд помощи бездомным. Меня направили в большой дом на Лондон-роуд, где я набил несколько картонных коробок пыльными книгами какой-то долговязой старушенции, от которой разило кошачьей мочой. А пока я горбатился, таская их к микроавтобусу студенческого сообщества, старуха непрерывно компостировала мне мозги.

Помнится, я чувствовал себя дурак дураком: я ведь надеялся провести субботнее утро с Николя, а в эту историю ввязался, чтобы иметь хоть какое-то преимущество перед многочисленными соперниками. И вот пожалуйста: мои ноздри забиты пылью, в которой кишмя кишат домашние клещи, а я отнекиваюсь от приглашений почаевничать со зловонной кошатницей.

Что ж еще было в тех коробках? Бог весть. Но тогда я всю ночь пролежал без сна, размышляя. Помню, как рылся в прегадком ворохе покрытых плесенью книжонок, — вся эта кипа едва ли обогатила бы наших бездомных хотя бы на несколько пенсов. Но поскольку к тому времени я уже считал себя поклонником Йейтса, экземпляр «Сказителя» в аккуратном футляре мне сразу же приглянулся.

Несколько месяцев он простоял на книжной полке в моей комнатушке на Аттоксетер-Нью-роуд, покуда как-то ночью ко мне не заявился, чтобы перекантоваться до рассвета, брат моего однокурсника, обкуренный книголюб-наркодилер. Утром он очухался, встал с полу, прошелся желтым от никотина пальцем по корешкам моих книг — и вытащил «Сказителя». Томик, по его мнению, стоил «пару шиллингов», и он готов был обменять его на четверть унции отличной тайской травки. Я счел предложение заманчивым, но почему-то не согласился, решив проверить ценность сборника самостоятельно.

Книга принесла мне двести фунтов — серьезные деньги по тем временам, особенно для студента. Сейчас я, наверное, выручил бы в десять раз больше. Короче, суть в том, что я нащупал жилу. Если на подобную вещь можно наткнуться вот так запросто, значит где-то есть еще, и немало, заключил я. И разумеется, оказался прав.

Вернемся-ка теперь лет на тридцать вперед — к письму, которое я получил. Оно позволяло надеяться на то, что операция «Джейн Остин» завершится вовремя, а мне удастся отсрочить закрытие «Гоупойнта». Да, я больше не извлекаю личной выгоды из набегов на владения букинистов. Что бы ни случилось, вся маржа — зачастую внушительная — идет на всякие хорошие дела. Меня это устраивает. Вот и теперь барыш достанется «Гоупойнту». Естественно, мне и самому хотелось бы наслаждаться плодами своих трудов. Но тогда я больше не смогу водить за нос беса.

В охоте за книгами (так же как и в торговле оружием, живописью или наркотиками) заполучить предмет продажи — всего лишь полдела. Не менее, а то и более важная задача — распознать, обработать и облапошить покупателя. Объект, если угодно. В данном случае — заядлого коллекционера. Зацикленного, одержимого, вожделеющего заказчика, которому жизнь не мила, пока он не приберет к рукам еще одну крупинку для песочных часов ее величества вечности.

Такие клиенты отнюдь не жертвы заурядных психологических хворей. Тут нет ничего общего с алкоголизмом, снобизмом и прочими социальными недугами. Легкая добыча для бесов. Например, на того типа, о котором пойдет речь, наложил лапу один из самых кровожадных демонов.

Не успел я переступить порог милейшего, очаровательного магазина игрушек в Илинге — даже дверной колокольчик еще не умолк, — как Отто накинулся на меня с вопросом:

— Принес?

Он даже отвернулся от покупательницы, которая как раз протягивала ему деньги. И заметьте: ничего похожего на «как дела?», «как жизнь молодая?», «заходи, рад тебя видеть» и прочие любезности обычно дружелюбного Отто. Этот омерзительный перескок сразу к делу — верный признак того, что внутри поселилась кожистая тварь.

Отто Дикинсон подцепил беса где-то на юге Ирака, близ границы с Кувейтом, в 1991 году, во время войны в Персидском заливе, в разгар операции «Буря в пустыне». Строго говоря, правильнее называть такого беса джинном; он вселился, когда десантник Отто, сняв каску, отдыхал в тени дерева вместе с тремя другими бойцами из своего батальона. Отто слишком устал. День был знойный, и он, прикрыв глаза, задремал — возможно, лишь на секунду. А может, вовсе не дремал, а лишь брел по мглистой нейтральной полосе между сном и явью, однако уж арабский бес не упустил случая — мигом соскользнул с дерева, легонько, словно песчинка на ветру, пронесся в воздухе, приземлился на волосок, а затем, отыскав проход, шмыгнул в пещерку Оттова загорелого уха.

Очнувшись от мгновенного сна, Отто услыхал, как Уэйн Бриджес, его товарищ по оружию, читает вслух с какой-то бумажки:

Не было и тростинки, не сотворено было дерево,Кирпич не клался, кирпич не формовался,Не возводился дом, не сооружался город.Все земли покрывало море.Затем был сотворен Эриду — священный город,А с Эриду и первая тень, а с первой теньюЕе потомство — яйцо самого первого беса.

— Это еще что? — сонно спросил Отто.

Ответа он не дождался, потому что в горло Уэйна Бриджеса попала пуля, выпущенная из автомата Калашникова. Стреляли из развалин дома, расположенного, как считалось, на зачищенной от вражеских снайперов территории. Отто, который заметил в развалинах вспышку выстрела, вскочил на ноги и побежал, на ходу вызывая артподдержку.

Примерно через двадцать минут после того, как на одинокого снайпера обрушился артиллерийский залп массой в несколько тонн, Отто вернулся, чтобы осмотреть тело товарища. Меж пальцев Уэйна Бриджеса все еще торчал листок, который он читал перед смертью. Это, как оказалось, был старый карманный путеводитель по местам археологических раскопок Шумера, Аккада, Вавилона и Ассирии. Отто перелистал страницы и собрался было сунуть книжку в карман мертвому товарищу, но тут бес шепнул ему на ушко: «Нет. Оставь себе».