Юный техник, 2010 № 10 - Журнал «Юный техник»

Однако вышесказанное вовсе не означает, что путешествие во времени принципиально невозможно. Есть и иные способы воздействия на течение времени. Одна из идей была впервые предложена Альбертом Эйнштейном более 100 лет назад. Он указал, что скорость течения времени может быть увязана со скоростью передвижения самой «машины времени». И оказался прав. Точнейшие часы, помещенные на борт искусственного спутника Земли, летящего со скоростью около 8 км/с, показали, что время в космосе бежит чуть медленнее, чем на Земле.

Примерно на треть миллиардной доли секунды за сутки.

Еще Эйнштейн понял, что на течение времени влияет гравитация. Чем тяжелее объект, тем больше он растягивает время. А все это открывает новые возможности путешествий во времени. Например, такой.

Прямо в центре Млечного Пути, на расстоянии 26 тысяч световых лет от нас, лежит самый тяжелый предмет в Галактике. Это сверхмассивная черная дыра, содержащая массу, эквивалентную массе 4 миллионов солнц. Чем ближе вы к черной дыре, тем сильнее гравитация. И тем медленнее, согласно А.Эйнштейну, течет время в ее окрестностях. Так что если когда-нибудь мы сможем построить звездолет, который сможет пять лет кружить вокруг этой или иной черной дыры, а потом вернется на Землю, то члены его экипажа с удивлением обнаружат, что их сверстники, оставшиеся на планете, постарели за это время на 10 лет.

Таким образом, сверхмассивные черные дыры могут в какой-то мере заменить машину времени. Но, конечно, это не совсем практично — крутиться все время на одном месте лишь для того, чтобы замедлить время.

Есть и иной, более приемлемый способ. Если мы хотим путешествовать в будущее, нам просто нужно двигаться очень быстро. Самый быстрый корабль в истории «Аполлон-10» развил скорость 25 000 миль в час. Но путешествие во времени может произойти еще в 2000 раз быстрее.

И для этого нам понадобится действительно огромная машина. Корабль должен быть достаточно большим, чтобы нести огромное количество топлива, достаточное, чтобы ускорить его почти до скорости света. А это потребует работы двигателей целых шесть лет на полную мощность.

Начальное ускорение будет весьма небольшим, даже нежным, поскольку корабль очень массивен и велик.

Но постепенно он будет набирать скорость, покрывая все большие расстояния за один и тот же промежуток времени. В течение одной недели мы бы достигли внешних планет Солнечной системы. Через два года, развив скорость в половину скорости света, наш корабль окажется далеко за пределами нашей планетной системы. Еще два года спустя корабль помчится со скоростью около 90 процентов от скорости света. Преодолев расстояние около 30 триллионов километров от Земли, через четыре года после запуска, корабль начнет путешествие и во времени. Каждый час времени на корабле будет соответствовать двум часам на Земле.

Спустя еще два года корабль достигнет своей максимальной скорости — 99 процентов от скорости света. При такой скорости один день на борту будет соответствовать целому году по времени Земли. Наш корабль действительно окажется как бы в будущем.

Замедление времени на борту имеет и еще одно преимущество. Оно означает, что мы могли бы теоретически совершать путешествия на сверхдальние расстояния в пределах одной жизни. Поездка на край галактики продлится всего лишь 80 лет.

Настоящим чудом нашего путешествия окажется то, что мы на практике увидим, как странно устроена Вселенная. Это мир, где время проходит с разной скоростью в разных местах. Где крошечные кротовые норы существуют вокруг нас. И где, в конечном счете, мы можем использовать наше понимание физики, чтобы стать истинными путешественниками во времени.

Публикацию подготовил С. НИКОЛАЕВ

СОЗДАНО В РОССИИ

Лазер на свободных электронах

Лазер из уникального прибора в наши дни стал вполне обыденным — вспомним хотя бы о лазерных указках. А ученые продолжают создавать новые виды лазеров для решения порой весьма специфических задач. Один из таких необычных лазеров — на свободных электронах — разработали в новосибирском Институте ядерной физики (ИЯФ) РАН им. Г.И. Будкера. Вот что рассказали об этой уникальной установке заместитель директора института академик Геннадий Николаевич КУЛИПАНОВ и его коллеги.

Для начала вспомним, что английское слово laser — это сокращение, составленное из первых букв фразы Light Amplification by Stimulated Emission of Radiation (усиление света с помощью индуцированного излучения).

Так был назван квантовый генератор — прибор, в котором осуществляется генерации электромагнитных волн строго одной длины оптического диапазона.

Первые квантовые генераторы были созданы в 1954–1955 годах Н. Г. Басовым и A.M. Прохоровым в СССР, а также Ч. Таунсом и его коллегами в США. За что создатели и были удостоены Нобелевской премии.

Принцип работы лазера в самом упрощенном виде таков. Представьте себе трубку, торцы которой герметично закрыты с одной стороны непрозрачным, а с другой — полупрозрачным зеркалом. Трубка заполнена, например, ионизированным газом. Если поместить эту трубку в электромагнитное поле, с помощью которого мы будем, как говорят физики, накачивать ионизированный газ дополнительной энергией, то вскоре он начнет светиться, поскольку из него начнут выделяться возбужденные фотоны. Они будут метаться между зеркалами до тех пор, пока их энергия не станет настолько большой, что они смогут преодолеть полупрозрачную преграду. И тогда из трубки вырвется ослепительный нерасходящийся луч.

Лазерные комплексы все шире используются в науке и промышленности.

В настоящее время существуют лазеры, отличающиеся друг от друга тем, что среда, в которой происходит преобразование, или «накачка», энергии, может быть газом, жидкостью, полупроводником, кристаллом. Отсюда и названия: газовые лазеры, жидкостные, полупроводниковые, твердотельные… Кроме того, лазеры могут давать как непрерывное, так и импульсное излучение, быть более и менее мощными, использоваться для самых различных целей — зондирования атмосферы, сигнализации, связи и т. д.

Квантовые генераторы могут также, кроме видимого света, давать излучение самой различной длины волны — от жесткого гамма-излучения до радиоволн. Не используемыми какое-то время оставались миллиметровая и субмиллиметровая области. Вопрос об их освоении встал сразу после Второй мировой войны, потому что излучение этого диапазона можно использовать в оборонных целях.

Изучением перспективного диапазона занимались нобелевские лауреаты, академики A.M. Прохоров и В.Л. Гинзбург. Они отметили, что у обычных лазеров есть недостаток — фиксированная либо изменяемая в небольших пределах длина волны излучения. Используя такой прибор, ученый или инженер вынужден «подстраиваться» под этот спектр, что ограничивает и область исследований, и выбор технических устройств. Поэтому многим специалистам очень хотелось бы иметь генератор, у которого можно было бы в широких пределах изменять частоту излучения. Кроме того, хорошо бы иметь в своем распоряжении столь мощный пучок излучения, чтобы em можно было использовать подобно гиперболоиду инженера Гарина, описанному в романе А. Толстого.

Для работы обычного лазера, как уже говорилось, необходимо какое-нибудь вещество, которое возбуждается, «накачивается» энергией. Для особо мощных лазеров, как установили наши ученые, удобнее всего использовать пучок электронов, движущийся в ондуляторе — особом устройстве, представляющем собой специальную отклоняющую систему, заставляющую электронный пучок «колебаться» внутри активного объема. Изменяя параметры пучка, можно менять по своему усмотрению длину волны излучения в очень широких пределах.

Единственный недостаток такого устройства — большие размеры. Например, лазер в Новосибирске занимает площадь более 100 кв. м. Зато мощность его излучения — 500 Вт. Других источников когерентного субмиллиметрового излучения такой мощности в мире больше нет.

Схема лазерного комплекса на свободных электронах:

1 — рабочие станции; 2 — ускорительное кольцо; 3 — источник излучения.

Схема разгона лазерного пучка в активном объеме.

«Мы выбрали субмиллиметровый участок спектра в основном из экономических соображений, — объяснил академик Г.Н. Кулипанов. — Скажем, рентгеновский лазер на свободных электронах стоил бы миллиард долларов, таких денег у нас не было. А вот установку в миллиметровом диапазоне (от 5 до 200 микрон) мы смогли построить, затратив на это около 20 миллионов долларов».