Выковать счастье - Светлана Бернадская

class="p1">   – Найдите мне мастерицу, которая умеет ткать гобелены.

   – Еще замуж не вышла, а уже раскомандовалась! – злобно пробурчала молодая крэгглиха, с остервенением натирая пол.

   – А тебя как зовут? – обратилась к ней Леа, старательно сдерживая гнев.

   – Йона.

   – Запомни, Йона. Хoзяйские распоряжения выполняются молча. Слугам разрешается говорить, тoлько когда господин или госпожа их о чем-нибудь спрашивает. Ты поняла?

   Сердитая Йона пробормотала нечто неразборчивое, но огрызаться не стала.

   Зато после уборки и смены отсыревшего тюфяка в комнате стало несколько уютнее. Но едва Леанте начала смиряться со своей незавидной участью, как дверь в ее комнату вновь отворилась: Йона принесла в корзинке обед.

   Брови сами собой поползли к переносице.

   – Почему меня не пригласили к столу?

   – Женщин не звали, – ехиднo ответила девушка. - В трапезной разговаривают мужчины. Вам велено не выходить из покоев, пока за вами не явятся.

   Леанте только и оставалось, что раз за разом глубоко вздыхать. И правда, как в темнице.

   Зато вечером, когда за окнами совсем стемнело, к ней пришел отец. По его бесконечно усталому лицу и потухшему взгляду она поняла: ничего хорошего от разговора ждать не приходится. Лорд Темриан Стейн пододвинул к камину кресло, кое-как очищенное от пыли, и вытянул к огню длинные ноги.

   – Прости, Леанте. День свадьбы назначен. Фар-Зо-Наррах не согласился ждать дольше Стареющего Солнца, когда с полей соберут весь урожай.

   Она медленно опустила ресницы, чтобы не выдать жгучего разочарования. До дня Стареющего Солнца всего две седмицы…

   – Ты можешь хотя бы объяснить, что происходит?

   – Юной девушке незачем забивать себе голову мужскими делами, - попытался отшутиться отец, но глаза его не смеялись.

   – Папа! Я уже не юная девушка. Мне девятнадцать! И я хочу знать, почему ты поступаешь со мной так жестоко!

   – Разве выдать дочь замуж за принца – это жестокость?

   – За принца! – фыркнула Леанте. - Называй уже вещи своими имеңами! За дикаря-многоженца. Объясни мне наконец, почему тебя считают изменником? Ты правда хочешь отобрать трон у Гойла Грозного? Но зачем?

   Темриан Стейн смерил ее долгим задумчивым взглядом.

   – Леанте. Не вмешивайся в мужские дела. Лучше послушай, что я скажу. Завтра на рассвете я уезжаю в Вальденхейм.

   – Что?! В Вальденхейм?! Мы ведь только что бежали оттуда!

   – Да. Ты не ослышалась. Пришла пора повидаться с дoрогим братцем лицом к лицу, - губы отца, перечеркнутые неровным шрамом, искривились в недоброй улыбке. - И если мне все удастся, Леанте, я вернусь за тобой в срок до Стареющего Солнца и отменю помолвку.

   Леантe закусила губу. Как хотелось уцепиться за эту призрачную надежду!

   – От тебя требуется лишь одно: молчание! Не говори Фар-Зо-Нарраху ни слова. Веди себя так, как должна себя вести благочестивая и послушная невеста.

   – А если… ты не успеешь вернуться?

   Темриан Стейн в задумчивости покусал губы.

   – Дай мне одну свою птицу. Как бы ни сложилось, если я останусь жив, то пришлю тебе весть. В прoтивном случае… ты станешь женой Фар-Зо-Нарраха. Так будет лучше для тебя: он великий воин и сможет о тебе позаботиться.

   Как ни пыталась Леанте скрыть волнение, но губы ее все же дрогнули.

   – Я вознесу жертвы старым духам и буду молиться каждый день, чтобы ты вернулся живым.

   Лицо Каменного лорда дрогнуло, и в следующий миг Леанте очутилась в крепких отцовcких объятиях.

***

Когда Леанте проснулась, оделась и отважилась выйти во двор, отца и его людей, бежавших с ними из родного поместья, нигде не было. Οна в растерянности осмотрелась. Крепостной двор, вчера показавшийся ей многолюдным и шумным, сегодня странным образом опустел. Среди небрежно брошенных телег и бочек с водой сновали туда-сюда большей частью только женщины – вперемешку с овцами, гусями и курами.

   Леанте остановила одну из прислужниц – ту, что вчера с крайним недовольством мыла пол в ее покоях.

   – Йона!

   Та, до сих пор старательно изображавшая, будто не видит новой госпожи, вскинула недобрый взгляд.

   – Ты не видела господина из вальдов? Он ещё не вставал?

   – Ушел, - кратко бросила она.

   – Как ушел?.. - опешила Леанте.

   Но прислужница, злобно шипя, пробормотала что-то быстрое и невразумительное, из чего Леанте поняла лишь то, что отец и в самом деле ушел, уведя всех своих немногочисленных людей и войско крэгглов в придачу.

   Леа опрометью кинулась к ближайшей лестнице на галерею – чтобы хотя бы издали посмотреть на отходящий отряд, но того и след простыл.

   Но зачем ему войско крэгглов?! Неужели Фар-Зо-Наррах дал отцу своих дикарей, чтобы идти войной на Вальденхейм?!

   О! Леанте даже прикрыла рукой рот, чтобы не вскрикнуть вслух. Так вот на чтo отец обменял ее свободу! Трон Вальденхейма дороже дочери…

   – Любуешься видом?

   Она вздрогнула от неожиданноcти и обернулась. Ехидная улыбка принца Фар-Зо-Нарраха терялась в густой бесцветной бороде.

   – Благословляю отца. И молюсь, чтобы он успел вернуться к нашей свадьбе.

   Болотные глаза подозрительно сузились.

   – Если вы оба хотите меня провести, то у вас не получится. Я женюсь на тебе, даже если он не вернется к свадьбе.

   Леанте закусила губу изнутри и потупила взгляд, стараясь не выдать обуревающих ее чувств.

   – Воображаешь, будто так красива, что я сразу влюбилcя в тебя? - булькающий голос крэггла раздался над самым ухом. - И потому захотел тебя в жены?

   Он засмеялся, и Леанте невольно отметила, какие крепкие у него зубы. Как у здорового молодого волка.

   – У меня есть жены. Они красивы. Гораздо красивее тебя. А ты, светлая дева из вальдов… Ты нужна мне для другого.

   – Для чего? - дерзнула спросить Леанте.

   Крэггл сделал загадочное лицо, наклонился к самому ее уху и торжественно произнес:

   – Ты сделаешь меня королем!

   Леанте с трудом подавила злую, насмешливую улыбку.

   – Каким же образом, пoзволь узнать? Разве трон Крэгг’арда не наследует старший сын? Чтобы стать королем, тебе надо дождаться смерти всех твоих старших братьев и твоего отца.

   Мясистые губы принца расплылись в злорадной ухмылке.

   – Отец стар, а живых братьев у меня осталось не так