Любой ценой (СИ) - Хохряков Константин

Набрал воды в колодце, умылся. Пора и честь знать. Будем выбираться к своим.

Глава 4. Неожиданная встреча

Стоп! А лошадь-то! Что это она одна тут делать будет? Кто увидит, сразу ненужные мысли возникнут, еще и полицаев найдут. А не прокатиться ли мне? Всяко хоть ноги не сбивать. Будем менять планы на ходу, импровизировать, так сказать. Ныряю обратно в подпол. Достаю оружие, Миколу раздеть, ему одежда уже ни к чему. Свою одежку в сидор. Чем я не полицай? О, да тут и кусок зеркала есть. Из него на меня смотрит мужчина в возрасте около тридцати лет, среднего роста, коренастый, слегка рыжеватые светлые короткие волосы, усы. Черты лица правильные. Как же меня зовут-то, да и как я вообще попал в это тело? Будем надеяться, что разберусь. Как говорят, бой покажет! Карабин и свой автомат в телегу, благо там сена немного есть, можно спрятать. MP719(r) на плечо. Тот же ППС, только обозначение немецкое, потому как для фрицев трофейный. Вот теперь поехали. На восток. Жаль, карты нет, местность-то я не знаю. Спросить тоже не у кого. Интересно, далеко ли до линии фронта?

Дорога идет в лес. По ней и поеду. Смотреть только по сторонам нужно, а то еще партизаны подстрелят. Вот обидно-то будет. Пока все вроде тихо. По ощущениям, километров восемь уже проехал, дорога так и петляет по лесу. На открытое место пока еще ни разу не выезжал. Мелкие поляны не в счет. Как говорили у нас, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Вроде бы, все пока нормально идет, но на душе кошки скребут. Как я к своим выйду, что говорить буду, если даже имени своего не знаю? На контузию списывать упаришься. Поневоле начинаешь чуть-чуть понимать окруженцев того времени. Куда не кинь, всюду клин. А не покурить ли мне? Пока самокрутку сворачивал без сноровки-то, пока раскуривал, естественно отвлекся, раззява! На дорогу с автоматом наизготовку выскочил боец в маскхалате, какой раньше и на мне был. Второй такой же схватил лошадь под уздцы.

— Стой, сволочь! Руки! … Старшина, ты?! А мы тебя уже похоронили, вернуться хотели, да, сам понимаешь, не могли. Как ты выжил-то? Степан, чего молчишь? Где переодеться успел? Я тебя чуть не положил. Да очухайся ты уже наконец!

Стало быть, меня и здесь Степаном кличут! Уже хорошо! А это, надо полагать, как раз моя группа, которую и разыскивают немцы. На душе сразу легче стало, хотя и не совсем. Никак не могу понять, как я в этом теле-то очутился. Да и моя предыдущая жизнь как в тумане. «Тут помню, тут не помню, тут рыбу заворачивали».

— Значит, долго жить буду! Тебе как, по порядку вопросов отвечать, или дашь в себя прийти? Где остальные-то?

— Да здесь, неподалеку. Как от фрицев оторвались, так передохнуть решили, а то уже упарились, да и лейтенант плох совсем. Двух собак пристрелили, да по ручью ушли. У той группы немцев, что за нами дернулась, собачек больше не оказалось. Да как сбросили их с хвоста, на всякий случай следы табачком присыпали. Так и ушли. А тут лошадь услыхали, посмотреть решили, кого в нашу сторону несет. Давай-ка с дороги уйдем, нерове́н час, еще кого принесет.

Сворачиваем в сторону и в лес. Он не очень частый, телега проходит, хотя местами и с трудом. Метров через сто овражек небольшой, там наши и расположились. Восемь человек, все в маскухах. Девятый лежит на импровизированных носилках, маскхалат под головой свернут. На плечах погоны лейтенанта. Грудь перетянута бинтом прямо поверх гимнастерки, сквозь повязку с правой стороны кровь проступает. Похоже, без сознания, дышит поверхностно, на губах кровавая пена. Все ясно, торакальное ранение с повреждением легкого. Видал уже такие. Вспоминаю, чему нас Док учил на занятиях по медподготовке.

— Вы что, нормально перебинтовать не могли?

— Так убили ж санинструктора. А мы, как смогли, перевязали.

— Давай, помогай!

— А что делать-то надо?

— Раздевай командира, повязку — долой! А то не донесем.

Достаю из вещмешка ИПП, рву его. Прорезиненную оболочку внутренней стерильной стороной на рану, чтобы воздух не попадал, хотя наверно легкое уже схлопнулось, но при таком дыхании может еще и обошлось. Теперь туго перебинтовать. Готово!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Все, можешь одевать обратно.

— А ты где такому научился?

— Долго рассказывать, потом, как-нибудь. Дай-ка, я сначала переоденусь.

Неподалеку от лейтенанта на земле сидит немец. Форма цвета фельдграу, майорские знаки различия, руки связаны за спиной, во рту — кляп. Выходит, из-за него вся эта заваруха? Ну, надо же. А на вид — хлюпик какой-то. Но раз фельдполиция на ушах стоит, да жандармов столько понагнали, стало быть, птица важная. Гонору у него, похоже, выше некуда, пытается и сейчас держать себя как на приеме у своего фюрера, важный такой. Ничего, за линией фронта с тебя спесь быстро собьют. Дойти только нужно. Да, желательно, без потерь.

Передохнули, пора собираться в дорогу, путь наверно предстоит не близкий. Подхожу к бойцу, который первым меня остановил.

— Отойдем, пошепчемся.

— Давай.

— Тут, знаешь, какая штука приключилась. Контузило меня, и довольно сильно. Представляешь, совсем ничего не помню. Даже как меня зовут, только от тебя услышал. Какие-то проблески случаются, а так сплошные провалы в памяти. Врачи такое состояние амнезией называют. Может, просветишь меня кое в чем? А то я как в другой мир попал, — вкратце пересказываю ему события, которые произошли со мной после того, как очнулся, за исключением воспоминаний из будущего, — вот такие дела, брат.

— Да-а, крепко тебе по голове приложило. Не знал бы тебя, ни за что не поверил. Ну, слушай. Ты — Кротов Степан, помкомвзвода. Наш взводный, лейтенант Самойлов, на носилках лежит, Виктором его кличут. Я — Белый Серега, командир отделения, сержант. Все мы служим в отдельной разведроте 57 армии. За этим фрицем нас и посылали, важный чин, интендант. Задачу сам Рогов[20] ставил, начальник разведотдела фронта. С документами из Берлина этот майор в Харьков пожаловал. Дело мы сделали, только нашумели сильно, вот немцы в нас и вцепились. Лейтенанта ранили, ты и приказал нам с пленным отходить, и лейтенанта выносить за фронт, меня старшим назначил, а сам вместе с Ванькой Григорьевым остался фрицев сдерживать. Я спорить пытался, но с тобой поспоришь, как же! Место там очень удобное для сдерживания немцев было. Мы далеко ваш концерт слышали, потом несколько взрывов — и все затихло. Кстати, как Иван-то, с ним что?

— Не знаю. Когда очнулся, один я был, вокруг немцы. В доме точно никого не было, я смотрел. Так что ничего про Ивана не скажу. Могу только предположить, что нашли его, возможно убитым, потому больше никого и не искали. Ладно, ты, Серега, если что, подсказывай мне, может память-то и вернется. Давай, заодно еще и карту посмотрим. У лейтенанта она?

Пока мы с Сергеем разговаривали, по карте руками водили, бойцы уже собрались.

— Пока лес не кончился, давай командира, да и фрица на телеге повезем, а там посмотрим. Нечего зазря силы расходовать, — это Серега, грамотно рассуждает, только не забыл-бы про боевое охранение, да он, наверняка, не хуже меня понимает этот вопрос.

Точно, двоих бойцов выслал вперед, двое сзади. Можно двигаться вперед. Выезжаем на дорогу. Только бы не нарваться ни на кого. Второй раз оторваться может не получиться. По дороге продолжаю разговор с Белым.

— Сержант! Посмотри-ка, что я придумал, пока от немцев прятался, — показываю ему сдвоенные магазины, — очень удобно. В подсумок лишний раз не лазить, быстро перестегнул — и готово! Там, в телеге, еще штапики остались, да изоленты немного у меня есть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ну, старшина, ты вечно что-то выдумаешь такое. Как тебе это только в голову приходит? Я бы не додумался.

Уже хорошо, может быть и другие заготовки так же прокатят за счет того, что я такой «придумщик». Да и принижать свои личные заслуги в области выдумывания чего-то необычного или из ряда вон выходящего не следует. Придумывать всякие штучки у меня получается довольно неплохо, когда требуется.