Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков - Дмитрий Николаевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Монахи по-своему истолковали цареву грамоту. Изрядная толика монастырского хлеба была ими подброшена в казенный хлеб, спускаемый «на низ», и продана в пользу обители.
Много изворотливости проявили Трифон с братией, отвечая на каверзные вопросы московского боярина: «…таможенный голова с товарищами хлеб отпустили по прежним государевым грамотам, что кому велено купить для судового ходу, сметя по людям, сколько у кого людей на судне… А того, что голова с товарищами посулы взяли, — не слыхали и не ведают… Но слышали, что после Велика дня Иван Семенов клич кликать велел, чтоб хлеба из Нижнего на продажу никто не вывозил, но в то время суды из Нижнего на низ еще не пошли, а суда с отпущенным головой хлебом для судовых работных людей отправились после указа».
Со слезами отчаяния расходились голодные люди от пустых государевых хлебных амбаров…
Кто-то подал мысль идти скопом в престольный град Москву, просить помощи у «великого государя». Беднякам нечего было терять — дома голодных мужчин ждали голодные жены и дети.
Четыреста верст прошагали они до столицы, питаясь по дороге весенними побегами молодых берез и лип.
Москва встретила ходоков необыкновенным многолюдством. Сюда стекались, томимые голодом, русские люди из всех неурожайных мест. Все московские улицы и площади были до отказа заполнены людьми, расположившимися на земле, худыми, изможденными, одетыми в рубища.
Царь Борис являл свою заботу. В четырех церковных оградах близ Московского Кремля лежали груды серебряных денег. Приказано было оделять голодных людей по «денежке» в день на каждого.
На «денежку» в Москве можно было купить 1/3 фунта хлеба (приблизительно 140 граммов), но беда была в том, что хлеба на всех прибывших не хватало…
Трупы умерших от голода сотнями валялись на улицах. Царские приставы ездили по столице из улицы в улицу, подбирали мертвецов, завертывали в жертвуемые Борисом саваны, обували в царский же подарок — красные калиги (туфли) и на телегах возили за город в скудельницы — особые кладбища для несчастно умерших. За два года и четыре месяца в Москве было схоронено 127 000 трупов.
Лишь малому числу нижегородцев посчастливилось вернуться домой и рассказать своим семьям и близким о Москве, о царе, о саванах и калигах вместо хлеба.
Оставшиеся дома в свою очередь поведали прибывшим о пережитых страданиях, показали окрестные рощи с начисто ободранными стволами лип и осин. Единственной едой очень многих была истолченная древесная кора, из которой пекли «хлеб».
Нижегородские поместные дворяне после двух неурожаев бежали из усадеб в города, бросая на произвол судьбы дворовых людей.
Исключением, поразившим современников, явилось поведение нижегородки землевладелицы Ульяны Осорьиной.
Осорьины издавна числились в составе служилого сословия Нижегородского края. Муж Ульяны Георгий Осорьин, израненный в астраханских походах, умер в последний год XVI века. Вдове оставили в пожизненное пользование нижегородское поместье мужа — деревню Вочневу, где она и проживала в момент наступления голода. 72-летняя владелица, в отличие от алчных своих соседей и знакомцев, еще в первый голодный год кормила безвозмездно своих и соседних крестьян скопленными ранее запасами. В следующий год для той же цели распродала свое имущество. На третий, уже сама обеднев, ходила во главе оставшихся дворовых людей в лес собирать желуди, стебли и корни съедобных растений. Ульяна Осорьина умерла в 1604 году. Память о ней сохранилась в местных народных рассказах.[3]
Памятный в русской истории голод 1601–1603 годов не прошел бесследно для народного сознания. Трехлетние страдания породили мрачные легенды и предзнаменования. Поговаривали о том, что в лесах бесились волки, кусая друг друга. По улицам городов якобы бегали лисицы необычайной окраски. Ураганы опустошали местности. В некоторых реках и озерах будто бы исчезла рыба. В иных лесах не видно было птиц. Летописец сообщает: «Пришла мышь малая из-за леса тучами» (саранча, редкая в нижегородских широтах). В конце 1604 года засияла на небе необычайно яркая комета. В Нижегородском крае она была доступна глазам даже среди бела дня. Исстрадавшимся, измученным людям Поволжья комета казалась грозным «знамением» свыше. «Быть беде», — толковали в народе.
Мысли всех направлялись к матери русских городов Москве и царю. Но Борис строил в Кремле роскошные дворцовые хоромы и неслыханной высоты колокольню.
Народ пока безмолвствовал, но в этом безмолвии чувствовались и гнев, и сила, готовая в любую минуту пробудиться к действию.
В 1603 году под Москвой вспыхнуло восстание холопов во главе с Хлопко. Войскам Годунова с трудом удалось его подавить. С конца 1604 года внезапно появилась и быстро разнеслась по стране удивительная весть: жив царевич Дмитрий и направляется с войском к Москве, собираясь сесть на трон предков.
Не имея сил для открытой интервенции, польская шляхта воспользовалась «услугами» самозванца Лжедмитрия I, выдав его за сына Ивана IV, якобы уцелевшего в 1591 году.
Нижегородцы оказались в затруднении, не зная, кого считать истинным царем.
13 апреля 1605 года Борис Годунов умер, и путь к Москве самозванцу оказался открытым — боярская клика торжественно встретила «царевича»-самозванца. Год царствовал в России польский ставленник «Дмитрий Первый», верой и правдой служивший интересам шляхты и папской курии крепостников. Но уже 17 мая 1606 года население Москвы восстало против захватчиков. Лжедмитрий был свергнут и убит. Используя стихийность восстания, два дня спустя влиятельная боярская клика, при поддержке военачальников, объявила царем своего ставленника Василия Шуйского.
В города, в том числе и в Нижний, была отправлена оповестительная грамота: «…праведным судом Божиим за грехи всего крестьянства богоотступник, еретик и чернокнижник беглый монах Гришка Отрепьев, назвавшись царевичем Димитрием Углицким, прельстил московских людей, был на московском престоле и хотел попрать христианскую веру и учинить латинскую и люторскую. Но Бог объявил людям его воровство, и он кончил жизнь свою злым способом…».
Нижегородцы приняли присягу новому правительству, которое, как казалось, сможет обеспечить стране спокойствие и мирный труд. Но правление Шуйского ничем не облегчило положения народных масс. Массовое народное движение, возглавленное И. Болотниковым, призывавшим в своих
