Безоружна и очень опасна - Лев Дворецкий

Так стал я начальником школы восточных единоборств, а точнее — каратэ. Стараюсь передать своим питомцам все, что сам знаю и умею, и пока вроде получается. Из стен школы выходят отличные мастера.

Ну, а как же быть с девушкой, у которой загадочное имя — Ия? Может, действительно она «загорелась», и поступить в нашу школу стало мечтой ее жизни? Чем черт не шутит, вдруг выйдет из нее толк. Рискну. А членов приемной комиссии попробую убедить, обычно они прислушиваются к моему мнению. Думаю, и на этот раз получится. Вначале пойдет в группу начинающих, а там посмотрим. С ребятами поговорю, чтобы относились к ней как к товарищу, которому нужна поддержка.

После того, что произошло в парке, я несколько дней вообще не выходила из дома, никого не могла видеть и слышать. Перед глазами вновь и вновь разворачивались события того вечера.

Что было дальше, после того как «скорая» увезла Игоря? Зареванная, я помчалась домой. На углу моей улицы дорогу преградили двое парней. Заговорили тихо, вкрадчиво:

— Не торопись. Успокойся. Мы твои друзья и не хотим тебе плохого. С Игорем — случайность. Он сам виноват, полез в драку. Наш тебе совет: посиди с недельку дома, пока все образуется. Всем скажи, что заболела. О наших встречах — ни гугу. Если придется давать показания, скажи, мол, приставали в парке хулиганы. Дружок заступился, и вот финал. Ну, а ежели растрезвонишь, пеняй на себя. И знай, у нас везде свои люди — и в милиции, и в прокуратуре. Кстати, поторопи отца с Жуховым. Не сделает он, попросим других, но тогда не обессудь.

Мне стало страшно от их угроз. Я чувствовала себя совершенно беззащитной, не зная, как поступить — бежать ли в милицию или поспешить домой к отцу, а может, позвонить Ирке, посоветоваться, как быть. Они ушли, а я все стояла посреди улицы в какой-то прострации. Очнувшись, что есть силы помчалась домой, открыла дверь — на столе лежала записка. Отец сообщал, что неожиданно уехал в командировку. Что ж, это даже к лучшему, не буду его расстраивать. Теперь есть время успокоиться и обдумать случившееся. Прежде всего надо узнать, куда увезли Игоря и в каком он состоянии, может, все еще обойдется.

Звоню по 03. Через минуту я набрала номер телефона больницы, там ответили: «Покровский скончался».

С Игорем мы познакомились несколько месяцев назад в турпоходе в Крыму. Он тоже оказался большим любителем гор, объяснил, что путевку получил за победу в соревнованиях по каратэ. И там, на турбазе, и потом, в Москве, когда встречались, каратэ было его любимой темой. Я узнала, что Игорь — бывший детдомовец, уже пять лет занимается в специальной школе, которой руководит Генрих, легендарный человек, единственный в стране каратист, имеющий черный пояс высшей категории. Игорь казался мне примитивным со своими бесконечными разговорами о спортивных занятиях. Я просто уставала от него, мне все время казалось, что он чего-то недоговаривает, не раскрывается полностью. Он постоянно сорил деньгами, делал мне богатые подарки, которые я старалась не брать. Было непонятно, откуда у него, нигде не работающего, такие деньги, а на все мои вопросы он отделывался шутками. Однажды, правда, он заинтересовал меня, пообещав поговорить с Генрихом насчет моего поступления в эту школу. Дело в том, что я давно ходила в гимнастический зал местного клуба, и это стало надоедать. Захотелось нового. Но я сразу остыла, когда узнала, что у Игоря относительно меня далеко идущие планы, и он питает ко мне «большое и светлое чувство». Я твердо решила порвать с ним, так как ничего, кроме раздражения, он у меня не вызвал. Встречалась с Игорем скорее по инерции, не хотелось его обижать. Тем не менее гибель Игоря я ужасно переживала.

Я бухнулась в постель, но какой там сон! Как в кино, мелькают кадры: парк, полутемные аллеи, три зловещие фигуры, выстрелы, «скорая». Слышу будто с удаляющегося поезда: «Смотри не проговорись».

Просыпаюсь от солнечных зайчиков в лицо. Те же вчерашние картинки, как наяву. Ужасно раздражает ощущение того, что так раскисла. «Плевать я на вас хотела, будете мне еще угрожать», — говорю вслух, громко, сама себя подзадоривая.

Решение созревает мгновенно: научусь каратэ. Пусть тогда попробуют сунуться, я сумею за себя постоять.

Вот так я оказалась в школе, так познакомилась с Генрихом, о котором Игорь много рассказывал. Но я была разочарована, мне показалось, Генрих не очень обрадовался, узнав о моем желании у него поучиться. Правда, потом немного смягчился, и мы договорились, что я забегу и узнаю, берут меня в школу или нет.

Я снова набрала номер больницы, там сказали: «Похороны завтра». У Игоря нет родителей, провожать придут ребята из школы каратэ. Буду, конечно, и я.

Целый день я металась по квартире, места себе не находила, выйти из дома боялась. Звонила несколько раз Ирке, никто не отвечал. Странно, воскресный день, где это ее черти носят? Бралась за книги, но в голову ничего не лезло. Решила немного прибраться, однако все валилось из рук. Кое-как навела в доме порядок, приготовила суп, котлеты — вдруг отец приедет, он всегда является неожиданно, без предупреждений. Правда, когда он на работе, в своей прокуратуре, обязательно просигналит, что скоро будет. А если в командировке, мне о нем неизвестно ничего. Может разъезжать три дня, может — месяц, а войдет в дом так, словно только что на минутку вышел. Привет, скажет, и все, очень не любит, когда с расспросами к нему лезут — где был, чем занимался. Сам о работе никогда не рассказывает, и я такая же скрытная. Вся в отца.

Включила телевизор, там как раз криминальную хронику передавали. Слышу, сообщают о происшествии в Воронцовском парке, все, конечно, переврали. Получалось, что Игорь был пьян, сам затеял драку и стрельбу, в результате его тяжело ранили, и он скончался. Ведется расследование. Просьба к телезрителям: все, кто может дать информацию в связи с этим происшествием, должны позвонить по 02 или явиться в ближайшее отделение милиции. Кинулась я было к телефону, но остановилась. Что я скажу им? Как все было? Зачем, что это даст? Игоря не воскресишь, лица бандитов я не запомнила, а тем, что приклеивались ко мне, ничего инкриминировать нельзя, даже если их найдут по моему описанию. Зато я наживу массу неприятностей. Кто знает, может, они следят за мной, и за угрозами последуют действия… День пролетел незаметно, ложусь спать, но сон не приходит. Уставилась в потолок и опять заново прокручиваю события. Нет, так с ума можно сойти. Где у отца порошки? Он приноровился: один пакетик в рот и до утра спит как убитый.

Чтоб было наверняка, я сразу пару порошков высыпала на язык и запила водой. Ничего, сна ни в одном глазу. Еще один — не действует. Стала четвертый раскрывать, чувствую — засыпаю.

Проснулась от трезвона, взяла трубку, услышала голос Ирки. Я уже знаю, что пока она не выговорится и не задаст с десяток-другой вопросов, нужно просто слушать и молчать. На этот раз Ирка исчерпала полностью свой лимит времени, пришлось ее тормознуть. Из ее слов я поняла одно: она, а также Генрих разыскивают меня уже несколько дней в связи с моим исчезновением. Оказывается, Ирка тоже смотрела передачу, услышала о происшествии в Воронцовском парке, сразу догадалась, о ком речь, но ко мне не дозвонилась. Нашла телефоны больницы, генриховской школы… Она была очень удивлена, что я не пришла на похороны Игоря.

Обдумывая Иркин монолог, я не поняла только одного: как это я могла быть на похоронах Игоря, когда хоронить его должны только сегодня? Спросила об этом Ирку, в ответ услышала совет обратиться в психушку, а если серьезно, то взять себя в руки и постараться пережить все это. Узнав от нее, какое сегодня число, я пришла в ужас. Оказывается, я проспала двое суток. Со мной началась такая истерика, что не знаю, чем бы она кончилась, если бы не вернулся отец. Кинувшись к нему на шею, я заревела еще громче, а он терпеливо стоял, молча поглаживая меня по голове. Как ни странно, я быстро успокоилась.

— Ну вот и хорошо, — сказал отец, усаживая меня рядом с собой на диване. — Теперь рассказывай, что случилось.

Я выложила ему все подробно — о новых знакомых, об их угрозах, о том, что произошло в парке.

— Значит, Жуховым интересовались? — переспросил отец.

Я кивнула.

— Ладно. — Он потрепал меня по щеке, как маленькую. — Ничего не бойся, все это ерунда. Самое страшное — это смерть твоего приятеля. Они дорого за это заплатят. А пока, думаю, тебе на месячишко надо будет уехать.

— Куда, ведь экзамены на носу?

— Достану тебе путевку в хороший дом отдыха или на турбазу. Отдохнешь, придешь в себя, все равно сейчас заниматься не сможешь. Возьмешь академический отпуск, а потом наверстаешь.

Предложение отца было очень заманчивым, и я приняла его с радостью. Позвонила Генриху Николаевичу, хотела узнать, что там решили. Ответил дежурный. Он сообщил, что начальник школы в командировке и будет через неделю.