Первая - Kim Pritekel

"Тельма Рустер, ты отлично выглядишь, впрочем, как всегда. Что ты делаешь здесь совершенно одна?"

"Ооо! Я помню следующую строчку текста!" - воскликнула я. "Моя мама только что отправилась в магазин, Джозеф".

Широко улыбаясь, Бет кивнула и произнесла: "Хорошо. Теперь ты говоришь: "Но ты можешь проводить меня до дома, если конечно хочешь. Я уверена, моя мама не будет против моей прогулки с таким милым молодым человеком, как ты". Я начала повторять текст, но запнулась, когда она внезапно прервала меня и заставила встать на ноги.

"Давай сыграем эту сцену по-настоящему?" Она взяла мою руку, положила ее на сгиб своего локтя, а затем накрыла ладонью второй руки. "Давай представим, будто дверь твоей комнаты - это дверь в дом Тельмы, хорошо?"

Я согласно кивнула вместо того, чтобы продолжить свою реплику. Мы под ручку сделали несколько кругов по комнате, пока наконец не остановились перед дверью, ведущей в "дом".

"Для меня было честью проводить тебя, Тельма, могу ли я называть тебя просто Тельма?" Я не знала, что мне ответить, а Бет, казалось, уж слишком вошла в свой образ, чтобы напомнить мне нужную фразу, так что я просто кивнула. Она улыбнулась и отпустила мою руку.

Когда она подошла ко мне вплотную, ее дыхание сбилось и стало прерывистым. Я и сама начала нервничать, во мне проснулось какое-то неясное волнение и возбуждение. Она положила руки мне на плечи, а затем склонила голову еще ближе ко мне. Когда наши губы соприкоснулись, меня словно током ударило, ведь я ожидала ее поцелуя в щечку. И тут вся моя кровь вспыхнула и побежала по венам с такой силой, что мысли просто выскочили из головы. Как-то раз я видела в одном фильме женщину, которая во время поцелуя с мужчиной прикрыла глаза. Предполагая, что следую правильному порядку, я опустила веки и еле слышно всхлипнула.

Когда поцелуй завершился, Бет немного отстранилась и посмотрела мне в глаза. Ее лицо выражало абсолютное потрясение. Я же, в свою очередь, словно потеряла дар речи и чувствовала себя практически бездыханной. Прежде мне не доводилось целоваться ни с кем, кроме моих родителей и тети Китти, которая всякий раз при встрече со мной требовала от меня приветственный, бррр, мокрый поцелуй, что случалось достаточно часто. Этот же был совершенно иным, и мне кажется, мы обе поняли это. Бет намотала прядь моих выгоревших на солнце волос на свой палец, при этом ее руки по-прежнему лежали на моих плечах, а затем улыбнулась.

"Может нам стоит пройтись по этой сцене еще раз?" - произнесла Бет тихим голосом. Я лишь кивнула в ответ. Она поднесла руку к моему лицу и мягким движением смахнула волосы со лба, а затем еще раз склонила ко мне голову. На этот раз я обернула свои тонкие руки вокруг ее шеи и прижалась к ней. Моя опора. Бет всегда была сильной.

Спектакль учеников пятого класса столкнулся с критикой. Мисс Арбэкл высказала свое мнение относительно игры Бет: "Слишком много драматизма в такой довольно-таки легкомысленно-веселой постановке".

Да что эта мисс Арбэкл вообще понимает в театре!? После этих слов Бет перестала принимать участие в спектаклях вплоть до перехода в среднюю школу.

Я перевернула страницу альбома и обнаружила целую серию школьных снимков и еще больше фотографий, сделанных у нас дома. Неужели нашей матери нечем было заняться, кроме как бегать за нами с камерой в руках. Когда я была ребенком, мне даже в голову не приходило, что она сделала уже тонну фотографий. Сейчас, чтобы поставить меня перед объективом, потребуется помощь бога.

Шли годы, Бет все больше отстранялась от своих сверстников, а в особенности от девочек. У нее не было каких-либо дел с ними, и общались они только в тех случаях, когда травили её или меня, или же насмехались над любой из нас, или если какая-либо другая девочка становилась очередной мишенью. Бет быстро стала лидером среди так называемых "неудачников". Когда случалась какая-нибудь несправедливость, она без колебаний вступала в борьбу, защищая и отстаивая наши интересы, что, должна сказать, происходило довольно часто. По большей части, все свое время Бет проводила с парнями. Она была просто неподражаема, когда дело касалось баскетбола или бега, да и вообще любых видов спорта, включавших в себя физическую активность. Я улыбнулась, вспоминая, как Бет в прыжке закладывала мяч в корзину.

"Давай же, Эм! Не будь тряпкой! Хватаешь мяч, затем бежишь по площадке и прыгаешь. А теперь бросаешь сверху туда!"

В такие моменты я, как правило, смотрела на Бет так, словно она прилетела с другой планеты.

"Бет, ты забыла, что ты единственная здесь, у кого рост в сто футов? Подумай сама, я намного ниже тебя!"

"Ну и что?" - произнесла она, пробегая мимо меня и попутно выхватывая мяч из моих рук, ударила его о цементное покрытие и вела до тех пор, пока одним точным и сильным ударом левой ноги не зашвырнула его с приятным свистом прямо в кольцо.

"Дело не в росте, Эм, а в умении и таланте".

Она с самодовольной улыбкой на лице остановилась возле меня, её глаза бросали мне вызов. Я подняла брови. Она прекрасно знала, что я никогда не смогла бы отклонить брошенный вызов.

"Отлично. Я покажу тебе мастерство. Я покажу тебе способности и талант".

Я схватила мяч, который продолжал прыгать по площадке, и побежала вперед.

"Мне так жаль, Эм. Я ведь в самом деле думала, что ты сможешь это сделать", - говорила моя лучшая подруга, сидя рядом со мной на крыльце, пока мама прижимала полотенце к моему носу. Я злобно сверкнула на нее своим подбитым глазом.

У Бет была довольно сложная домашняя жизнь. Ее родители поженились, когда ее мать в шестнадцать лет забеременела ею. Отец Бет - Джим, всегда сомневался в том, что Бет действительно была его дочерью. Однако я верила, что он всегда любил ее. Джим вырастил ее как собственную дочь, да и сама Бет горячо любила его. Ее родители прожили в браке до тех пор, пока девочке не исполнилось тринадцать лет, а затем ее отец решил, что больше не в состоянии выносить бесконечные скандалы, истерики и беспробудное пьянство ее матери. Джим решил оставить семью и вернуться в свой родной штат Теннеси. С тех пор Бет не виделась с ним в течение многих лет, за исключением одного раза.

Большую часть дня Бет проводила у нас, держась подальше от собственного дома из-за всевозрастающей пьянки своей матери. Думаю, что в глубине души, она воспринимала и уважала моих родителей, как своих собственных. Билли тоже любил ее. В его глазах она была его младшим братом, о котором он постоянно мечтал. Почти каждый вечер мы с Бет лежали на лужайке возле нашего дома и, уставившись в ночное небо, пытались сосчитать все звезды, которые нам удавалось разглядеть. Зачастую она молча плакала, слезы струились по ее щекам, скатываясь вниз и собираясь в ушах. Временами она подрагивала, сваливая всю вину за дрожь на прохладный ночной воздух.