Странные игры - Майк Омер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что? – простонала мать. – Не слышу, говори громче. Где ты находишься, почему шепчешь?
– В кафе «У Джимми».
Ах ты…
– А я думала, ты занята! Выходит, не слишком, раз позволила себе посидеть в кафе.
– Да нет, я просто на минутку… алло?
Но мать уже бросила трубку.
Робин сунула телефон в карман и отхлебнула вдруг ставший безвкусным кофе. Планировала понежиться часок-другой на солнышке, просмотреть соцсети, почитать книжку… С каждой минутой ее все больше охватывало чувство вины. Каждое движение секундной стрелки подтверждало правоту матери. Занята, называется! Вместо того чтобы заскочить к маме, сидит и бездельничает…
Она поймала на себе взгляд Джимми, и тот подошел к ее столику.
– Как тебе персиковый пирог, Робин?
– Прекрасен, как обычно. – Она улыбнулась.
– Весь секрет в свежих персиках.
– Правда вкусно, Джимми! А можете принести мне…
Она примолкла. Мимо прошли две женщины, бросили на нее любопытные взгляды и зашептались. Можно поклясться – не просто любопытные, а прямо-таки испепеляющие.
– У тебя все в порядке? – забеспокоился Джимми.
– Я не… Вы видели? – спросила Робин. – Заметили, как эти кумушки на меня посмотрели?
– А? – Он оглянулся. – Не обратил внимания. Да что ты переживаешь? Людям свойственно совать нос не в свое дело.
– Что? О чем вы говорите?
– Да ни о чем, – нахмурился Джимми. – Не бери в голову. Еще кофейку?
– Вы хотите сказать… – Робин замялась. – Что значит «не в свое дело»?
– Вы часом не Кэти обсуждаете? – возникла у столика Элли. – Не понимаю, почему все так взбудоражены…
– Взбудоражены? – переспросила Робин.
– Не хочешь протереть столики? – вспылил Джимми. – Господи, она то сидит в телефоне, то расстраивает посетителей… Миллениалы – ни грамма тактичности!
– Никакое я не дитя… А что, у миллениалов напрочь отсутствует такт? – Элли пожала плечами. – Зато у послевоенного поколения его полным-полно. Аж из ушей прет!
– Во всяком случае, мы знаем, когда следует держать рот на замке. – Джимми скрестил на груди руки.
– Ой, большое дело! – Элли закатила глаза. – Если о Робин говорят всякую ерунду, ей следует об этом знать.
– Всякую ерунду? – недоуменно заморгала Робин.
– Не слушай ты ее, – заворчал Джимми. – Подумаешь, парочка ведьм… Глупости это всё.
Робин продолжала вопросительно смотреть на Элли.
– Ну, болтают тут насчет Кэти, – понизила голос та.
– Насчет Кэти?
Ее затошнило от волнения. Даже пожалела, что взяла пирог, какими бы свежими ни были персики.
– Говорят, вместо того чтобы помочь Кэти преодолеть травму, вы только ухудшаете ее состояние… – Элли покачала головой. – Ну, типа, заставляете переживать всё по новой. Все вдруг стали специалистами по детской психологии, каждый знает, как лучше работать с Кэти… А еще кто-то сморозил – вы, мол, только сделали ее агрессивной. Стычка с вашим племянником, помните? Ну, вроде как она его пырнула…
Голос Элли постепенно затих под яростным взглядом Джимми.
– Все сказала? – рявкнул он.
– Я считаю, что Робин должна быть в курсе, – пробормотала девушка.
– А я считаю, что надо вынести из кухни мусор, – поставил точку Джимми.
– Хорошо, хорошо…
Элли развернулась и ушла.
– Не переживай, – повторил Джимми. – Все знают, какую фантастическую работу ты делаешь с Кэти. Клэр и Пит поступили мудро, приведя ее к тебе.
– Спасибо, – вздохнула Робин. – Наверное, мне…
Их разговор прервал резкий визг тормозов, и на тротуар в нескольких футах от столиков едва не влетел большой зеленый внедорожник – даже заехал одним колесом на бордюр. Чудом не попавший под машину прохожий отпрянул назад и выкрикнул проклятие. Робин не сразу сообразила, что перед ней отцовский автомобиль.
Водительская дверца распахнулась, и на тротуар спустилась мать. Сегодня она выглядела выше, чем обычно, – дома в основном ходила босиком или в уютных домашних тапочках, а теперь надела туфли на пятидюймовых[7] каблуках. Ярко-синее платье, голые плечи, длинный, демонстрирующий ноги разрез. Словно по заказу дунул ветер, и густые волосы матери взметнулись. Создавалось ощущение, что солнечные лучи освещают только ее – настолько ослепительно выглядела Диана Харт. Она почти не выходила из дома – боялась ковида, – однако сегодня была без маски.
Презрительно отвернувшись от мужчины, которого едва не переехала, мать подошла к кафе.
– Диана… – выдохнул Джимми. – Добро пожаловать! Так рад вас видеть! Собрались посидеть с дочерью?
О господи, нет…
Мать одарила его королевской улыбкой.
– Да, благодарю, Джимми. Мне как обычно.
В кафе она не появлялась с начала пандемии, и небрежное «как обычно» прозвучало нелепо.
– Один круассан, клубничный джем, сливочное масло и бокал свежевыжатого апельсинового сока. Уже несу! – счастливо, словно влюбленный школьник, улыбнулся Джимми.
Не будь Робин и без того в шоке, впала бы сейчас в полную прострацию.
Мать уселась напротив с приклеенной к лицу улыбкой и прищурилась.
– Боюсь, здесь запрещено парковать машину, – слабо вякнула Робин и уставилась на внедорожник, едва не въехавший между столиков.
– Джимми! – пропела мать. – Здесь можно парковаться?
– Никаких проблем! – ответил тот из-за стойки.
Макияж матери смотрелся безупречно, будто не она рыдала несколько минут назад.
– Тебе… э-э-э… необязательно было приезжать, – пробормотала Робин. – Я ведь знаю, как ты боишься вирусов…
– Ты не оставила мне выбора, – дрожащим голосом ответила мать. – Как еще прикажешь повидаться с собственной дочерью? Ты ведь больше ко мне не приходишь.
– Приходила на прошлой неделе.
– Знаешь, практически каждый день просыпаюсь и вижу пустую половину кровати, где спал твой отец… Не представляешь, как мне становится одиноко и холодно.
Губы матери затряслись.
Робин вздохнула. Все понятно – родительница пытается пробудить в дочери чувство вины. Понятно-то понятно, однако мать своего добилась.
– Мам, я захожу к тебе, как только появляется время.
– Видимо, теперь, когда ты выбилась в уважаемые психологи, да еще разжилась таким важным пациентом, времени не стало…
– При чем тут…
Мать отмахнулась.
– Разве сможет полиция раскрыть дело, если великая Робин Харт не будет направлять детективов и рассказывать, что Кэти сообщила ей на психотерапевтических сеансах?
Мать была исключительно близка к истине – и в то же время ее слова звучали настолько мерзко и неправильно…
– Что? Ничего подобного не происходит.
Боже, кто ей вообще сказал?
– Ладно, мне-то что, – перебила мать. – Не я учила тебя делать себе рекламу на людском несчастье. Это твоя жизнь, Робин. Я ее за тебя прожить не смогу.
– Мама, где ты берешь подобные россказни? В них нет ни слова правды.
Мать фыркнула и вытерла уголок глаза.
– Будь твой отец жив, вы с сестрой приходили бы к нему. Все не так одиноко… Ты всегда больше любила папу, а ведь обеих вас вырастила именно я.
Подошел Джимми и поставил перед матерью блюдце с круассаном и бокал апельсинового сока. Даже
