Приданое для Царевны-лягушки - Нина Васина

- Я все понимаю, а толку?

-Тогда давай сначала, и с объяснениями, а то для меня впору психушку вызывать.

- Мы с Квакой поехали за аквариумом... - уныло начал по новой Вениамин.

- Стоп! Лучше отвечай на вопросы. Пистолет был заряжен?

- Ну так! - хмыкнул Веня.

- Боевыми? В смысле, настоящими?

- А то!

Платон встал, прошелся к щербинке от пули, потрогал ее.

- Если Федор хотел покончить с собой, почему просто... - пробормотал он.

- Ну уж это полная лажа! Покончить с собой в любимом шлеме, да? - подошел к нему Веня.

- Тогда - что?

- Он мазь испытывал. Вернее, не испытывал, а хотел убедиться, что она сработала

- Мазь?!

- Сядь, Тони, ты совсем белый. Федька и меня просил в него пальнуть, когда пройдут две недели. Я отказался. Тогда он насел на Аврору, а той, сам знаешь... Все по фигу, когда пьяная.

- Мазь... - прошептал Платон, кивая головой. - Мазь... Но это же... Это же полный идиотизм! - Он с трудом сдержался, чтобы не заплакать.

- Ну, не знаю, - задумчиво протянул Веня. - Квака сказала, что после этой мази Федька от пули и ножа не умрет.

Сквозь пелену слез Платон уставился на племянника, как на инопланетянина. Он почти завидовал его дебилизму, ему в этот момент захотелось стать умственно отсталым, чтобы не отличать жизнь от смерти.

- Уйди... - попросил он тихо.

- Тони, не нервничай. Все будет хорошо, - похлопал его по руке Веня. Сейчас приедет Квака, расскажет что и как. Вот увидишь, все будет хорошо.

Странно, но это подействовало. Может быть, потому, что Вениамин не утешал. Он говорил совершенно уверенно, без малейшего лицемерия или сочувствия.

Вернулись в квартиру. Почти сразу за ними пришла Илиса.

- Все в порядке, - сказала она с порога. Сбросила туфли, сдула со лба мокрые колечки волос, прошла на кухню и сразу же вернулась со стаканом. Выпей, Платон Матвеевич, тебе полегчает.

Платон с жадностью выпил все. Он сразу же покачнулся, Илиса с Веней повели его под руки в спальню.

- Что?.. Что в порядке?

- Следствия, наверное, не будет, - объясняла Илиса, - Федор перед смертью пришел в себя и сказал, что сам просил стрелять.

- Перед смертью? - застыл Платон. - А что же тогда в порядке? - Он опять покачнулся, Веня подтолкнул его, усаживая.

- Все, - уверенно заявила Илиса, поднимая его ноги и забрасывая на кровать. - Ты, Платон Матвеевич, поспи пару часиков, хорошо? - ласково уговаривала она, снимая ботинки, - А когда проснешься, мы все обсудим, ладно?

- Вы... Мы... Вы сошли с ума? - спросил Платон, тщетно пытаясь удержать перед глазами два лица, но они исчезли миражом, как только он протянул руку, чтобы дотронуться.

Поздно ночью настойчиво зазвонил телефон в коридоре. А может быть, ранним утром - но не днем это точно - сырая темень потащилась за Платоном, хватая его за лодыжки холодными скользкими лапами, чтобы он не ушел далеко.

- Лейтенант Подогникопыто! - бодро отрапортовала трубка.

Платон отнял ее от уха и внимательно рассмотрел.

- Вы меня слышите? Алло!

Платон слышал, но ответить не мог - он тихонько хихикал, согнувшись. Подогникопыто - надо же придумать такое!

- Гражданина Омолова мне! ПэМэ!

- Вероятно, это я - ПэМэ, - давясь смехом, ответил Платон. - Вы Подогникопыто, а я - ПэМэ...

- Тут ведь что получается, гражданин Омолов. Не числится в Федеральной службе гражданин Птах.

- Конечно, не числится! - уже не смеялся, а подвывал в изнеможении Платон. - Он же наверняка секретный агент! Он не может просто так числиться!

- Он там не числится по причине ухода на пенсию, - заметил лейтенант. - И, соответственно, никак не может никого курировать. Это касательно вашего племянника, поведение которого совсем не внушает мне доверия, совсем.

- Пенсия? - удивился Платон. - А я думал, что они - пожизненные воины...

- Птах, кстати, это его прозвище с того периода, когда Служба еще была Комитетом. А настоящая фамилия - Цапель. Цапель Николай Иванович.

- Цапель, в смысле - Цапель?.. - Платон едва сдержался, чтобы не захохотать в трубку.

- Платон Матвеевич, вы мне импонируете. Поэтому я все это вам докладываю. Вы неплохой человек, просто поддающийся влиянию. Поэтому вокруг вас и вертятся всякие странные личности.

- Я вам что?.. - подавился смехом Платон.

- Импонируете. Так что примите мои соболезнования, - выдала трубка.

- По поводу чего? - удивился Платон.

- Мне сказали, что ваш племянник... Старший из братьев Омоловых скончался от огнестрела.

- Ерунда, - весело заметил Платон. - Федор не умрет от пули или ножа. Вот если бы Аврора его отравила или утопила!

- Вы все-таки будьте осторожны, - строго заметил лейтенант Подогникопыто. - Ваша квартира все еще у меня на контроле.

- А вот и нет! - со злорадством ответил на это Платон. - Венька вырвал из стены сигнализацию - никакого контроля!

- Ваша квартира у меня на контроле именно из-за Омолова В.О. Как криминально опасная. Всего хорошего.

Платон вернулся в кровать, долго еще там вертелся и тихонько смеялся: "Цапель! Умора...", пока не забылся тяжелым вязким сном, от которого не наступает ни успокоения, ни отдыха.

- Выпей кофе! - приказала Квака.

"Вот и день. Дни тоже бывают, когда спишь..." - подумал Платон, а вслух сказал:

- Я люблю сладкий.

- Три ложки сахара.

- А почему тогда такой горький?

- Цианида переборщила, - буднично заметила Квака.

- О! - застыл Платон, почти в экстазе ожидая прихода смерти.

- Это шутка, - вздохнула Квака и слегка стукнула его по подбородку, чтобы рот закрылся.

- Распишись здесь, здесь и здесь.

Белый лист бумаги у самого лица. Квака в белом платье в светлом прямоугольнике окна.

- Чего ты ждешь? - Ее озабоченное лицо вместо листа бумаги.

- Я... Я забыл, как расписываться.

- Ты пишешь круглую "О", а потом вставляешь внутрь заглавную "П", а от "П" несколько росчерков на имя.

Платон, открыв рот от усердия, потренировался указательным пальцем в воздухе. Когда он сказал "Да!", и просиял, Квака легким шлепком под подбородок опять напомнила ему закрыть рот, вложила в правую ладонь ручку, а левую взяла в свою ладошку и крепко сжала.

От умиления, что можно поцеловать эту восхитительную мягкую лапку, Платон прослезился. Квака развернула его голову лицом к тумбочке и пальцем показала, где поставить первую подпись.

- И что я подписал? - радостно спросил Платон.

- Мне нужны деньги. Много, - не углубляясь в детали, ответила Квака.

- Так ты аферистка, радость моя? - восхитился Платон. - А мы нашли твою шкурку! - погрозил он пальцем. - Если уж ты решила меня ограбить, так скинула бы ее, а? Как-то нечестно получается - в образе жабы забираешь мое состояние... Квака - это фамилия или подпольная кличка? Только представь: Квака и Цапель, ну и компания подобралась!

Илиса толкнула Платона в грудь. Он упал, раскинув руки. Только было Платон обнаружил, что потолок с медлительной плавностью опускается вниз, как кто-то тяжелый и теплый сел на него, мешая дышать.

- Что ты сказал? - спросила Квака над самым его лицом. - Ты сказал Цапель?

Увидев испуг в ее глазах, Платон развеселился.

- Птах - это просто птах, а Цапель - это ка-а-анкретный птах! Смешно, да? Я спрашиваю: Квака - это ка-а-анкретно кто? - Задыхаясь, Платон попробовал приподнять голову, но не смог. - Боишься Цапеля? И правильно. Кваки... должны бояться Цапелей. Слезь с меня. Досмеяться не даешь...

- Спи, Платон Матвеевич, хороших снов тебе, - с нежностью в голосе пожелала Илиса, сползая с его груди.

- И что? - прокричал он, чувствуя, что опять остается один. - Уже можно заказывать сны?

- Досчитай до десяти! - донеслось из коридора.

- Один, два, три, - пробормотал скороговоркой Платон. На "четыре" попытался сосредоточиться. Ничего не получалось. - Пять... Шесть... надо что-то предпринять, чтобы хоть чуть-чуть ускорить движение мира вокруг... Восемь, девять...

На счет "десять" кто-то взял его ладонь. Платон покосился, не поворачивая головы, и потерял дыхание.

У его кровати!..

- Тина? - прошептал он, не веря.

- Подвинься.

- Не могу, - прошептал Платон. - Меня парализовало, наверное...

- Двигайся, а то уйду! - девочка наклонилась и стада толкать его огромное неповоротливое тело.

Потом разгладила простыню и легла рядом. - Холодно, - сказала она.

Платон подумал, что она стала еще более юной, чем тогда, почти двадцать лет назад, в их первую близость. И что из этого следовало? Что он наконец умер и нашел ее в тех местах, где холодно, где времени и возраста не существует! От радости Платон всхлипнул, давясь слезами, повернулся набок и нежно обхватил голую девочку, стараясь закрыть ее собой всю. Она повозилась, устраиваясь удобней, переложила несколько раз его руку, наконец, позволила прижать себя и капризно потребовала:

- Расскажи сказку.

- Про кого?

- Про урода.

Платон вздрогнул и еще крепче прижал девочку к себе.

- Тебе не нравилась эта сказка...

- Рассказывай, а то уйду. Ну? "Писал себе на башмаки, какал в штаны, утирал рукавом нос, сморкался в суп, шлепал по всем лужа-а-а-ам!" - вдруг зевнула девочка.