Ангел-хранитель - Алина Егорова

Его приятно освежил прохладой тихий морской ветер. Погода была солнечной, небо ясным, с пронзительной синевой. «Как на той картине, – подумал Звиад и тут же осекся. – Нашел о чем думать! Не хватало еще мозги засорять всякой дребеденью».

По возвращении с прогулки его ждало неприятное известие: в Испании сгорел его коттедж. Причина пожара еще не была установлена, склонялись к версии, что произошло короткое замыкание. Коттедж был застрахован, но все равно, пожар Звиада очень расстроил. Он не любил, когда кто-либо или что-либо вторгалось в его жизнь и меняло ее. И неважно, кто и каким образом это делает, главное – без его ведома.

На этом его беды заканчиваться отнюдь не собирались. В одном из ресторанов Звиада обнаружились серьезные нарушения с отчетностью, ему грозило разбирательство с налоговой инспекцией. А ночью Звиаду вновь приснилась мама, и опять она говорила про «Зимнее утро».

– Ты добрый, честный, справедливый. Картина принесет тебе счастье!

– О господи праведный! За что мне это на старости лет?! – проснулся он от испуга. За окном уже светало, большие антикварные часы показывали полшестого. В такую рань Звиад никогда не вставал, он любил поваляться до десяти. Спать хотелось, но уснуть вновь не удалось. Он проворочался в кровати добрых полтора часа, в голову лезли всякие мысли, преимущественно о картине.

«Не было печали – купила баба порося, – проворчал Звиад. Он отправился в кабинет и снял со стены «Зимнее утро». – В гробу я видал такое «счастье»!» – подумал он, прикидывая, что же сделать с картиной.

Утро в РУВД началось как обычно: с летучки у майора Атаманова. Андрей Денисович прошелся по старым делам, накрутил хвосты кому следовало и, выпустив, наконец, пар, перешел к приятному.

– Есть отличная новость! В российское посольство в Стокгольме обратился некий гражданин, назвавшийся Алексеем Суржиковым.

– Это шкипер «Графчика» или его тезка? – усомнился Анатолий. К хорошим новостям он не привык, особенно утром в понедельник.

– Фото пока не прислали, но приметы совпадают, и у него были с собой водительские права на имя Суржикова.

– Жив, собака! Мы тут из-за него землю роем, а он в Швеции прохлаждается, – прокомментировал эту новость Антон.

– Не стоит преувеличивать свои трудовые заслуги. Я что-то давно не видел, чтобы кто-нибудь из вас рыл землю! Только и слышу ворчание начальства из-за низкой раскрываемости, – заметил Атаманов. – Юрасов, ты вот что… Проконтролируй возвращение нашего подопечного на родину. Приедет – сразу его к нам. Пора в этом деле ставить точку!

Суржиков изрядно удивился, узнав, что по делу о его исчезновении работает милиция. Он не рассчитывал на столь пристальное внимание к своей скромной персоне. Следователь Валентин Мостовой, к которому его пригласили, показался ему вполне адекватным, хоть и задавал ему вопросы, ответы на которые были вполне очевидны.

– Почему вы не дали о себе знать сразу же, как только оказались на суше?

– На острове, куда я выбрался, не было связи, да и мобильник я с собой забыл прихватить, – попытался пошутить Алекс, но следователь шутку не оценил.

– У вас появилась возможность объявиться лишь спустя шесть дней? – недоверчиво произнес Валентин. – Дело, конечно, ваше, но вы хотя бы подумали о ваших близких! Расскажите, как вы оказались в воде?

– Был шторм, я не удержался на ногах и упал за борт. Я поскользнулся на мокрой палубе, когда стоял на носу. Там очень сложно удержаться при такой качке. Подошла высокая волна, она меня буквально смыла в море.

– Вы пытались подняться на яхту?

– Конечно! Но это оказалось невозможно сделать. Меня очень быстро отнесло в сторону.

– А команда не пыталась вам помочь?

– Наверху в тот момент только Фианитов и был. Сделал, что смог, но он же не морской бог!

– Вы уверены, что Фианитов пытался вам помочь, а не наоборот?

– Абсолютно.

Атмосфера острова Синей Девы располагала к размышлениям. Время там текло медленно, словно на другой планете, голова была ясной, и Суржиков много думал. Вспоминал ту ночь, когда он упал за борт «Графчика». Все произошедшее предстало в его памяти в мельчайших подробностях и соединилось в единую ленту-картинку, словно кинофильм.

– Ну и Фианит, ну и сволочь! – вынес тогда вердикт Алексей.

Какой смысл сообщать следователю о том, как все произошло на самом деле? В любом случае, Фианитову ничего не грозит. Лучше с ним разобраться самостоятельно – давно у него наболело!

– Я тебе давно говорила, выброси свои «мужегоны» к чертям собачьим. Никогда мать не слушаешь! Вот и сиди теперь одна, как мохноногий сыч.

Людмила ничего не ответила, это не имело смысла. Мама опять принялась ее пилить. Как только у Людмилы появился росток сциндапсуса, Светлана Ильинична завелась. Она считала, что это растение обязательно оправдает свое народное прозвище и оставит ее дочь без мужа. Люде плющ очень нравился, и она не желала с ним расставаться, идя на поводу у предрассудков, напротив, вырастила несколько сциндапсусов и украсила ими кухню.

– У тебя кто-нибудь другой на примете есть?

– Ну, мам! О чем ты говоришь?!

– У нормальной женщины в твоем возрасте должен быть любовник, и не один. Тем более с таким мужем! Вот что, срочно заводи себе мужика. И немедленно избавься от «мужегонов»!

– Куда же я их дену? Не на помойку же их нести, жалко ведь. – Людмила устала спорить и была согласна на все, что решила мать, лишь бы ее оставили в покое.

– Зачем же на помойку? Хорошие цветочки, вон какие листики красивые. Я их подарю тете Маше и Тамарке из нашего дома. – Голос Светланы Ильиничны смягчился. И, пока дочь не передумала, она проворно упаковала в пакеты горшки с лианами. – Ладно, я побежала, мне надо еще в магазин зайти. Приду домой – позвоню.

Светлана Ильинична скрылась за дверью, и в квартире вновь воцарилась тишина. Людмила принялась убирать со стола. Упаковала испеченный матерью рулет с малиновым вареньем, обернула пленкой нарезанный лимон и положила его в холодильник. Тщательно вымыла чашки, тарелки – она была образцовой хозяйкой и не допускала беспорядка ни в чем.

Моя посуду, Людмила раздумывала над словами матери. Насчет любовника, пожалуй, она права. Алексей давно уже не дарил ей цветов, не говорил, что любит. Да, он неплохой муж – что-то делает по дому, ходит за покупками, если его попросить, отвезет-привезет на машине, – словом, выполняет обязательства. А вот душевного тепла, внимания – этого больше нет. Их брак держится на дружбе, но никак не на любви, и это ужасно! Нельзя жить без любви, потому что в итоге все равно такие отношения разладятся, у них же не совместный бизнес-проект, а семья.

Людмила подумала о Руслане. Он так смотрел на нее в их последний вечер, как никто на нее давно не смотрел. Это был взгляд, полный восхищения, благодаря которому она вновь почувствовала себя женщиной.

Он сделал ей предложение, и Люда от волнения покраснела, как школьница. Очень хотелось его принять и опять стать счастливой. Но вот Алексей… Как он отреагирует? Да разве можно при живом муже помышлять о новом браке? Людмила попросила дать ей время на раздумье, Руслан не возражал. Она была ему нужна, и он готов был подождать.

Людмиле казалось, что она уже готова поговорить с мужем, но всякий раз слова застревали в ее горле, и разговор опять откладывался. Как иногда бывает трудно собраться с духом и все сказать, чтобы раз и навсегда разрешить ситуацию! Невероятно тяжело поставить точку в отношениях с человеком, с которым ты много лет живешь под одной крышей, вместе пьешь чай на кухне, спишь, разговариваешь о чем угодно – только не о самом важном, что накопилось в душе. Ей казалось, что было бы легче, если бы кто-то из них двоих умер, тогда их брак окончился бы сам собою, без мучительных объяснений. Людмила думала так – и сама пугалась своих мыслей.

Через 2 недели после похода

Разноэтажный, причудливой формы, напоминающий огромный многопалубный теплоход дом на Будапештской улице из красного кирпича, со множеством подъездов со всех сторон… Оперативная группа, возглавляемая следователем Мостовым, не сразу сориентировалась, где искать квартиру под номером сто тридцать четыре. Дом был уникальной планировки, не похожий ни на один другой в городе. В нем имелись двухъярусные квартиры с выходом на крышу, с большими террасами и отдельными входами. Огороженная территория с охраняемой стоянкой, оборудованная шлагбаумом и камерами видеонаблюдения. Казалось, что в этом доме живут люди с исключительно высоким достатком.

Нужная квартира располагалась на девятом этаже. Войдя туда, сыщики слегка удивились ее простой, как в заурядной хрущевке, планировке: две прямоугольной комнаты, миниатюрная прихожая и вытянутая, словно шея жирафа, кухня. Как им потом объяснил председатель товарищества жильцов, квартиры в этом доме очень разные – от престижных до уровня экономкласса. Сто тридцать четвертая, как ни странно, была из простых. Странно, поскольку ее бывший владелец, ныне покойный Валерий Фианитов, мог себе позволить и что-либо получше. Он, похоже, вкладывался в обстановку: добротная мебель, техника, ремонт – все вполне достойное. Чего стоил один домашний кинотеатр! Широченный плоский экран переливался яркими насыщенными красками, отличную акустику обеспечивали четыре колонки. Телевизор был включен, так что сыщики смогли оценить и качество изображения, и особенно звук. Его мощность указывала на то, что хозяин, похоже, был глухой. Либо преступник таким образом хотел заглушить лишние шумы в квартире.