Стражи Чёрной Скалы - Сергей Ким

И чем дальше мы заходили вглубь города, тем более накалённой становилась обстановка.

Практически везде вокруг мы видели следы ожесточённых боёв. Стены домов, зияющие дырами от попадания пуль и снарядов. Иногда попадающиеся под ногами и уже немного заржавевшие гильзы. Сожжённые гражданские и военные машины на улицах. Даже пара подбитых «абрамсов» обнаружилась. И мне не понравилось, что зенитные и спаренные пулемёты с них были сняты — значит, в городе всё ещё происходят столкновения, где востребованы даже не особо удобные тяжёлые танковые пулемёты.

И скелеты.

На улицах лежали скелеты, одетые в лохмотья. У кого-то эти лохмотья были остатками шикарного пиджака от модного кутюрье, а у кого-то — кусками выцветшего почти до белизны песчаного камуфляжа. На черепах, слепо взирающих на мир из песка, были надеты натовские каски или лоскуты, оставшиеся от куфий.

И скелетов было много — десятки и десятки.

Потом начали попадаться граффити, сделанные на арабском и английском. И если муслимские закорючки были нечитаемы, то вот слова на другом языке были просты и понятны.

«2-й пехотный полк 12-й пехотной дивизии ВС США».

«Территория „Штормовых Стражей“».

«Все несдавшиеся повстанцы будут осуждены и казнены».

«Комендантский час с 6:00 АМ до 2:00 РМ. Нарушители будут казнены на месте».

«Закон един для всех».

«Был казнён…». Далее — стёрто.

— Почему-то я слишком часто вижу здесь слово «казнь», — протянул Юрай, оглядываясь по сторонам.

Поворот, выходим на небольшую площадь.

— Может, потому что здесь это происходит очень часто? — мрачно уронил Дойл, вглядываясь в открывшуюся нам картину.

Прямо в пострескавшийся асфальт на площади были не особо аккуратно вкопаны два десятка электрических столбов. И на кусках металлических проводов на них болтались мертвецы разной степени сохранности. Кто-то уже был скелетом, а кто-то лишь начал разлагаться…

Перед виселицами стояли несколько бетонных плит, подпёртых металлическими уголками и испещрёнными многочисленными выщербинами от пуль. Рядом стояла табличка с надписями на английском и арабском, наверное, дублировавших друг друга.

«Закон един для всех».

— Следы уличных боёв и военно-полевых судов, — присвистнул Си Джей. — «Стражи» тут неплохо повеселились, я смотрю…

Впереди показался довольно пологий склон, чтобы подняться на с него на высоту. Всё-таки передвижение по узким проходам, которые в случае чего могли легко быть накрыты огнём сверху, вызывали серьёзный дискомфорт. С другой стороны и всё время идти по склонам дюн было невозможно, потому что периодически приходилось пересекать улицы-каньоны.

Площадь с виселицами осталась позади. Граффити теперь стали непреложным атрибутом окружающей обстановки. Кроме классических надписей, которые всегда оставляли мающиеся скукой солдаты ещё со времён Древнего Рима, попадались и что-то вроде сводок объявлений или даже распоряжений.

«Любой уличённый в хранении тяжёлого вооружения будет казнён».

«Никакого пособничества повстанцам».

«Именем полковника Коннорса…»

«Буря Тысячелетия — причина того, почему мы здесь».

«Открыт новый пункт приёма…»

«Сдохни, шлюха Клинтон! И Буша с собой прихвати!»

«Именем полковника Коннорса…»

Чего он тут устроил вообще? Именем полковника… Неужто решил замутить свой личный эмират с гуриями и военно-полевыми судами? Странно… Коннорс никогда не производил впечатления двинутого властолюбца. С ума он сошёл, что ли?..

«Дайте нам умереть, и всё закончится».

Граффити, в отличие от всех предыдущих написанное не аэрозольной краской, а чем-то бурым, неожиданно бросилось в глаза. Но дальше снова были привычные порождения немудреного солдатского мозга:

«Сражаться за мир всё равно что трахаться за девственность.

Круто сказал, братан!

Мир, дружба, жвачка!»

Не хотеть воевать — это абсолютно нормально. Война нравится лишь конченым психам. Можно кайфовать от возможности пострелять, полетать на вертолёте или щегольнуть своим брутальным прикидом, но ловить кайф именно от войны ненормально. И это факт.

«Когда жизнь стала вещью, что можно купить за деньги, стало ясно, что богатые будут жить, а бедные умрут».

Доморощенная философия, блин.

А чуть ниже — схематично нарисованная рожа выглядывающегося из-за преграды человека с подписью «Киллрой был здесь».

Старая фишка. Этого Киллроя американские солдаты рисуют, кажется, ещё со времён Второй Мировой…

«Вон отсюда, американцы!

А куда ж мы уйдём-то, дружок?

Сдохните, янки!

Сам сдохни.

Калифорния!..

Павшие, но не забытые.

Мир Кувейту!

Льюис из первой второго — лох.

Первый батальон — затупки.

Кто это сказал? Найду — рожу просрёшь (капрал Санчез из второй первого)

Спорим, не просру? (мастер-сержант Адамс из второй второго)

Линда, я тебя люблю и скучаю!

прадаю залатой „калашникофф“

Писать научись сначала, продавец сраный.

Вот из-за таких как он, в мире и наступил конец света.

Всем привет в этом чате!..»

Так. А это ещё что за хрень?

На перекрёстке стояла сожжённая бронемашина. Не американская и не советско-российская — какая-то корявая туземная поделка. Сгоревшие до самых дисков колёса, почерневшие борта, множество отверстий от крупнокалиберных пуль…

А рядом в землю были вкопаны две скрещённых металлические трубы. Такие, как для пугала огородного. И на этом кресте была надета прострелянная солдатская каска и страшно драный камуфляж. На плечах в виде импровизированного плаща — истрёпанный и выцветший американский флаг с уже привычным чёрным прямоугольником вместо звёзд. На «шее» висит ржавый «калаш» с развороченной ствольной коробкой.

— Кому-то явно было нечем заняться, — пробурчал Дойл.

— Новая религия? — хмыкнул Си Джей. — Нет бога, кроме Американской Армии и полковник Коннорс — Пророк Её.

«Просто дайте нам умереть».

Всё, хорош уже всякую чушь читать.

Если вам дорог ваш разум и покой — не читайте перед завтраком американских граффити. И вообще не читайте граффити, порождённых чьими-то больными мозгами или их заменителем, идентичным натуральному.

Что некоторые «джи-ай» из полка в условиях бурь, оторванности от большого мира и набегающих повстанцев начали ехать крышей — это факт. Стресс корёжит многих, даже весьма психически устойчивых в основной массе наёмников. В Штаты возвращаются не только целые счастливчики, оттрубившие свою боевую командировку от и до, или гробы под звёдно-полосатыми флагами, но и уволенные из армии по «дурке». Причём, таких в крайнее время становится всё больше и больше. Хотя это как раз объяснимо — война затягивается, конца, краёв и результатов в ней не видно, а потери растут. Так что оккупационные войска начинают чем дальше тем больше разлагаться морально…