Часть 2 : Истории Валена - Гэрет Уильямс

Он бросил головню к ногам, и его мундир охватило пламя.

Каждый глоток воздуха в зале, казалось, взрывался жаром и яростью. В ушах Дераннимер грохотал гром и она отступала, шатаясь от боли. Жар опалил ее кожу и она покачнулась.

Было удивительно не почувствовать боли, когда руки Немейна поддержали ее.

— Нет! — закричала она.

— Мы должны! — заорал он в ответ.

Она подняла взгляд и увидела огненный ад в который превратился огромный зал. И в нем скрылся Маррэйн. Она прокричала его имя, но ответа не было.

Потом она увидела, как кто—то движется сквозь пламя и бросилась к нему. Ее надежды умерли, когда она увидела искрящийся камень во лбу у него.

— Шаг Тод! — услышала она крик Немейна.

Чужак улыбнулся и поднял руку. В ней — из ничего — появился какой—то предмет и ослепительный свет и миллионы голосов заполонили ее разум. Она бросилась к нему, полуослепленная, полузадохнувшаяся, с мольбой за жизнь ее ребенка, с мольбой о душе Маррэйна.

Она коснулась предмета на ладони чужака.

Его улыбка исчезла. Она закричала, чувствуя как на ее руке горит кожа и лопаются кости.

Потом жар взял над ней верх, она упала, и последняя ее мысль была о имени для ее дочери.

Огонь был повсюду вокруг него, касался его кожи, не обжигая ее, обжигая его душу, не касаясь ее. Он был готов, наконец, умереть, когда увидел чужака.

На миг он растерялся, принял его за его тень, за лишь одну из многих теней что навещали его и Широхиду.

Потом он увидел свет на его лбу, и в его руке, и он понял что это было. Пять лет он ждал его смерти, и сейчас ожидание закончилось.

Маррэйн закричал.

Но было уже слишком поздно.

Дераннимер разбудил холодный воздух, коснувшийся ее лица. Она вздрогнула, закричала и пришла в наполненное болью сознание. Она приподнялась, выкрикнув имя Маррэйна.

Широхида возвышалась над ними, объятая пламенем — погребальным костром своему последнему лорду.

— Он не мог выжить. — сказал ей Немейн. — Видишь; он сам сложил себе погребальный костер, и весь его замок горит, чтобы проводить его из этого мира.

— Точно также как и моего отца. — прошептала она, затем вспомнила о боли в руке и нерешительно подняла ее к лицу. Она ожидала увидеть тяжелые ожоги, может быть, даже обгоревшую культю.

Но всем, что она увидела, был небольшой белый круг в центре ладони.

— Отметка на память. — прошептала она. Потом вновь взглянула на Широхиду.

— Ее будут звать Катренн. — тихо сказала она горящей крепости. Я хотела тебе рассказать.

Никто не нашел его тело.

Или же тело Охотника за душами.

Рашок был слишком опытен, чтобы беспокоиться. Он был слишком опытен, чтобы сердиться. Слишком опытен, чтобы спрашивать у небес — как Вален мог внезапно исчезнуть на глазах у двоих рейнджеров.

Впрочем хоть он и был опытен — это, конечно же, не удержало его от всего перечисленного.

Он организовал планомерный поиск, приготовил лагерь к отражению атаки с любого направления — в том числе с воздуха и из—под земли. Он связался с кораблями на орбите и передал сообщение о случившемся.

А затем он увидел, что все эти приготовления были напрасны, когда Вален появился из песка и пыли прямо перед ним.

Такова жизнь Рейнджера.

— Мы беспокоились, Энтил'за. — сказал он.

— Я приношу извинения. — сказал Вален. — Здесь… у меня были дела.

— Нет нужды в извинениях, Энтил'за. Я, как всегда, служу вам. Вы еще не решили насчет подходящего памятника? Я думал, что вы не хотели бы надолго отлучаться с Минбара.

— Здесь не будет памятника, Оставим этот мир мертвым. Я не хочу даже слышать его имени.

— Как пожелаете, Энтил'за.

Не дело Рашока искать понимания слов его лорда. Его дело — повиноваться.

— Я ждал тебя здесь.

— Я знаю. Извини.

— Не извиняйся. Я понимаю.

— Я должна была подумать. Я должна была… путешествовать. Мне нужно было кое—что увидеть.

— Ты была в Ашинагачи.

— Как ты узнал?

— То что я знаю, не значит, что я не беспокоюсь.

— А. Конечно.

— Я пойму, если ты вновь захочешь уйти. Я понимаю, что порой мы должны расставаться. Но я всегда буду ждать тебя здесь. Всегда.

— Я люблю тебя.

— Я всегда тебя любил.

— Ты должен увидеть кое—кого. Ее имя… ее имя Катренн.

— О… Спасибо тебе.

— Я люблю тебя.

— Она прекрасна. Как ты.

Она держала ребенка на руках и смотрела в его глаза, изумленная созданием новой жизни, новых людей, нового мира.

Никто из них больше не произнес имени Маррэйна. Или Парлонна.

Сьюзен поднялась.

— И?

Синовал взглянул на нее. Она потянулась, зевнула, но взгляд ее все также сохранял выражение раздражающего превосходства.

— И — что? — ответил он, все еще видя этот холм, это озеро перед своим мысленным взором.

— Что было дальше?

— А. У Валена и Дераннимер было еще несколько детей. Они целовались, они сражались, они любили и были любимы. Вален основал Серый Совет, а когда он отошел от дел, Дераннимер возглавила его, а после нее — Немейн.

Рашок погиб, сражаясь с убийцей из Безликих. Кин Стольвинг убила икарранская боевая машина, однажды отыскавшая ее. Зарвин умер в одиночестве, так и не поняв что же, сделанное им, так рассердило Валена. У Нюкенна не выдержало сердце. Дераннимер сломила болезнь. Немейн погиб — несчастный случай. Вален ушел.

— Весьма печально. — сухо сказала она. — Но это не то, о чем я спрашивала.

— Все истории со временем заканчиваются смертью. Все сводится к вопросу — на чем же остановиться.

— Ушел…?

Синовал вздохнул.

— Исток Душ знает ответ на любой когда—либо заданный вопрос, кроме лишь одного. Он говорит голосами бесчисленных миров и народов прошлого. Я — связь для его, посредник через которого он получает голос, цель и существование. Он живет мной, а я знаю все, что знает он.

И все же я совершенно не могу тебя понять. Полную фразу, пожалуйста.

— Ты отлично умеешь спрашивать… Ты сказал "Вален ушел."

— Именно.

— Что это значит? Он умер?

— Все умирает.

— Ты знаешь что с ним случилось?

— Да.

— И?

— Есть вещи, которых лучше не знать. Смирись с этим.

— Иногда я тебя просто ненавижу.

— Многие ненавидят меня постоянно.

— Вполне понятно. Я иду спать. Мне нужен отдых, немного водки, немного кофе, может быть кофе с водкой. Не думаю… Нет, конечно же. Спокойной ночи.

— Тут нет ночи.

— Какая разница.

Она исчезла, растворившись во тьме этого зала. Всюду и нигде — как Исток, как Собор, как сам Синовал.

— Это истории делают нас великими, особенными, хранят память о нас. Что мы без памяти? Что такое будущее без прошлого? А люди не помнят, и даже не желают помнить.

Хм. Кто вспомнит обо мне через тысячу лет?

Как ты думаешь…

… Маррэйн?

Воин показался на свет.

Он изменился, и не только в том, что можно было заметить. Тело, что он носил теперь, ему не принадлежало. Его душу переправили в тело погибшего воина. Поначалу он казался стесненным, но это было почти два года назад. Сейчас он держался с тем же достоинством, силой и решимостью, что и в дни до Валена, когда он был воином, а вся галактика была полем боя.

— Это было… занятно. — медленно произнес он. — Услышать мою историю в таком свете. Я так много забыл, и еще больше помню смутно. Это было именно так?

— Может быть. Ты никогда не узнаешь. Расскажи одну и ту же историю тысяче людей и позже ты услышишь тысячу разных историй. Я ее увидел такой, если это имеет значение.

Маррэйн снял дэчай с пояса и начал прокручивать его в руке.

— Я наблюдал за женщиной. Странная порода чужаков. Она человек, так?

Синовал кивнул.

— Вален был одним из них… Будет одним из них… какая разница. Это их естественный облик?

— Более—менее. За исключением ее шрамов.

— Она красива, как ты думаешь?

— Откуда мне знать? Возможно.

— Хм… вот о чем я думаю…

Маррэйн помолчал, погруженный в свои мысли.

— Было кое—что еще, что я помню. Что—то случилось, я помню. На За'ха'думе. Что—то случилось там. Ты ей это не рассказал. Ты не сказал ей правду? Всю правду?

— Нет. Должен был?

— Нет.

Синовал оглядел его. Тело могло измениться но не изменились ни глаза, ни душа что они отражали.

— Сейчас ты жалеешь об этом? — спросил он. — О том, что сделал?

— Нет. Должен?

— Нет. Вселенная идет по неожиданным тропам.

— Не думаю, что я понял. Не думаю, что когда—нибудь пойму. Но это я понимаю. Я готов. Мы готовы. Позови нас на войну и Так'ча придут. Все.