Череп Шерлока Холмса - Нил Гейман

— Прошлой ночью вы были в доме Бартоломью Шолто, — сказал полковник.

Я был неприятно поражен.

— Вы следили за мной?

— Нет, — досадливо ответил М. — Мои люди следили за Тадеушем Шолто. Я… я уже лет девять имею интерес к этому семейству.

— Из-за сундука с сокровищами?

— Ах так? Вам известна эта история?

Мне пришло в голову вполне логичное соображение.

— Помилуйте, полковник, — вскричал я. — Уж не вы ли…

— Я не убивал Бартоломью Шолто, если вы это имеете в виду, — сказал полковник. Смешно сказать, но последние лет пять я был уверен, что сокровища у Тадеуша.

— Так вы знаете о сокровищах? Тоже пять лет? Пятнадцать?

— Пожалуй, все двадцать, — невозмутимо ответил полковник. — Что вы так смотрите на меня? Я имею такое же право на эти сокровища, как и старик Шолто. Джонатан Смолл доверил тайну клада нам обоим. Наивный глупец надеялся, что мы взамен поможем ему бежать с каторги. Шолто вывез сокровища в Англию, а я тем временем придумал, как мне казалось, хитрый ход, чтобы прибрать к рукам весь клад целиком. Я подкупил слугу-индуса, договорился с ним о плане действий и однажды явился к Шолто якобы делить клад. Я хорошо знал характер майора Шолто; мне ничего не стоило вызвать у него вспышку гнева — кончилось тем, что Шолто счел меня мертвым, а индус превратил мою мнимую смерть в повод, чтобы обвинить хозяина в совершении преступления…

— Но послушайте! — воскликнул я. — В том рассказе, который передал нам Тадеуш Шолто со слов своего отца, речь шла вовсе не о вас!

— А вы никогда не пробовали жить двойной жизнью? — спросил М. — В некоторых случаях это довольно удобно.

— Но, полковник, получается, что мисс Морстен — ваша дочь.

Он пожал плечами.

— Она получила неплохое воспитание, сейчас находится под присмотром благонравной дамы, ведет скромную и незаметную жизнь, приличную для молодой девушки, — сказал полковник. — Девушек вовсе не следует баловать большими деньгами, деньги лишь приманивают к ним охотников за приданым, а то и вовсе безнравственных хлыщей. Разумеется, будь у меня сын, мне пришлось бы дать ему приличное содержание и позаботиться о его карьере.

Подобный взгляд на воспитание детей вовсе не удивил меня; я уже слышал ранее, как полковник высказывался в таком духе. Однако были еще вопросы, которые мне хотелось задать полковнику М.

— Я так и не узнал, где старик Шолто прятал сундук, — отвечая на мой вопрос, сказал М. — Если бы я знал, все было бы куда проще. А так через посредство моего сообщника мне перепадали жалкие крохи. Четыре года я пытался выследить, откуда Шолто достает драгоценности, чтобы откупаться от слуги. Между тем стало известно, что Смолл все-таки бежал с каторги и тоже выслеживает сокровища. Потом майор Шолто умер, и за поиски с азартом взялись его сыновья. Некоторое время я наблюдал за этим с большим интересом, потом во мне зародились некоторые сомнения. Что касается Бартоломью, его поведение казалось мне вполне добросовестным, а вот что касается его брата… Почему Тадеуш, еще не найдя сокровищ, прямо-таки настоял, чтобы Мэри ежегодно посылали по большой, отличного качества жемчужине, если они ничего не нашли? Потом это его странное обиталище в трущобах Лондона — не все с этим чисто, поверьте мне. И привычки у него э-э… весьма экзотические — с чего бы это? Я бы понял их где-нибудь в Индии. В Англии это несколько накладно. Поэтому я и решил, что Тадеуш втайне от брата нашел сундук, однако же тратить сокровища не очень спешит, чтобы не афишировать находку. События прошлой ночи заставляют смотреть на происходящее иначе. Следовало не упускать из виду Пондишери-Лодж. Смолл же продолжал следить — и сундук достался ему.

Мне все еще было непонятно, кто такой этот беглый каторжник Смолл, но выяснить это не удалось, хотя я догадывался, что именно его Холмс назвал человеком на деревяшке; полковник между тем был не в настроении давать пространные объяснения, а, наоборот, склонен был как можно подробнее расспросить меня о действиях и выводах Холмса.

Он услышал, что Смолл скрывается где-то на Темзе на катере «Аврора», и, усмехнувшись, сказал, что катер найти легче, чем человека. Я понял, что он собирается предпринять собственные поиски, однако подумал, что у команды полковника куда меньше шансов найти «Аврору», чем у «нерегулярных частей с Бейкер-стрит». Мальчишки есть мальчишки: они проникнут туда, куда взрослый не сунется, да и азарта и энергии у них куда больше, чем у взрослых. Я мог бы заключить пари, что Холмс опередит полковника, тем более что Холмс уже имел полсуток форы; так оно и получилось.

Впрочем, хотя Холмс и настиг Смолла, сокровища не достались ни ему, ни полковнику М. — Смолл успел выбросить все в реку. Полковник был вне себя, когда узнал об этом. Я же внимательно изучил карты этого участка реки, поразмышлял несколько дней и предложил полковнику организовать компанию по расчистке дна Темзы. Полковник какое-то время сомневался, будет ли от этого толк: все-таки огромные расходы на землечерпалку, на сита, через которые следовало просеивать речную грязь; также проблемы с людьми, которые должны были исполнять эти работы.

Тем не менее компания была организована. Она называлась «Крафт и сыновья», но Крафт, сам, к слову, сыщик Скотланд-Ярда в отставке, ничего не знал о главной ее задаче. Было приобретено необходимое оборудование, был взят подряд на расчистку речного дна и углубление фарватера. Разумеется, накладные расходы были велики, разумеется, со дна реки нам удалось поднять далеко не все, что выкинул Джонатан Смолл, однако затея себя оправдала; цена сокровищ была слишком велика, и выгоды были значительны. К тому же, надо заметить, помимо индийских драгоценностей со дна Темзы были подняты предметы, которых заведомо не могло оказаться в сундуке майора Шолто, например сверток из полусгнившей клеенки, все содержимое которого составляли в основном кроны и полусоверены на общую сумму в сто тридцать пять фунтов, или же грязное пальто, все карманы которого оказались набиты столовым серебром.

Глава 6

Я — Джек Потрошитель?

Затея с землечерпалкой, естественно, не могла оправдать себя в одну-две недели, и если в предыдущей главе я пересказываю события в двух торопливых абзацах, то только потому, что когда этот мой план начал претворяться в жизнь, все мысли мои были заняты совсем другим делом. Под вопросом стояла не только моя честь и репутация, но также свобода и сама жизнь.

Началось все шестого августа, около полуночи, хотя непосредственно меня эти события коснулись лишь десятого сентября. Вероятно, начнись эта нелепая суматоха раньше, я бы сошел с ума.

В тот хмурый сентябрьский день я был дома на Бейкер-стрит один, собираясь пойти на два-три часа в клуб, а потом заехать за мисс Морстен, чтобы отправиться вместе с ней в театр. Холмса уже несколько дней не было в Англии — у него снова были дела на континенте.

Поэтому я сильно удивился, когда наверх поднялась миссис Хадсон — наша квартирная хозяйка — и сказала, что пришел Лестрейд.

Я удивился:

— Вы сказали ему, что мистера Холмса нет дома?

— Инспектор Лестрейд желает видеть именно вас, доктор, — ответила миссис Хадсон.

Я удивился еще больше, но попросил хозяйку пригласить инспектора.

Лестрейд вежливо осведомился, нет ли новостей от Холмса, но я видел, что пришел он вовсе не за этим.

У меня было возникла мысль, что Лестрейд каким-то образом узнал о моих незаконных делишках, но он почему-то спросил, не был ли я позавчера вечером в Сити?

— В Сити? — переспросил я. — Скорее в Ист-Энде. Я навещал университетского приятеля, которому не очень повезло в жизни. Вышел от него довольно поздно, уже за полночь, пешком дошел до Финсбери-Серкус — только там нашел кэб — и вернулся домой.

Лестрейд выслушал меня, а потом спросил:

— Вы что-нибудь тогда видели?

Я пожал плечами.

— Разумеется, что-то я видел. Вопрос только, что именно вас интересует?

— Разве вы не читали газет? — спросил Лестрейд.

Я застыл. Газеты я читал, но смерть Энни Чэпмен воспринимал как-то отдельно от своего визита в Ист-Энд.

— Вы хотите сказать, — спросил я, — что я был где-то рядом с местом убийства? Это ведь произошло где-то там, на границе Сити и Ист-Энда?

— Совершенно верно, — подтвердил Лестрейд. — Не могли бы вы дать имя и адрес вашего друга?

Я, разумеется, не стал отказываться, назвал и имя, и адрес и объяснил, что мой приятель, находясь в крайне стесненных обстоятельствах, повредил ногу и, не имея в Лондоне никого из родственников, обратился за помощью ко мне. Он подозревал перелом — боль была сильнейшая, ступить на ногу он не мог, однако я, приехав, установил, что тут всего лишь вывих. Я еще посидел у него часа два, уговаривал отправиться в больницу, где за ним, по крайней мере, будет уход — его квартирная хозяйка казалась мне в этом отношении совершенно ненадежной — явно приверженной к спиртному, очень неряшливой. Кончилось тем, что я уговорил его принять якобы в долг пять фунтов и поспешил домой.