Игра в Тарот - Алексей Грушевский

— Где здесь? Здесь быть вечно. Кем? — тут страшная догадка пронзила Толика. — Быть одним из них?

— Да, вы займёте свое место в этом бесконечном ряду вырванных мною из хаоса взрыва. Нашедших покой и стабильность. Вечный покой и вечную стабильность. Больше взрыв и хаос не будут властны над вами. Больше боль и страдание не потревожат вас, как и их.

— Но вы ведь обещали счастливые сны. Постоянно повторяющиеся счастливые сны. Где же они?

— А чем этот сон вам не по нраву? Вы будите сидеть, перед вами будет величественный главный зал нашего храма. Каждый раз, когда в ваших руках будет зажигаться свеча, ваше сознание будет пробуждаться, и вы будите свидетелем ещё одного торжества нашего ордена. Вы будите приветствовать ещё одного адепта присоединившегося к нам, ещё одного сильного Мира сего разделившего ваш выбор. Да и Сукуб будет сидеть на ваших коленях как вечный страж. Покой. Вечность. Порядок. Слава. Приятное общество великих людей. Что вам ещё надо?

— А можно что-нибудь другое?

— Ну, это же не серьёзно. Вы уже выбрали судьбу. Тело для вашего Сукуба готово — Алхимик кивнул на деревянную куклу. — Не сомневайтесь, успех обеспечен. Зара! — требовательно позвал он.

Что-то задрожало неясными бликами в тёмном углу, и неожиданно там появилось зеркало, а перед ним Зара. Наверное, зеркало было повёрнуто задней непрозрачной частью, и потому Толик не заметил его в темноте. Зара, по всей видимости, стояла за ним, ожидая призыва.

Глава 25. Обретение судьбы

— Зачем все эти театральные эффекты — просипел Толик, чувствуя как бешено начинает, колотиться его сердце.

— Ошибаетесь, это не театр. Это судьба. Это, наверное, будет самой удивительной материализацией Сукуба, которое мне предстоит сделать. Вы действительно необыкновенный экземпляр. Обычно в этот зал входят из зала зеркал. Оттуда сейчас и появилась Зара. Вы же вошли с другого конца. Наверное, это знак, знак того, что все элементы собраны, и после извлечения вашего Сукуба я смогу закончить Деланье в Чёрном.

— Но что будет со мной?

— Вы останетесь здесь. Ваше место рядом с Пал Палычем.

— Но я не хочу!

— Мало ли что вы не хотите. Так нужно. Зара, начинай.

— Но вы обманули меня! Если бы я знал, что обретение судьбы и вечное повторение вещей будет выглядеть, так как сейчас, я бы никогда не согласился на эту аферу.

— Вечное возвращение вещей, обретение судьбы — это путь философов, мудрецов, созерцателей. Когда человек годами самоанализа, пристальным взглядом внутрь себя, самосозерцанием и отречением от соблазнов, суеты и пороков прозревает сущность мира и законы кармы, только тогда он обретает судьбу и заслуживает вечное возвращение. Когда путь самосовершенствования позволяет ему на миг прикоснуться к высшему существу, и тогда, он словно далёкой звездой зажигает над миром, свет, которой льёт смертным надежду и указует им путь, только тогда он обретает власть над судьбой. Понятно, что этот путь не для вас. Ваш путь — парад уродов. Ваше место в этом ряду истуканов. Быть терафимом. Свидетельством моей мощи и торжества моей магии. Вот ваша судьба. Она теперь принадлежит не вам, а мне. Я обретаю её.

— Но вы же мне обещали!

— Я обманул вас. Это лож во спасение, во имя великого дела, бесконечно большего вас. Я занят очень серьёзной борьбой, мне позволено немного слукавить, чтобы получить необходимое для Храма.

— Меня?

— Вас.

— Я не ваша собственность.

— Ошибаетесь. Уже давно моя. Вы давно уже служите мне. Зара, стержень — промолвил Алхимик, насмешливо глядя на потеющего Толика.

В руках у Зары блеснула холодным отблеском металла какая-то острая и тонкая спица.

— Ага, вот что было воткнуто в затылок Пал Палычу — сообразил Толик. — Да они маньяки и убийцы. Куда же я попал! Всё пора действовать. Это последний шанс!

Он выхватил маленький двуствольный пистолет, который он предусмотрительно стал брать с собой на все сеансы в этом «храме», и направил его на Алхимика.

— Не двигаться! Тут всего две пули, но с такого расстояния я не промахнусь. Не подходите ко мне! Я не позволю вогнать мне в голову эту вашу штуку.

— Эту что ль? — Алхимик, с саркастической улыбкой, кивнул на стержень в руках Зары. — Помилуйте, это не для вас. Это для куклы. Зара, покажи.

Зара воткнула стержень в голову Сукуба и с силой стала вгонять его дальше и дальше. Было видно, как напряглись жилы на её морщинистом пергаментном лбе, как затряслись от напряжения её худосочные руки, как она закусила свои бескровные губы. По-видимому, нельзя было даже на мгновение остановиться, пока стержень не был полностью вогнан в марионетку.

Как только стержень коснулся деревяшки, Толика, словно, потряс удар мощнейшего тока, и его полностью парализовало. По мере того как стержень входил в Сукуба, немыслимая боль охватывала его члены. Это была невиданная боль. Всё пылало в нём, каждая клетка. Когда стержень полностью вошёл в деревянную куклу, его полностью заполнила боль. Но способность видеть, мыслить и говорить ещё у него осталась. Сквозь марево сжигающего страдания он видел, как Сукуб задрыгал конечностями, как он начал бить ими, и жалобно скрипеть, стонать всеми своими ожившими деревянными кольцами. Но как он не стучал конечностями, как не дёргался, как не кряхтел, он не мог подняться. Сукуб безвольно лежал. Тело его, в которое было вставлен стержень, оставалось неподвижным и словно прибитым к столу. Как будто стержень имел чудовищный, непреодолимый вес. Толику почему-то стало ясно, что ему больно, безумно больно. Так же больно, как и ему самому. Что теперь у них одна боль на двоих.

— Отпустите меня. Я заплачу. Я всё отдам. Не хватит моих капиталов, помогут мои партнёры. Можно получить огромные деньги. Не теряйте этого шанса. Подумайте. Избавьте от страданий. Умоляю!

— Как вы все неоригинальны. Предлагать золото Алхимику, познавшему секрет философского камня, согласитесь, странно. На моей памяти всего лишь один человек оказался достаточно умён и проницателен, чтобы предложить пустой кошелёк. Тогда, единственный раз за все годы практики я был тронут. Иногда, один красивый жест стоит целой судьбы. Но это было давно. Люди мельчают. Деградация. Что поделать.

— Если вы алхимик, то вы должны добывать золото. Но зачем вам делать его, если я и так вам его дам. Я отдам всё, что у меня есть. Много золота, много. Зачем вам стараться, если можно получить и так?

— Мы говорим о разном золоте. То золото, которое я стремлюсь получить, это не жалкая мера обмена, как у вас. То золото, которое, я ищу, порождает все ценности в мире. Не покупает, а порождаёт. Чувствуете разницу? Она существенна. Ваше золото и алхимическое совершенно разные вещи.

Видите, есть два пути добыть алхимическое золото. Первый, сжечь огнём и страданием всё, что не является им. Это путь взрыва. Он подразумевает, что есть в этом нечто цельное и твёрдое, то, что не возможно разложить, то, что остаётся всегда самим собой, и не подвержено тлену и гниению. Именно в поиске этого, взрыв всё дальше и дальше гонит свой жар и энергию, подвергая всё испытанием своего огня. Его золото, это частица его же огня. Он жаждет встречи снова и снова с его же искрами, что ещё не погасли. Он жаждет их собрать воедино. Это путь взрыва, путь огня. Путь боли, страдания и самопожертвования. Ибо нет, для вставшего на этом путь, иного выхода как испытать себя огнём самосожжения в безнадёжном штурме небес.

Мой путь другой. Мы верим в другую идею. Так всё смешать и сгноить, что драгоценным может быть объявлено всё что угодно. Так как не будет ничего кроме одинакового гноя, из которого можно будет слепить любого кумира. Когда всё разложено и перемешано, когда не остаётся ничего твёрдого и изначально истинного, когда всё погаснет, то всё станет относительным, эфемерным, и вот тогда то истиной и красотой можно будет провозгласить всё, что нам будет угодно. Любая химера может стать высшей ценностью.

Это мой путь, путь Алхимика. Наш спор о самой сути того, что есть ценность в этом мире. Так вот, чтобы разложить и сгноить всё до нужной стадии, мне нужна соль, соль разложения. Элементы, которые сгнили до основания, которые являются символом порока и предательства, и, которые, несут идею разложения в себе. То, что стало самим воплощённым разложением. Таким как вы. Один из них вы. Обретая вас, я утверждаюсь в своей силе, мощи своего Храма, и правильности пути по которому иду. Вы для меня только инструмент, материал, орудие.

— Но боль? Такая боль! Чем же ваш метод лучше практики взрыва, если такая боль? Умоляю, зачем вам так мучать меня? Избавьте меня от этого Ада — сипел Толик, словно плывя в раскалённом мареве пылающего страдания.

— Но от боли мы вас, конечно, избавим. У меня нет стремления, наказать вас. Наш Храм не Ад. Огонь Ада не для вас. Вы избежали Ада. Наоборот, я дарю вам вечность и почётное место в нашем пантеоне. Боль пройдёт, как только из вас выйдет Сукуб. Смотрите в зеркало, это нужно видеть. Вам суждено стать свидетелем торжества моего мастерства — Алхимик встал из-за стола.