Игра в Тарот - Алексей Грушевский

— А я и не знал, что тут такое есть — промолвил Николай.

— А тебе и незачем было знать. Маленький ещё был. Толя тут, царство ему небесное, алхимией занимался — ответила тётка, что-то ища под полками.

— Алхимией? — Николай почему-то почувствовал предательский холодок.

— Самогон гнал. Настойки делал. Ох, и чудные же были настойки! Жаль, рецептов не сохранилось. Все секреты унёс с собой в могилу. А, вот и кислота — тётка выдвинула откуда-то из угла канистру из нержавейки. — Что ещё нужно. Ацетон? Сейчас поищем, поищем… — донеслось откуда-то из дальнего угла.

Николай зачарованно рассматривал лабораторию. Похоже, в ней было всё! И вытяжка, и газовая горелка, и водопровод. Он с усилием повернул ручку крана, и тут же, как показалось с оглушительным громом, на железную раковину полилась струя ледяной воды.

— Всё, старый, с умом сделал. Даже водопровод и канализацию. Последнее время практически и жил в этом сарае… и умер, в машине. Царствие ему небесное. А ну помоги, вот они, кажется — тетя откуда-то из-под нижней полки кантовала какие-то огромные пузыри.

Николай помог их достать. С трудом выдернули пробку. Сомнений не было, пахнуло ацетоном.

— Ну, всё есть? Тряпки найдёшь наверху, там, на полках их навалом. Инструмент есть. Посуда есть. Газ… — тётка зажгла горелку, — есть. Может что ещё надо?

— Перекись водорода — вдруг неожиданно для самого себя вдруг сказал, чуть не прыснув предательским смехом, Николай. Это получилось как бы самим собой, на автомате, помимо воли.

Но тётя не оценила этой шутки столичных пироманов. Откуда ей знать эти тонкости?

— Перекись? Зачем? Ну, если надо достанем. Завтра же сгоняешь к Людке, у неё её навалом, они у нас теперь стилист, всех баб в округе завивает и красит. Стоит не дорого. Только ты, это сам покупай, я и так тебя всем обеспечила. Кислота есть, ацетон есть, тряпок навалом, так что если надо перекись, сам покупай…

Николай еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Сделав лицо серьёзным, как можно значительней вымолвил:

— Да сам куплю. И тут ещё то да сё подкупать придется — увидев, что как только речь зашла о возможных тратах тётка сразу погрустнела, он тут же добавил — Но это я на свои, на свои. Вы же мне поездить на ней, когда наладим, дадите?

— А у тебя права есть?

— Есть.

Тётка задумалась, потом вдруг заключила обрадовано:

— Так значит, на кладбище можем съездить?

— Конечно.

— Здорово! Давай ремонтируй. Конечно, дам покататься, но только недалеко.

Николай вдруг понял, что тетя и не думала, что машину можно отремонтировать, и то, что Николай так уверено говорил об этой возможности, для неё стало приятным сюрпризом. Смотря на то, как она, воодушевлённая вдруг вспыхнувшей надеждой и мечтой, с ветерком прокатится на старой «победе», энергично лазила туда-сюда, деловито открывая всё новые и новые банки, с интересом высматривая и вынюхивая, что там внутри, и даже, иногда с опаской пробуя на вкус их подозрительное содержимое, он подумал, что нехорошо обманывать старого человека, и то, что, судя по всему, она очень давно не была в этом сарае, возможно даже с похорон.

И вдруг его пронзило — это могло быть только потому, что она боялась сюда зайти одна, а приглашать чужого человека в компаньоны ей не хотелось. Он вспомнил, что когда он с родителями гостил у неё после смерти дяди, она каждый раз звала их в гараж, посмотреть на старую «победу», и каждый раз что-то мешало им сделать это. Всегда было как-то не до того. Какой интерес лезть в старый пыльный сарай в самом дальнем углу участка, пробиваясь через разросшуюся крапиву и лопухи, чтобы потом, чихая, копаться в горе сломанной рухляди, когда есть шашлыки, река, песчаные отмели под соснами, грибные леса?

Что ж вот он и пришёл час вскрыть пещеру Аладинна, ни секундой раньше, ни секундой позже — с грустью подумал он. — Сколько лет она таила свои секреты, о которых я и не знал ничего. Разве мог я подумать, пару часов назад открывая двери, казалось, досконально изученного ещё в детстве сарая, что за ними таится неизвестный подвал-лаборатория? Чудеса, да и только!

Глава 2. Старая Победа

Возраст скоро дал о себе знать, минуты лихорадочной активности не прошли даром — поднялось давление, многолетняя пыль вызвала приступ астмы, и тётя ушла в дом, строго наказав, уже сегодня же начать работу.

Николай остался один. Удивительно, как быстро летит время, когда открываешь что-то новое! Казалось, вот совсем недавно он снова и снова вставлял ключ в проржавевший замок, а тот никак не хотел поддаваться, и он опять и опять брызгал и брызгал в него «вэдэшкой», под беспокойное тёткино ворчание, как уже наступил вечер. Смеркалось. Николай сел на скамейку и погрузился в вечернюю тишину.

— Как тут тихо — только и думал он, глядя на пока ещё блеклые только-только разгоравшиеся краски заката.

Разлившаяся вокруг тишина буквально поглотила, растворила его в себе. Да, с городом было не сравнить. Шум города, даже если и кажется, что он не заметен, на самом деле ни на минуту не отпускает, а тут, казалось, всё замерло перед пришествием ночи, а если и возникал какой-то звук, то он лишь только подчёркивал глубину распростёршейся вокруг тишины. Хотелось сидеть и сидеть неподвижно, вдыхая нектар освеженного вечером воздуха и вбирая в себя через оглушающую тишину саму сущность, казалось, обнявшего его огромного мира.

Но сидеть ему не дали комары. Пришлось уйти внутрь сарая. Идти в дом совсем не хотелось. Что там интересного? Всё одно и то же — бесконечное тёткино нытьё по поводу здоровья и рассказы о своих собаках и котах, о собаках и котах её подруг, о собак и котах её знакомых, о собаках и котах знакомых её подруг и знакомых знакомых…

Внутри Николай, чтобы хоть как-то спастись от возбудившихся к вечеру назойливых насекомых, зажёг по углам антикомариные спирали. Скоро клубы беловатого дыма окутали помещение. Стало похоже на какой-то старый храм, где воскурили фимиам вокруг темной глыбы старинного саркофага. Комары перестали досаждать. Николай присел и отрешённо смотрел, как в беловатых клубах тонули и размывались очертания предметов. Сгущайся закатный полумрак и белесый дым, казалось, словно уничтожал бывший ещё минуты назад стабильным и постоянным предметный мир, мир, где всё было незыблемо, знакомо и неизменно. Причудливо меняя очертания, как бы танцуя и играясь, беспокойные струи дыма в неверном гаснущем закатном свете тихо и вкрадчиво нашёптывали, что все эти кажущиеся такими твёрдыми объекты материи, лишь временные декорации, за которыми скрывается и, в любой момент готово вырваться, нечто совершенно иное.

Николай смотрел и смотрел на эту чарующую пляску теней, полностью уйдя в какой-то не то транс, не то оцепенение. Он начал засыпать. И тут видно в расслабление дрёмы, сидя на не очень удобной лавке, он как-то неудачно качнулся и видно задел плечом располагавшуюся рядом полку. Этот несильный, но чувствительный не то удар, не то толчок мгновенно привели его в чувство. Очнувшись, он вдруг понял, как он устал. Сказывался суматошный день — ведь без перерыва лазил по этому сараю и подвалу. Пора было идти в дом. Николай встал, и вдруг буквально задохнулся от восхищения, настолько прекрасно и неожиданно было то, что в одно мгновение вдруг развернулось перед ним.

Лучи закатного света через приоткрытые ворота пронзили пространство сарая и своими красно-оранжевыми сполохами осветили до этого мрачно-тёмную громаду автомобиля. Старая «Победа», оказавшись в сверкающем облаке оранжево-багрового света, триумфально вынырнула из тьмы и забвения. Теперь это уже был не старый навечно обездвиженный железный саркофаг, а сверкающий, и словно горящий победным огнём, зримо разрываемый от таящийся внутри него энергии, неведомо откуда взявшийся какой-то ретро-футуристический аппарат словно парящий в наполненном светом пространстве, и чудилось, что он только-только ворвался сюда из какого-то другого измерения, на миг остановив здесь, перед Николаем, своё бесконечное и стремительное движение вперёд.

Зачарованный Николай подошёл ближе. Заметил, что дверь приоткрыта, видно забыли её захлопнуть после осмотра. Дверная щель светилась изнутри. Видно влившись сквозь лобовое стекло, лучи закатного солнца, многократно преломляясь и отражаясь от зеркал, хрома и стёкол наполнили собой салон, и их сверкание сочилось через приоткрытую дверь. И это тёплое, заполняющее салон, свечение неудержимо манило, как бы приглашая, Николая погрузиться в себя. Мгновение, и он, устроившись на переднем диване, глянул сквозь лобовое стекло и его ослепил свет заходящего солнца, словно он погрузился в какой-то сверкающий, блестящий и ласково тёплый поток.

Сидеть на мягком диване, погружённым в этот чарующий свет было настоящим блаженством. Расслабляясь всё больше и больше, Николай заворожено смотрел и смотрел в него, погружаясь всё глубже и глубже в текущую и текущую вокруг и сквозь него волну этой тёплой и доброй энергии, понимая, что он сегодня никуда отсюда уже не уйдёт…