Ходячие мертвецы: падение Губернатора - Роберт Киркман

– Я навещу Губернатора.

Глава 16.

Тишина, воцарившаяся после заявления Мишонн, словно на целую вечность сковывает группу. Смысл ее слов доходит от человека к человеку, от неловкого взгляда к неловкому взгляду — как заболевание, передающееся через визуальный контакт. И без слов всем ясно, что именно она планирует для Филипа Блейка, хотя никто не смеет даже задумываться о подробностях. Именно это, прежде всего, и пугает. Но по мере того, как тишина в этой темной вонючей аллее неловко затягивается, Мартинесу, наблюдающему за всем сверху, становится ясно, что за неминуемой траекторией Мишонн стоит нечто большее, чем просто жажда мести. В нынешнее жестокое время месть — хоть и низменный, примитивный инстинкт в нормальных условиях – теперь приобрела апокалиптическую неизбежность. Она стала делом таким же естественным, как стрелять в голову ходячему трупу или наблюдать, как твои любимые превращаются в монстров. В этом новом ужасном обществе зараженные части отрубают и прижигают. Злодеи уже перестали быть персонажами сказок и криминальных сериалов. В этом новом мире они стали паршивыми овцами, которых следует отделить от стада. Дефективные детали, подлежащие замене. Никто из стоящих под стеной в эту ночь не был удивлен или озадачен внезапным желанием Мишонн развернуться и найти эту раковую опухоль, орудующую в этом городке — человека, который надругался над ней. Но наблюдать за этим было все же нелегко.

— Мишонн, я не думаю... — начал было возражать Рик.

— Я вас догоню. — обрывает она его. — Или нет.

— Мишонн...

— Я не могу уйти не сделав это. — она сверлит Рика взглядом. – Идите. Затем она поворачивается и смотрит на Элис. — Где он живет?

* * *

В это же самое время, на другом конце города никто не замечает две фигуры, скользнувшие в темную утробу аллеи на Дюранд Стрит, находясь от суеты гоночной дороги и делового центра настолько далеко, насколько это возможно оставаясь при этом в безопасной зоне. Охрана не заходит так далеко на юг от Главной улицы, а ходячих сдерживает забор из колючей проволоки.

С ног до головы в джинсе, со свернутыми одеялами подмышками, эти двое тихо продвигаются бок о бок. У одного из них на плече висит длинная холщовая сумка, ее содержимое мягко позвякивает на каждой кочке. Они протискиваются сквозь узкую щель между кабиной грузовика и вагоном поезда в конце аллеи.

— Да куда ты меня ведешь? — требует ответа Лилли Коул, следуя за Остином через утопающую во тьме пустую парковку.

— Сама увидишь... доверься мне. — хитро смеется Остин.

Лилли осторожно наступает на пучок колючего молочая и чувствует запах разложения, доносящийся из леса, который проходит где-то в пятидесяти ярдах от внешнего периметра. По ней пробегают мурашки. Остин берет ее за руку и помогает перебраться через поваленное дерево и выйти на поляну.

— Осторожно, смотри куда идешь.— в хлопотливой манере будущего папаши говорит он, что одновременно и бесит и умиляет Лили.

— Я беременная, а не инвалид. — она следует за ним к центру поляны.

Это очень уединенное место, укрытое листвой и опавшими ветками. В земле выжженная яма, оставшаяся от кострища предыдущего гостя. — Где ты учился уходу за беременными? В мультиках?

— Очень смешно, умник... присядь.

Два древних пня — идеальное, пусть и не очень удобное, место для беседы двоих. Вокруг ревут сверчки, Остин кладет свою сумку на землю и садится рядом с Лилли.

Небо над ними переливается и пульсирует звездами, как бывает только далеко за городом. Облака рассеялись, и воздух — в кои-то веки — не обезображен вонью ходячих. Пахнет елью и землей и чистой ночью.

Впервые за бог знает сколько времени Лилли чувствует себя нормальным человеком. Она чувствует, что может у них все-таки получится. Конечно, Остин не лучший отец и уж точно не идеальный муж, но в нем есть некая искра, которая отзывается в сердце Лилли. Впереди их ждут испытания, проблемы, новые опасные земли. Но теперь она верит, что они выживут... вместе.

— Так из-за какого мистического ритуала ты меня сюда приволок? — наконец говорит она, разминая занемевшею шею. Ее грудь ноет, ее живот весь день себя плохо чувствует. Но в каком-то смысле, ей еще никогда не было так хорошо.

— Мы с братьями делали это на каждый Хеллоуин, — отвечает он, указывая на холщовую сумку, — мы вроде придумали это по укурке... но сейчас, почему-то, это кажется очень логичным.

Он смотрит на нее.

— Ты принесла, что я просил?

— Ага, — она кивает и похлопывает себя по карману, — Все тут.

— Что ж... хорошо.

Он встает, подходит к сумке, расстегивает ее.

— Обычно мы разводим костер, чтобы бросать туда всякое... но сегодня, думаю, внимание лучше не привлекать. — он достает лопату, подходит к яме, начинает копать. — Вместо этого мы будем закапывать.

Лилли достает пару фотографий, которые она нашла в бумажнике, пулю из ее Ругера и маленький предмет в оберточной бумаге. Она кладет сверток на колени.

— Я готова по твоей команде, красавчик.

Остин опускает лопату, возвращается к сумке и достает пластиковую литровую бутылку и два бумажных стаканчика. Наливает в каждый темную жидкость.

— Нашел немного виноградного сока... в твоем состоянии вино мы пить не будем.

Лилли улыбается.

— Ты сведешь меня с ума своим этим образом еврейской матушки-наседки.

Остин пропускает ее комментарий мимо ушей.

— Тебе тепло? Надо еще одеяло?

Она вздыхает.

— Я в порядке, Остин... прекрати печься обо мне, ради Бога!

Он дает ей стакан с соком и достает из кармана маленький мешочек.

— Ладно, я первый. — говорит он. В мешочке половина унции марихуаны, металлическая трубочка и бумага для самокруток. Он задумчиво смотрит на свои вещицы и произносит:

— Пора покончить с этими детскими глупостями, — он вздергивает подбородок. — За продолжительный роман с травкой. — он смотрит на мешок. — Ты помогла мне пережить много дерьма, но твое время пришло.

Он кидает сверток в яму.

Лилли поднимает стакан.

— За трезвость... она, конечно, та еще сука, но это к лучшему.

Они выпивают.

* * *

— Не могу поверить, что она нас так бросила, — произносит Гленн, забравшись на стену. Его бронежилет поскрипывает, когда он, стоя на ветру на краю подъемной платформы, помогает Элис забраться на стену. У медсестры небольшие трудности, её тело не такое сильное, как хотелось бы, и она с трудом подтягивает себя на карниз. Гленн кряхтит от усилия, вытягивая её над стеной. — Может мы должны ей помочь? Я от этого мужика тоже не в восторге.

Рик стоит на платформе позади Гленна, наблюдая, как Мартинес тянется за Стивенсом и поднимает его на баррикаду.

— Поверь мне, Гленн, — мягко произносит Рик, — мы будем ее только. Пока есть возможность, мы должны ей воспользоваться, это наш лучший шанс.

Доктор с трудом поднимается на стену, встаёт на платформу и присоединяется к остальным.

Мартинес удостоверяется, что у всех всё в порядке. Они все глубоко дышат, поворачиваются и пристально вглядываются в пейзаж с другой стороны оборонительной стены. Сквозь узкий промежуток между двумя брошенными зданиями они видят близлежащий лес. Ночной ветер гоняет мусор по пустой грунтовой дороге, а брошенные вдалеке ржавеющие вагоны поезда похожи на упавших гигантов. Взошла полная и высокая луна — луна лунатиков — её молочный свет восклицательным знаком помечает все тёмные щели, все затенённые ниши и извивающие ущелья, в которых только могут быть кусачие.

Рик снова делает глубокий вздох и, похлопав Гленна по спине, заверяет его низким голосом:

— Мишонн может позаботиться о себе. Кроме того, мне показалось, что она хотела бы сделать это сама.

— Дамы вперёд, — говорит Мартинес Элис, указывая на край платформы.

Элис делает осторожный шажок к краю платформы, предварительно набрав в лёгкие воздух.

Мартинес помогает ей найти точку опоры, а затем опускает её вниз по внешней стене.

— Вот так, — произносит он, хватая её руками под подмышками. Он случайно касается её груди. — Всё в порядке. Ты уже почти там.

— Присматривай за руками, — пробурчала Элис, перебирая ногами, опускаясь вниз по стене. Наконец она спрыгивает вниз на грунтовую дорогу, поднимая небольшое облачко пыли. Она инстинктивно приседает, осматривает опасную зону широко раскрытыми глазами.

Мартинес помогает спуститься Гленну, а затем доктору. Оба мужчины приземляются рядом с Элис, поднимая ещё больше пыли. Тишину нарушает их тяжелое, напряженное дыхание. Сердце громом стучит в их ушах, они поворачиваются и осматривают тёмную дорогу, лежащую перед ними, уводящую их из города в черное забвение ночи.

Они слышат шаркающие шаги Мартинеса, спускающегося по стене. Высокий человек с грохотом приземляется, оружие бряцает за его спиной. Он озирается и смотрит за оборонительную стену.