Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

Фиолетовый сделал несколько робких шагов вперёд, больше не стреляя. Боится остаться вообще без патронов? В барабане их шесть.

Откинуть мысли о сопернике. О смертоносном стволе в его пальцах. Все внимание в правую руку. Револьвер — её продолжение.

В животе разгорается Сила. Не правда, не всё использовано днём. Оружие из кобуры — прочь! Внутренний взор держит линию ствола. Как учил Горан Атрей, целиться не мушкой. Та же невидимая энергия знает, куда смотрит чёрный зрачок.

Ствол на уровне пояса, локоть прижат к боку. Незаметная никому со стороны огненная нить продолжает канал ствола, упирается в фигуру Арса, спусковой крючок плавно на себя…

Два выстрела почти слились в один. Фиолетовый успел чуть раньше, и ствол Алекса вздрогнул. Пуля вонзилась не в грудь, а в плечо. Пока гвардеец сражался с болью, перехватывал револьвер неповреждённой рукой, его убийца неторопливо поднял оружие на уровень глаз и выстрелил трижды.

— Готов, — констатировал Корнел, подходя к телу.

Его рука потянулась к выпавшему из мёртвых пальцев револьверу.

— Стоять!

Офицер повернулся и увидел дымящийся ствол, нащупавший его переносицу.

— Оружие принадлежит тею Байону…

— Мне плевать. Оно — у проигравшего на дуэли. Мой трофей. Шаг назад, или пристрелю как обыкновенного воришку.

— Много себе позволяете! — сзади налетел Байон, вытаскивая шпагу.

Алекс дёрнулся к стене дома, попеременно наводя револьвер то на Байона, то на Корнела.

— У меня два патрона. Как вы знаете, промахиваться не умею.

Боком вдоль стены он пробрался к трупу. Ситуацию попробовал разрядить Эно.

— Давайте прекратим на сегодня. Алекс, я предлагаю выкупить трофей. Два золотых, — видя его колебания, добавил: — Войдите в моё положение, тей. Мне с ними продолжать службу. И так достаточно пересудов, что на дуэли был на вашей стороне.

Северянин с трудом обуздал порыв дважды нажать на спуск, закрыв вопрос с Байоном и Корнелом до встречи у престола Всевышнего.

— Ради Эно Хелге я согласен. Байон, шпагу в ножны! Оба фиолетовых — пять шагов назад.

Меньше всего фалько-офицеру хотелось подчиниться. Но невозможно проигнорировать воронёный аргумент, который Алекс даже не подумал спрятать.

Барабан расстался с тремя последними патронами, подходящими к обоим револьверам. Кошелёк, шпага, кинжал. А ведь каких-то пару часов назад наш герой думал о том, что хватит убийств, превращающихся в банальный грабёж. Судьба распорядилась иначе.

Пустой револьвер шлёпнулся на тело.

— Буду весьма признателен, если вы покажете мне крыло усопшего. Надеюсь, трактирщик оценит и его в пару монет.

Неизвестно, кого Байон больше ненавидел в этот момент — Алекса или Эно Хелге, не давшего навсегда разобраться с докучливым северянином, обладавшим сверхъестественной способностью избегать поединка с главным соперником.

Глава двадцать пятая

С осени Марк Тэйлс ещё более растолстел, отчаявшись сохранить лётную поджарость. Если не дано… Он же первый увидел пропащего на коридоре казармы.

— Алекс! Вернулся!

От громогласного вопля оконные стёкла жалобно звякнули. Здоровяк сгрёб товарища в охапку.

— А мы уж думали-гадали…

Он сбивчиво поведал, что сначала докатился слух о крушении какого-то корабля, на котором, возможно… Нет, тс-с-с, понятное дело — тайна. Но все догадались, что на том корабле легионер отправился в секретную миссию на ламбрийскую сторону. Вчера в казарме оказалась умопомрачительная красотка, за которой бросился рыжий, чуть не теряя сапоги на бегу. Они о чём-то поговорили, тот вернулся опечаленный, и не понятно от чего больше — от сдержанности красавицы при его дифирамбах или странного известия, что Алекс арестован фиолетовыми в Майроне.

Несколько смущённый фурором, вызванным его появлением, прибывший доложился командиру легиона Деметру Иазону.

— Признаться, унтер, я уж зачислил вас, скажем так, в безвозвратные потери и получил надежду лишь вчера, когда возбуждённая тея Лукания начала требовать, чтобы легионеры взяли штурмом замок герцога Мейкдона. Представляете? Ради вашего освобождения.

— Прошу вас — не нужно. И я здесь, и герцог отныне лоялен престолу. По крайней мере, так он утверждает.

— Вот оно что… Нужно срочно сообщить хорошие новости синьору Ториусу.

Алекс не решился заметить, что предстоящая война с огромной ламбрийской армией не относится к категории добрых вестей. Но вряд ли кому-нибудь интересны рассуждения унтера, от него требуется информация, а не политические оценки.

Ториус Элиуд, примчавшийся в кабинет начальника легиона по первому же сообщению о приключениях Алекса, заметил скептис посланника.

— Бросьте, юноша. Догадываюсь, герцог Мейкдон не упустил случая заронить сомнения в вашу душу. Поверьте, вы не знаете многого о государственной политике, и задуманный им план переворота не облегчил бы, а усугубил положение. Так что продолжайте службу, а я похлопочу о вашей досрочной аттестации за достойное выполнение опасного задания.

Слова элит-офицера усилили скепсис. В рассуждениях мятежного герцога есть здравое зерно. Почему же тей Ториус не потратил минуту-две на объяснение причин, по которым нужно продолжать хранить верность нынешнему императору? Если только из-за одной присяги, то её, конечно, достаточно, но…

Алекс отложил этот вопрос в долгий ящик. Даже Мейкдоны убеждены, что в ближайшие месяцы нужно поддерживать действующую власть.

Тяжесть в душе не отпустила до конца, когда он вернулся в спальное помещение и впервые за столько месяцев растянулся на своей законной койке. Простой унтер, даже не из элитной воинской части, он должен принимать решения чуть ли не о судьбе империи? Чушь. Всего-навсего доставил сообщение. Почтальон.

С тренировки вернулся Терон, с ним незнакомый тей, тоже с одной нашивкой. Реакцию рыжеволого было не сравнить с восторгами Марка.

— В тюрьме не задержался.

Алекс попробовал отшутиться.

— Даже там я не нужен.

Бывший напарник присел на кровать напротив.

— Тебя не в чем упрекнуть. Но Иана… Столько месяцев я помнил её прощальные слова: «Не обижайтесь и ждите меня». Ни с кем ни-ни. Правда — ждал.

— А она?

— Сразу и не узнала. Потом склонила голову набок. Сказала: «А-а, это вы…» С полным безразличием. Тут же умчалась к Иазону.

Алекс присел, нащупывая сапоги.

— Странно. Откуда же ты знаешь, что я — вне претензий?

— Спросил на выходе. Обо всём. Она заверила, что ты — лишь боевой товарищ и благородный синьор, который в самых тяжёлых ситуациях берёг её честь и спасал жизнь, — голос Терона дрогнул, потом зазвенел на повышенных тонах. — А я был далеко, выходит. Герой в её глазах — ты! И не говори, что всё ограничилось заданием по службе! Задания тоже выполняют по-разному.

Он чуть успокоился.

— Она оставила тебе кое-что.

— Письмо?

— Деньги, — унтер поднялся и принёс кошель, вместивший золото от дуэльных грабежей. — Никакой записки или устного сообщения.

Алекс швырнул свой капитал в шкафчик. Теперь он гораздо богаче по сравнению с днём отплытия в Ламбрию. Что-то уйдёт: надо непременно и щедро проставиться по случаю возвращения в строй. Если Ториус Элиуд не подведёт, скоро появится офицерское звание, а с ним — повод к новой весёлой пирушке… Отчего не проходит тоска с чувством непонятной потери?

Времени грустить не дал Горан Атрей.

— Путешественник! Прохлаждался месяцами, а претендуешь на офицерские нашивки.

— Тонул в океане, дважды сидел в тюрьме и отправил на тот свет дюжину людей. В остальном — да, отдыхал, синьор.

Тот расхохотался и обнял воспитанника за плечи.

— Но не упражнялся. Терон далеко ушёл вперед. И даже новичок Хлорис обгоняет. Ладно, что успеем — то успеем. Сегодня в патруль, а с утра не обрадуешься, что вернулся.

— Да, синьор!

Прим-офицер никогда не бросал слов на ветер. Однажды, упав на сырую весеннюю землю разбитым в кровь лицом, Алекс припомнил тюремную камеру смертника в Арадейсе. Иной раз могло показаться, что там ему было не столь скверно, как в руках Горана.

Унтер Хлорис осуществил мечту Марка: будучи полукровкой, осилил-таки испытательный отрезок и заслужил нашивку. Получит офицерское звание — и он полноправный тей!

А пока — основной спарринг-партнёр, почти равный по силам. Терона прим-офицер взял на себя, как только тот чуть не искалечил Алекса, удивив всех. С Хлорисом был достаточно сдержан, а на старого друга накинулся, словно на врага империи, выбил шпагу и опрокинул на спину, едва остановив дагу у горла. Изумлённо глядя на перекошенную злобой физиономию, северянин понял две вещи: нет у него больше друга, а если бы такие бойцовские навыки были наработаны к первой встрече с Байоном и парой его верных спутников, их могилки бы уже давно заросли травой.